Эндрю по-прежнему помнил год и даже месяц, когда все распалось на части. Четвертый класс, апрель. Конечно, болел он и раньше. Во втором классе он четыре недели болел чесоткой, после чего его кожа долго оставалась красной и исцарапанной. В третьем классе он простудился рекордное число раз – пять, и одна простуда переходила в другую, в результате чего он оказался прикованным к постели почти всю зиму. Но ему всегда удавалось догнать своих одноклассников – может, потому, что во втором классе не проходили ничего слишком уж сложного, или из-за того, что учителя просто жалели его, ребенка, чей отец умер от сердечного приступа, когда сыну едва исполнилось три года.

Но в четвертом классе все изменилось. Эндрю упал с качелей на игровой площадке, травма привела к хронической боли в пояснице, из-за которой он не мог сидеть на месте и концентрироваться на чем-то. Пока он не ходил в школу, миссис Стрэндквист, миловидная преподавательница, выглядевшая один в один как Белоснежка, начала объяснять классу дроби. И когда Эндрю наконец вернулся, было уже неважно, насколько сильно он старался найти смысл в загадочных цифрах, – все равно невозможно было заставить свой мозг понять их. Миссис Стрэндквист поначалу пыталась помочь ему. Она даже занималась с ним отдельно, на переменах, уверенная, что все, что ему нужно, – это немного дополнительного внимания. Но в конце концов, по мере того как его пропуски занятий и пробелы в знаниях накапливались, она потеряла надежду и перестала пытаться. Может, это и был первый раз, когда его сочли Пропащим? И определенно не последний.

И с того момента каждый школьный год походил на предыдущий. С первой секунды, когда он входил в класс в начале сентября, Эндрю уже был отстающим, потому что никогда на самом деле не усваивал того, что должен был выучить в прошлом году. Некоторые учителя оказывались более жестокими и привлекали внимание всего класса к его неполноценности. Тот же мистер Гринли определенно относился к этой категории: он взял Эндрю на прицел с самого первого дня и никогда не упускал случая высмеять его. С точки зрения Эндрю, учитель зря тратил время, отпущенное на урок, но никто не упрекал мистера Гринли за это.

Эндрю навалился на парту, и мистер Гринли, прищурившись, бросил на него презрительный взгляд из-за своих очков.

– Мистер Форман, спасибо, что удостоили нас своим присутствием. Надеюсь, сегодня вам удастся остаться с нами до конца урока.

Несколько учеников фыркнули, а мистер Гринли позволил себе слегка улыбнуться.

– Я хотел бы знать, как, по вашему мнению, вы собираетесь написать завтрашний тест, учитывая, что вы пропустили так много материала?

Пройдя между партами, он подошел к Эндрю.

– И особенно с учетом того, что вы ничего не сделали, чтобы попытаться исправить ситуацию.

Эндрю сидел молча, вытирая вспотевшие руки о штаны. Ощущение несправедливости внезапно пронзило его. Он знал, что на самом деле мог бы учиться лучше, чем сейчас, и не его вина, что тело не хотело ему в этом помочь.

– Вы надеетесь, что все устроится как по волшебству? – спросил Гринли.

Эндрю не знал, что ответить, поэтому просто продолжил рассматривать парту, ощущая, как преподаватель нависает над ним, и тут внезапно прозвенел звонок.

– Очень хорошо, – сказал мистер Гринли, отчаявшись добиться чего-то от Эндрю в данный момент, и вернулся на свое место перед классом.

– Давайте продолжим повторение. Начнем с решения систем уравнений методом подстановки.

Он приглушил свет, и первая порция задач из его презентации высветилась на белой доске.

Эндрю поднял взгляд, готовый к тому, что его охватит привычное чувство растерянности, но вместо этого уравнения буквально раскрылись перед ним.

Если он найдет у во втором уравнении, тогда, подставив это значение в первое уравнение, он сможет найти значения х и у. Ему даже не понадобился черновик. Логика стала такой ясной, что он смог решить задачу в уме. Он почувствовал, что его рука взлетела в воздух, как наполненный гелием воздушный шарик.

Мистер Гринли, демонстративно вздохнув, поднял взгляд на учеников, которые старательно писали в тетрадях, пытаясь найти х или у.

– Нет, Форман. Тебе нельзя выйти из класса, чтобы пойти к медсестре.

– Я знаю ответ, – выпалил Эндрю. – Х равен семнадцати, а у — двадцати шести.

Он даже не испытывал беспокойства. Он знал, что ответ верен. Он чувствовал это нутром. Единственное, что его смущало, – он не понимал, почему никогда не видел этого раньше.

– Это… правильно, – ошеломленно констатировал мистер Гринли. Эндрю покраснел от гордости, а мистер Гринли, прищурившись, спросил:

– А что вы станете делать, если я добавлю третье уравнение?

Он написал на доске три уравнения, пока класс в тишине наблюдал за ним.

Ферн Гордон, примерная отличница с первого ряда, подняла руку.

– Я думала, мы начнем решать системы из трех уравнений только на следующей неделе…

– Я просто хочу посмотреть, насколько хорошо в них разбирается Эндрю, – перебил ее мистер Гринли. – Раз уж это внезапно оказалось для него так легко. – Произнося последнее слово, он пальцами изобразил в воздухе кавычки, будто намекая, что Эндрю сжульничал.

Эндрю изучил написанное на доске, снова ничего не записывая, наблюдая, как переменные свободно перемещаются в его сознании.

– Х равен четырнадцати, у равен двадцати трем, а z равен четырем.

Мистер Гринли скрестил руки на груди.

– Неверно. Z равен минус четырем.

Эндрю еще раз изучил уравнения на доске.

– Проверьте свои расчеты, мистер Гринли. Думаю, вы забыли применить умножение на минус один к обеим сторонам уравнения.

Мистер Гринли опустил взгляд в свои заметки, и краска залила его лицо, когда он осознал свою ошибку. Класс начал перешептываться, оглядываясь на Эндрю, который расслабленно сидел на стуле, вытянув длинные ноги в проход.

Мистер Гринли подошел к нему:

– Что здесь происходит?

На лице Эндрю мелькнула кривая ухмылка:

– Думаю, все устроилось как по волшебству.

* * *

После школы Зи прогуливалась вместе с Джаредом по коридорам, не в состоянии сконцентрироваться на том, что он говорит, и пытаясь осмыслить произошедшее с ней сегодня.

Хотя утренний эпизод со Скоттом и с мыслью о яхте показался ей жутковатым, она попыталась списать этот случай на телепатию между близнецами – об этом она однажды читала. Раньше у них со Скоттом никогда не было подобной связи, но как еще можно объяснить такое совпадение?

Потом, за обедом, именно тогда, когда Зи удалось выкинуть этот случай из головы, звон в ушах вернулся, да так, что она чуть не свалилась со стула.

Если меня не стошнит этой пиццей в течение ближайших пяти минут, она отложится прямо на моих бедрах и я никогда не влезу в свой костюм.

Зи вскинула голову, оторвавшись от вегетарианского бургера, и стала оглядываться по сторонам, пока, наконец, не заметила стол напротив, за которым сидела компания из школьного театра. Будто в замедленной съемке, Зи увидела, как стройная, словно тростинка, Линдси Сингер откладывает в сторону корочку пиццы и, извинившись, выходит из-за стола.

Что это может быть? Почему это происходит? Она действительно слышит мысли других людей? Или все это как-то происходит у нее в голове? Ранний признак шизофрении?

Но приток новой энергии, охвативший ее, казался позитивным – сильный контраст с тем чувством безнадежности, с тем мертвым грузом, который она обычно таскала в себе. Ей это понравилось. Насколько вообще Зи могло что-то понравиться.

– Так что, хочешь прямо сейчас? – спросил Джаред, заправляя за ухо спутанную прядь волос.

– М-м, нет, – ответила Зи. Она понятия не имела, о чем говорил Джаред, но что бы это ни было, оно ее совершенно не интересовало. Она должна была догадаться, какого черта с ней происходит, и определенно не собиралась обсуждать это с Джаредом. Он решит, что девушка сошла с ума, что вполне могло оказаться правдой. Но она хотела выяснить это сама.

Группа учеников протолкнулась через двойные двери в конце коридора и, гогоча, рассыпалась по коридору, дурашливо пихая друг друга. Зи закатила глаза, увидев, что ее брат в центре внимания. Как обычно.

Но звон в ушах появился снова.

Скотт Чепмэн такой сладкий. Я так его хочу.

Желудок Зи сжался, и ее чуть не вырвало на истертый белый пол старшей школы Седар-Спрингс. Она определенно не думала о том, что ее брат «сладкий», но от этого мысль, которая проникла в ее сознание, не стала менее отталкивающей.

Джаред странно посмотрел на нее:

– Что с тобой?

– Мне надо идти, – запинаясь, пробормотала она, резко повернулась и зашагала прочь. К счастью, он не последовал за ней.

Девушка завернула за угол, едва не сбив с ног низкорослого первокурсника, и заметила в толпе десятиклассников Гэбби Даль, которая стояла у своего шкафчика. Вид у нее был недоуменный.

Зи не собиралась рассказывать о своей способности читать мысли, что бы это ни было, четырем другим ученикам, которых вызвали на сеанс терапии на прошлой неделе. Другим неудачникам. Но как только она увидела Гэбби, слова Патриции эхом отозвались у нее в голове.

У меня есть предчувствие, что в течение следующих нескольких дней вы будете нуждаться друг в друге.

Может ли та бессмысленная встреча иметь ко всему происходящему какое-то отношение? Это было единственное событие, выходившее за пределы обыденного, за последние несколько дней. Единственное отклонение от обычного распорядка Зи, который состоял из избегания своей семьи, прослушивания музыки с Джаредом и ожидания, когда кончится учеба в старшей школе.

Зи сменила направление и двинулась к Гэбби. Есть ли шанс, что она испытывает то же, что и Зи? Это было крайне маловероятно, но Зи действовала безрассудно.

– Гэбби, – сказала Зи и затаила дыхание. Гэбби едва не подпрыгнула, напуганная ее вторжением. Прежде они никогда не говорили друг с другом, хотя Зи, конечно, замечала ее. А кто не замечал? Отчасти именно это делало Гэбби как раз тем человеком, с которым Зи могла заговорить. Для Зи было не так мучительно раскрыть свое недавнее состояние перед Гэбби, у которой так много собственных проблем, что она вряд ли вправе кого-то осуждать.

– Привет, – тихо сказала Гэбби. Если ей и показалось странным, что Зи случайно проходила мимо ее шкафчика, она не подала виду. Казалось, что она ожидала Зи.

– Привет, – произнесла Зи, не зная, с чего начать. Может, броситься вперед очертя голову?

– С тобой не происходит ничего… ну… странного?

Сердце Зи быстро забилось, пока она ожидала ответа. Если ответ будет отрицательным, Зи придется признаться, что у нее большая проблема, которая, вероятно, вскоре станет еще больше.

Гэбби прикусила губу, будто пытаясь убедить себя ответить честно.

– Мне ты можешь сказать, – подтолкнула ее Зи.

Гэбби кивнула.

– Да.

Зи глубоко вдохнула.

– Нам нужно поговорить.

Гэбби окинула взглядом многолюдный коридор.

– Не здесь.