Цитаты из книг автора «Джеральд Даррелл»

Я хотел бы выразить особое признание моей матери, которой посвящена эта книга. Подобно доброму, энергичному, чуткому Ною, она провела свой ковчег с чудаковатым потомством по бурным житейским волнам, проявив величайшую сноровку и постоянно сталкиваясь с возможным бунтом на корабле, то и дело рискуя сесть на мель перерасходов и излишеств, без всякой уверенности, что ее навигационные способности будут одобрены командой, зато прекрасно понимая, что все шишки свалятся на нее, если что-то пойдет не так. То, что она выдержала это испытание, можно считать чудом, а она его выдержала и, больше того, сумела при этом сохранить рассудок. Как справедливо говорит мой брат Ларри, мы можем гордиться тем, как мы воспитали нашу мать; она делает нам честь. Она обрела состояние счастливой нирваны, когда уже ничто не может повергнуть в шок или удивить, что доказывает хотя бы недавний пример: на выходные, когда она была одна в доме, неожиданно доставили сразу несколько клетей с двумя пеликанами, ярко-красным ибисом, грифом-стервятником и восемью обезьянами. При виде такого контингента более слабый смертный, скорее всего, дрогнул бы, но только не моя мать. В понедельник утром я нашел ее в гараже, где за ней гонялся разгневанный пеликан, которого она пыталась накормить консервированными сардинами.

Быть сумасшедшим – в этом есть услада, Что ведома одним лишь сумасшедшим. Джон Драйден. Испанский монах. II, 2

Пусть это будет настоящий праздник. Вот ключ ко всему!

Столь затейливая личная жизнь коловраток лишила меня дара речи.

Колючий ветер задул июль, как жалкую свечу, и пригнал свинцовое августовское небо

Все знают, весельчак – он, точно, долгожитель, Угрюмец разве что его переживет.

– Вообще-то, улитки не высиживают яйца, – пояснил он. – Они зарывают их в мокрую землю и уходят. – Идеальный способ воспитания семьи, – неожиданно, а главное, убежденно заявила мать. – Как жаль, что я не имела возможности зарыть вас в мокрую землю и уйти. – Какие грубые и неблагодарные слова, – сказал Ларри. – Возможно, сейчас ты породила у Джерри комплекс на всю жизнь

Зима, как правило, приходила на остров незаметно. Небо по-прежнему чистое, море синее и спокойное, солнце теплое. Но в воздухе появлялась какая-то неопределенность. Золотые и алые листья, густо покрывавшие сельскую местность, перешептывались и перешучивались между собой, катаясь разноцветными кольцами среди деревьев и то и дело отправляясь в пробные полеты. Они как будто что-то проверяли, к чему-то готовились и возбужденно обсуждали это шуршащими голосами, сбившись в кучку вокруг того или иного ствола. Птицы тоже собирались группками и, распушив перья, о чем-то задумчиво чирикали. Сам воздух был пропитан ожиданием, как зрители перед поднятием занавеса. Но вот однажды утром ты открывал ставни, чтобы окинуть взглядом поверх олив и синеющего залива красновато-коричневые горы, и вдруг понимал, что зима уже здесь, так как все вершины ночью покрыли рваные тюбетейки снега. Теперь перемен можно было ждать в любой час. Через несколько дней белые облачка выстраивались перед зимним парадом, мягкие и пухленькие, вытянутые, вальяжные и растрепанные, маленькие и жесткие, как перышки, а потом ветер гнал их, словно беспорядочное стадо овец. Поначалу теплый, он ласково веял среди крон, и листья олив подрагивали и серебрились от радости, кипарисы слегка раскачивались, а палая листва устраивала веселые хороводы, которые заканчивались так же неожиданно, как начинались. Ветер игриво ерошил спины воробьев, отчего те поеживались и распушались, нежданно-негаданно налетал на чаек, так что они останавливались в воздухе и выставляли против него свои белые крылья. Похлопывали ставни, чуть подрагивали двери в проемах. Но солнце все еще сияло, море оставалось спокойным, и горы величественно стояли, побронзовевшие за лето, в своих рваных снежных шапках.

– У него, похоже, есть только один интерес, – не без горечи заметил Ларри. – Непреодолимая потребность заполнять любую пустоту какой-нибудь живностью.

То, что она выдержала это испытание, можно считать чудом, а она его выдержала и, больше того, сумела при этом сохранить рассудок. Как справедливо говорит мой брат Ларри, мы можем гордиться тем, как мы воспитали нашу мать; она делает нам честь. Она обрела состояние счастливой нирваны