Цитаты из книг автора «Дженнифер Смит»

Выйдя из самолета, Оливер нагоняет ее. Они идут рядом и оба молчат. Момент прощания неумолимо приближается, словно идущий полным ходом товарняк. Хедли впервые за все это время испытывает неловкость. Оливер вытягивает шею, разглядывая указатели. Он уже мысленно не здесь. Так всегда бывает с самолетами. Несколько часов сидишь с кем-то бок о бок. Вы рассказываете о себе, о каких-нибудь забавных случаях из своей жизни, может быть, даже шутите. Обсуждаете погоду и кошмарную кормежку. Ты слушаешь, как он храпит. А потом вы прощаетесь. Так почему она настолько не готова к расставанию?

Они косятся друг на друга, и Хедли хочется плакать от внезапной неуверенности на лице Оливера – точного отражения ее собственной. Вроде и нет четкой границы между вчерашней ночью и сегодняшним утром, всего лишь рассвело, и все-таки все непоправимо изменилось. Хедли вспоминает, как они стояли в тесном коридорчике возле туалетов и казалось, что сейчас что-то случится и мир станет другим. А теперь они просто двое вежливых незнакомцев, как будто все остальное ей померещилось. Если бы можно было сейчас развернуться и полететь обратно, вокруг земного шара, догоняя ночь…

Пассажир, сидящий перед ними, открывает шторку, и в иллюминатор врывается столб света ослепительной белизны – Хедли невольно заслоняет рукой глаза. Тьма отступает, ночное волшебство рассеивается. Хедли тоже поднимает шторку. Небо снаружи ярко-синее, слоеное от облаков, словно пирог. На него даже больно смотреть после долгих часов темноты.

Вздернув подбородок, Хедли перехватывает взгляд Оливера. Он смотрит на нее с тем же выражением, что и раньше, когда она проснулась у него на плече. Они не двигаются и не говорят ни слова. Стоят и смотрят друг на друга в темном закутке, где под полом урчат моторы. Хедли вдруг мерещится совсем несусветное: будто Оливер вот-вот ее поцелует, – и она придвигается чуть ближе, а сердце так и мечется в груди. Его рука задевает ее руку, и Хедли словно током прошибает, так что мурашки по хребту. К ее удивлению, Оливер не отодвигается. Наоборот, крепко сжимает ее ладонь, словно для прочности, а потом тихонько тянет к себе.

Слово слишком бледное, даже близко не передает, как это было страшно – и как страшно до сих пор. И хотя она тысячу раз в подробностях рассказывала всю историю самым разным людям, почему-то ей кажется, что Оливер поймет лучше всех. Может, потому, что он так внимательно смотрит на нее, словно прожигая взглядом крошечную дырочку в сердце. Хедли понимает, что это ощущение обманчиво. Иллюзия доверительной близости из-за тишины и полумрака. Ну и пусть. По крайней мере, в эту минуту все кажется настоящим.

– Я стараюсь не донимать тебя советами, что читать, но некоторые книги слишком хороши. Жаль было бы их потерять среди всего этого.

Самолет уже закончил набирать высоту. У Хедли кружится голова, и она старается сфокусироваться на спинке переднего сиденья. Его занимает человек с большими ушами и редеющими волосами на макушке – не то чтобы с лысиной, скорее с предвестием лысины. Глядишь на это – и словно читаешь карту будущего. Неужели у каждого можно найти такие вот признаки грядущих перемен? Например, мог кто-нибудь догадаться, что их старенькая соседка по креслам будет когда-нибудь видеть мир, словно сквозь мутную пленку? Или что человек, сидящий наискосок через проход, будет придерживать одну руку другой, чтобы она не тряслась?

– Наверное, если не знать, что там такое, картинка жутковатая, а так – красивый салют, только маленький и без звука. Даже не верится, что это те же громадные вспышки, которые мы видим с земли. Наверное, все дело в том, откуда смотреть, – прибавляет Оливер, помолчав.

– Почему? Там же сплошное открытое пространство. – А бежать некуда. Нет запасного выхода на такой случай. – Понял, – театрально вздыхает Оливер. – Я это часто слышу от девчонок.

– Как оглянешься назад, пятьдесят два года – словно пятьдесят две минуты. – Она проглатывает лекарство, запрокинув голову. – А когда молод и влюблен, семь часов в самолете кажутся вечностью.