Вечером я надела серьги, чтобы как-то с этим справиться, но утром забыла взглянуть на себя в зеркало. За ночь могло произойти все что угодно. Под его пристальным взглядом мне становится неуютно.
Быть может, в саду меня ждет что-нибудь новенькое – дикий буйвол, космический корабль, холмы, усыпанные алыми розами. Я неторопливо открываю дверь черного хода, молясь, чтобы мир хоть чем-то меня удивил. Но все обыденно до оскомины – голые клумбы, сырая трава и низкие серые тучи.
Знаешь, – начинает он, – когда ты была совсем маленькой, мы с мамой не спали ночи напролет и наблюдали, как ты дышишь. Нам казалось, если мы перестанем смотреть, ты забудешь, как дышать. – Его рука шевелится, пальцы чуть-чуть разжимаются. – Можешь надо мной смеяться, но это правда. Когда дети становятся старше, тревога уменьшается, но никогда не проходит. Я все время за тебя волнуюсь.
Так здорово слушать их болтовню, непрерывное журчание их речи. Когда они рядом со мной, кости ноют не так сильно. Может, если я буду лежать тихо, как мышка, они не заметят бледной луны за окном, не услышат грохота тележек с лекарствами в коридоре. Они останутся на всю ночь. Мы будем шуметь, шутить, травить байки до самого восхода солнца.
мне приходит на ум, что если мы еще что-то купим, то нужно будет приобрести машину, чтобы везти чемодан. Грузовик для машины. Корабль для грузовика. Потом мы купим гавань, океан, континент