Глава 3

– Я сегодня уже разнял две пьяные драки, шеф, а толпа собирается затеять очередную. – Голос Джейка Блюме, невеселый даже в лучшие времена, звучал мрачно. – Когда вечеринка на два города, а по мне, так совсем не вечеринка, выдохнется, каждый будет отоварен по полной. Осталось три дня, а бездельники с обеих сторон уже вовсю машут кулаками. – Он зарычал. – Что я должен сделать, чтобы предотвратить сегодняшний дебош?

Маквей услышал лишь половину жалобы помощника. Важнее мелкой драки в баре для него сейчас был телевизор, где «Чикагские львы» радостно вытирали стадион Ригли Филд его любимыми «Доджерсами».

– Беги, – посоветовал он подающему, который запустил мячом в ограждение.

– От драки в баре? – Джейк презрительно фыркнул. – Этот городишко пока еще не превратил меня в девочку, Маквей.

– Я говорил с телевизором, помощник. – Раздосадованный очередным аутом Маквей сделал большой глоток пива и приглушил звук. – Ладно, что за бар и каков размер ущерба?

– «Красный глаз» в Лощине. Не понимаю, зачем мы рвем задницы на прикрытии этого города в то время, как начальник полиции греет свой жалкий зад под солнцем Флориды.

– У человека медовый месяц, Джейк. Ничего, эта новизна довольно скоро рассосется.

Помощник снова фыркнул:

– Сказал один убежденный холостяк другому.

– Я никогда не был убежденным. А это был мяч! – сообщил Маквей судье на экране.

– Слушай, если я мешаю…

– Не мешаешь. Судя по всему, ущерб в «Красном глазе» минимальный.

– Как всегда в этих краях.

– Тогда выдай тому, кто ударил первым, предупреждение, заставь драчунов заплатить и напомни каждому, что сегодня на дежурстве ты, а не я.

– В смысле?

– Ты нетерпелив, а на два города шесть пустых тюремных камер, которые так и просят, чтобы их заполнили.

– Хорошая идея. – Джейк мгновенно повеселел. – Можно я пригрожу заковать их в наручники?

– На твое усмотрение, помощник. Когда закончишь, возвращайся в Бухту. Я сменю тебя на рассвете.

Вернувшись к телевизору, он обнаружил, что его команда забила пару мячей, медленно покрутил головой и, усевшись удобнее, погрузился в невеселые мысли.

За последние четырнадцать месяцев, с тех пор как он приехал в Бухту Ворона, сон про женщину снился пять раз, и ад кошмара превзошел все, что он видел почти за четырнадцать лет службы в полиции Чикаго и Нью-Йорка. А женщина из сна, которую он до сих пор не мог вспомнить, грозилась оттрахать его память.

Что это еще за скрип пола наверху? Не донеся бутылку до рта, Маквей прислушался, ничего не услышал и, сделав большой глоток, снова обратился к бейсбольному матчу. Еще три очка в пользу «Доджерсов» обнадеживали. Пронзительный скрип дверных петель внутри дома заставил снова поднять глаза к потолку.

Итак, он не один. Это вовсе не неожиданно, учитывая парочку недавних электронных писем-предупреждений о том, что человек с секретами должен быть очень осмотрительным.

Маквей сунул пистолет за пояс, выключил свет и осторожно пошел по задней лестнице.

Ветер выл за окнами, но, несмотря даже на это, Маквей уловил новый визг петель. Решил, что незваному гостю надо бы немного подучиться подкрадываться. Но сам наступил на просевшую ступеньку, услышал ее громкий протест и выругался.

Вор, должно быть, тоже это услышал. Открывающаяся дверь наверху немедленно замерла.

Вытащив пистолет, Маквей дал глазам немного приспособиться к темноте и достиг конца лестницы. Возможно, вор сейчас на кухне, значит, у него есть выбор: выскользнуть тем же путем, что и вошел, через заднюю дверь, либо затаиться и ждать, что будет дальше. Тем не менее у Маквея преимущество: он живет в доме более двух недель и изучил его странную планировку.

Еще одна дверь коротко скрипнула, и он представил, как вор ходит кругами.

Маквею нравилось возникшее чувство предвкушения. К сожалению, когда речь заходила об активных действиях, такие городки были откровенно мертвыми, не считая растущее число потасовок в барах и вражду двух местных группировок. У каждой собственная легенда, скорее всего выдуманная каким-нибудь старым скучающим поклонником Эдгара Аллана По. Правда, противоборствующие стороны не желали это признавать.

Очередной порыв ветра сотряс ставни, Маквей почувствовал влажный сквозняк. Он с удивлением обнаружил в крошечной прихожей свет. По-видимому, грабитель чрезвычайно туп, плохо подготовился или не знал, что вломился в дом начальника полиции. Особенно позабавило последнее предположение, одновременно показавшееся невероятным. Маквей продолжал красться по дому.

Тень обозначилась в тот момент, когда ветер с грохотом захлопнул кухонную дверь.

Сунув пистолет за пояс джинсов, Маквей пошел на низкий захват. Если бы противник успел резко обернуться и не дал слабому лучу света просочиться из прихожей, Маквей грохнулся бы на пол вместе с ним. Но в последний момент сообразил, что есть время поменять траекторию. Схватил грабителя за пояс и развернулся вместе с ним, ударившись о сосновые доски пола. По дороге он задел головой стол, плечом – край тяжеленного стула. Хуже того, пойманный пленник двинул ему локтем под ребра, вывернулся и разодрал левую щеку ногтями.

Маквей перехватил поднятую руку, прежде чем она нанесла существенный урон, и, используя вес тела, поменялся с противником местами, успев выдать: «Уймись», когда включились инстинкты, и целящееся в пах колено налетело на поставленный блок.

Господи, хватит!

Скрежеща зубами и чувствуя, как боль простреливает череп, Маквей сфокусировал взгляд на прекрасном, искаженном от ярости лице женщины из своего кошмара.

Амейра оказалась прижатой к полу, с руками, задранными над головой, и намертво схваченными запястьями. Она попыталась еще раз пнуть коленом. Ничего не вышло, и она ударила бедрами. Если бы получилось ослабить железную хватку, можно впиться зубами ему в предплечье.

Маквей блокировал очередной удар.

– Леди, ясно одно: вы проникли в чужой дом.

– У вас тоже нет права здесь находиться! Где моя бабушка?

– У меня есть право здесь находиться, и какого дьявола я должен знать о вашей бабушке?

Ее сердце пропустило удар.

– Она умерла?

– Что? Нет. Слушай, я тут живу, ясно?

Не в состоянии пошевелиться, Амейра обожгла его взглядом:

– Врешь. Я вчера вечером разговаривала с Наной. Она ни слова не сказала о том, что к ней придет мужчина и поживет у нее.

Маквей опустил голову, она увидела, как его губы изогнулись в полуулыбке.

– Может, твоя бабушка не все тебе рассказывает, ангел.

– Это отвратительно! Ты ей навредил?

– Я ей ничего не сделал. Я не ем бабушек и не залезаю потом в их кровати, чтобы набрасываться на красивых внучек.

– Не очень-то убедительно!

– Как раз очень, Рыжая.

Заметив, как сверкнули ее глаза, он вздохнул.

– Рыжая. Красная Шапочка. А теперь успокойся, мы вернемся на несколько шагов назад и попробуем все решить. Меня зовут Итан Маквей, и я…

– …не имеешь права находиться в доме моей бабушки!

– Боюсь, тебе придется смириться с тем, что право-то я имею. – Маквею пришлось сдвинуться, потому что она почти высвободила другое колено. – Насколько мне известно, твоя бабушка сейчас где-то на Карибах с парой друзей и одним очень старым человеком, который плавно приближается к сто второму дню рождения.

Она недоверчиво усмехнулась:

– Нана повезла старого Руни Блюме на Карибы?

– Мне так сказали. Понятия не имею, правда ли это. Ее личная жизнь меня не касается. Ты, с другой стороны, меня очень интересуешь, поскольку ведешь себя как дикая кошка.

– На полу Наниной кухни!

– Я заплатил за аренду, так что это мой пол. Так же как и жетон, который ты, вероятно, не заметила. Лежит на столе.

– Жетон? Как у полицейского?

– Жетон как у начальника полиции Бухты Ворона.

Затмевающая взор Амейры красная пелена начала рассеиваться.

– Ты сказал «за аренду». Если ты полицейский, почему снимаешь дом моей бабушки?

– Потому что в доме, который она мне сдала, возникли серьезные проблемы с водопроводом и электричеством, а они сейчас в процессе ремонта.

– А этот дом, случайно, не коттедж «Черная скала», восстановленный из развалин полвека назад моим дедом и обновленный в прошлом году Баком Шар-бабой Блюме?

– Он самый.

– Тогда прошу прощения за то, что тебя исцарапала.

– Значит ли это, что ты покончила с попытками превратить меня в евнуха?

– Может быть.

– Не уверен, Рыжая.

– А ты поставь себя на мое место. Бабушка не упоминала о каникулах на Карибах, когда я с ней вчера разговаривала.

– Поэтому, думая, что она здесь, ты решила вломиться в дом без стука.

– Я стучала. Никто не отозвался. Нана приклеивает запасной ключ к цветочному горшку на заднем крыльце.

К облегчению Амейры, он выпустил ее запястья и рывком поднялся на колени, все еще прижимая ее к полу, но хотя бы чересчур симпатичная физиономия была к ней не так близко.

– Спасибо, – пробормотала она, когда ее собеседник поднялся.

– Я бы сказал: «Не за что», если бы эта чертова комната перестала кружиться перед глазами.

Все еще осторожничая, Амейра взялась за его руку:

– Хочешь, осмотрю твою голову?

– С чего бы?

– С того, что у тебя может быть сотрясение.

– Это и так ясно, Рыжая. Я имел в виду: с чего бы тебе ее осматривать? Ты что, врач?

– Я пластический хирург.

– Серьезно? – Рассмеявшись, он направился к задней двери. – Занимаешься подтяжкой лиц и задниц?

Ее губы изогнулись в холодной улыбке.

– Верно. Все, за что мне платят.

– Как скажешь.

– Возвращаясь к умолчанию. – Амейра удерживала на лице приветливое выражение. – Ты можешь объяснить, почему Нана не упомянула о том, что ты здесь живешь, когда я вчера с ней разговаривала?

– У вас плохие отношения?

Скорее, мало времени, чтобы делиться многочисленными подробностями, благодаря лейтенанту Майкл су, который сделал все, что было в его силах, для ускорения их отъезда. Амейра бросила взгляд вверх, где сквозь стропила со свистом пронесся ветер.

– Моя мать назвала бы такой свист плохой приметой и сказала, что мне не стоило сюда приезжать.

– Вот как? – Полицейский обошел кухонную стойку. – Она верит во всю эту магическую хрень?

– Если под этим ты подразумеваешь некоторые местные легенды, то да. Безоговорочно.

Он поднял голову:

– А их больше двух?

– Их больше двух сотен, но в основном вариации парочки первоначальных, связанных между собой историй. Всех Блюме очень вдохновляет превращение их предка Хезекайи в ворона.

– Я заметил.

– В этом винят ведьм из рода Белламов.

– А Белламы – твои предки.

– Фамилия моей бабушки об этом и говорит, разве нет?

– Помимо прочего. Отметая большую часть в сторону, предполагаю, что ты Амейра. Твоя бабуля прислала мне вчера вечером краткую и очень загадочную эсэмэску.

– И ты только сейчас открываешь эсэмэски прошлого вечера?

– Дай мне передохнуть, Рыжая. У меня сегодня выходной, это мой личный телефон, а буря снаружи сорвала четыре ставня, я потратил почти двенадцать часов на их ремонт. Судя по словам бабушки, у тебя куча проблем с криминальным авторитетом, которого ты помогла засадить в тюрьму.

– Куча – ключевое слово. Слушай, уже поздно, и я, по-видимому, вторглась в чужое жилье. Уверена, кто-нибудь из родственников пустит меня переночевать. – Амейра направилась к двери. – Я оставила машину у подъездной дорожки, которая ведет в Лощину Ворона. Мне повезло, что мои более благосклонные родственники живут именно там. – Порывшись в сумке, она вытащила ключ от задней двери. – Я положу его обратно под цветочный горшок. Нана захлопывает двери и остается на улице без ключа как минимум трижды в год.

Маквей приблизился к ней:

– Забудь про ключ, Амейра. Поговори со мной о своей «куче проблем».

– Это грязная история.

– Я полицейский и привык к грязи. И если тебе это поможет, нормально воспринимаю то, что «звучит как бред».

Не помогло. Как и то, что Маквей оказался наконец освещен достаточно для того, чтобы Амейра увидела, что ее первоначальная оценка в точку. Этот парень был… ну, в общем, потрясающий.

Длинные темные волосы, завораживающие карие глаза. А скулы! Любая женщина убила бы за такие! И гибкое, поджарое тело. Амейра была бы не против, если бы оно оказалось на ней. Господи боже мой, откуда такие мысли? Нужно взять гормоны под жесткий контроль, идея о сексе с суперским парнем не должна сносить крышу и уноситься мыслями в мир фантазий.

Джимми Спаркс, злобный предводитель своры родственничков, одержимых жаждой убийства, желает ей смерти. Она не может вернуться в Новый Орлеан, заниматься своей работой и ожидать от лейтенанта Майклса большего, чем он уже для нее сделал. Бабушка уехала из Лощины. Полицейского из Бухты она, похоже, настроила против себя, он в общем-то уже был на грани того, чтобы выдать ее людям Джимми, просто чтобы избавиться. С этими мыслями Амейра отступила к прихожей.

– Я действительно прошу прощения за все это. Не ожидала встретить…

– Волка в бабушкином домике? – Маквей приближался. – Я все еще хочу услышать твою историю, Рыжая. Если часть о проблемах слишком большая, начни с «менее настроенных против тебя родственников».

– Во-первых, я бы предпочла, чтобы ты называл меня Амейра. Сам видишь, волосы у меня скорее каштановые, не рыжие. Как только поймешь, сложится история о моих родственниках в максимально сжатом и упрощенном виде.

– Боюсь, понадобится больше информации. Пока я понял, что ты потомок ведьмы Беллам.

– Вопрос в том, какой именно ведьмы. Большинство Белламов корнями фамильного древа уходят к Ноле. Лишь в немногих из нас течет кровь ее менее известной сестры Сары.

Слава богу, он перестал наступать.

– Если Нола и Сара сестры, в чем разница по крови?

– Нола Беллам – жена Хезекайи Блюме. По крайней мере, была, пока Хезекайя не превратился в маньяка-убийцу. По легенде семейства Блюме, он раскаялся. Однако все те смерти заставили его превратиться в ворона-провидца. У Нолы не было больших шансов забеременеть. Если не считать неприятный факт, что брат Хезекайи Эзикиел изнасиловал ее, обвинив в том, что она ведьма, потом преследовал ее и пытался уничтожить. Отсюда и совершенные Хезекайей убийства.

– Запутанная история.

– Это точно. Хуже того, у сестры Сары был интерес к Эзикиелу.

– И этот «интерес» окончился рождением ребенка?

– Ты быстро схватываешь. У Сары родилась дочь, у той тоже дочь, и так далее. У Нолы тоже, но не от Хезекайи. Люди и вороны не могут скрещиваться даже в легендах. Если сократить эту длинную историю и забыть об изнасиловании, Нола не рожала от Блюме. А Сара родила. Я уверена, ты знаешь, Блюме и Белламы враждуют уже… В общем, всегда. Бухта Ворона против Лощины Ворона, абсолютно во всем, что в легендах, что в жизни. Так что где в этом место той, в чьих жилах смешалась кровь Белламов и Блюме? Она насылает заклятия или, наоборот, становится их жертвой? И в каком из этих городов должна жить? Можешь себе представить генеалогическую дилемму.

Маквей склонил голову:

– Надеюсь, в моем присутствии ты не собираешься становиться «я вся такая странная и загадочная»?

– К сожалению, у меня на это нет времени.

– Зная Джимми Спаркса, пожалуй, соглашусь.

Ее пальцы застыли на дверной ручке.

– Ты его знаешь?

– Встречались разок-другой. Когда я говорю «встречались», это означает, что я в него стрелял.

– Ты стрелял в Короля Мести Джимми Спаркса и остался жив?

– «Остался жив» по счастливому везению. Я тогда был зеленым, зато стрелял лучше, чем напарник, в которого попали, пока я пытался прострелить Спарксу колеса.

– И что было дальше?

– Я успел прострелить два колеса, прежде чем из их машины пальнули в ответ. Напарнику задели плечо, мне руку. Но потом стрелок соскочил с крючка, потому что наш рапорт о происшествии волшебным образом исчез. Ночь еще не кончилась, а нам уже приказали обо всем забыть.

– Счастливчик Джимми.

– Я, кажется, слышу в твоем голосе осуждение, Рыжая?

– Принимая во внимание, что у тебя действительно сотрясение мозга, назовем это любопытством.

– Назовем это не твоим делом и поговорим лучше о том, почему один из наименее любимых сынов этой страны доставляет тебе, потомку мэнской ведьмы, столько хлопот.

– Я помогла упечь его за решетку. Похоже, мои свидетельские показания его разозлили.

– Следовательно, он создал тебе кучу проблем. И последний насущный вопрос: какого дьявола твое ведьминское лицо торчит в моей голове последние пятнадцать лет?