В этой комнате нет окон, так что я понятия не имею, как долго был без сознания. Это именно то, что я ожидал увидеть, – маленькая больничная палата со стерильными белыми стенами и белыми полами. Монитор рядом со мной показывает ровный сердечный ритм, убеждая меня в том, что я всё еще жив. Ощупываю лицо кончиками пальцев, отмечая выступы, неровности и другие вещи, которые определенно не должны там быть. Я не могу видеть левым глазом и подношу к нему пальцы, чувствуя опухшую бугристость своего века.

Собираюсь позвать медсестру, но кое-что вспоминаю. Что-то из произошедшего, когда я лежал на полу комнаты для допросов, корчась от боли, то приходя в сознание, то теряя его. Голос Маркуса Хадсона, слова, слетевшие с его губ. Он назвал офицера, который напал на меня, Скоттом. Келли – Скотт. Он муж Келли. Всё стало намного сложнее. Разве я не знал, что он полицейский? Келли никогда не говорила мне? Неудивительно, что она была напугана. Неудивительно, что она чувствовала, что не может уйти. Посмотрите на него. Он массивен. Я не маленький человек, но и у меня не было ни единого шанса против кулаков такой гориллы. Представьте себе, через что пришлось пройти Келли. Только представьте. Бедная Келли… Я знаю, что это сделал Скотт. Он мог бы легко провернуть это. Он полицейский. Он не мог совершить никаких ошибок, верно? А вот я облажался по полной…

Входит медсестра, листая папку с бумагами. Смотрит на меня, замечает, что я не сплю, и пугается:

– О боже, ты проснулся!

Я пытаюсь сесть, и она бежит ко мне, говоря, чтобы я остановился. Настраивает аппараты, подключенные ко мне, а затем убегает. Через несколько минут входит шериф Стивенс. Он слегка дрыгает ногами. Я могу сказать, что он несчастлив, но это не связано со мной.

– Как ты?

– Я думаю, хорошо.

– Послушай, Адам, мне жаль, что всё так получилось. Это было неправильно, и я хочу, чтобы ты знал, что офицер Саммерс отстранен от работы. – Говоря это, он проводит рукой по волосам.

– Он должен быть в тюрьме!

– Я знаю, ты так думаешь, но он только что потерял свою жену. Это не оправдывает его поведение, но ты должен понимать, почему это произошло.

Звуковые сигналы на пульсометре^[19] ускоряются, когда я пытаюсь сдержать гнев внутри себя.

– Этот ублюдок убил ее, я знаю! – Сажусь. У линии моих волос выступают капли пота. Дыхание учащается, сердце колотится, руки дрожат.

– А теперь подожди минутку, мистер Морган. Что заставляет тебя думать, будто Скотт имеет какое-то отношение к смерти Келли? Это была его жена, и ее нашли в твоей постели в твоем доме. – Шериф говорит это не для того, чтобы бросить мне вызов. Он любознателен. Его забавляет то, что я говорю, и я не знаю: это какая-то маленькая часть его верит мне, или он просто пытается разозлить меня?

– Он знал о нас. О нашем романе. Он писал ей в ту ночь, когда она умерла. Угрожал ей. Он был жестоким. Кем бы вы его ни считали, это не так.

Шериф Стивенс пододвигает стул к моей кровати и садится. Делает глубокий вдох, оглядывает меня с ног до головы. Оценивает меня, пытается понять. Он хочет знать правду – может быть, не мою правду, но правду.

– Никогда не было никаких обвинений в жестоком обращении со стороны Скотта Саммерса от Келли Саммерс или любого другого человека.

– Келли была слишком напугана, чтобы признаться. Она просто хотела убежать. Теперь я знаю, почему. Теперь я понимаю…

– Что ты понимаешь?

– Скотт – полицейский. Она знала, что у нее нет ни малейшего шанса сбежать от него или что он заплатит за свои преступления.

– Мне никогда не нравился Скотт, – признаётся шериф.

– Что? – Я хочу убедиться, что правильно его расслышал. Почему он мне это говорит? Почему он здесь? Это что, игра? Или он на самом деле пытается мне помочь? Я не знаю, что происходит и почему это происходит со мной.

– Ты слышал меня. Я не должен был тебе этого говорить, я знаю. Но для меня в Скотте всегда было что-то не так. У него слишком много от образа хорошего американского мальчика, и я знаю, что у каждого есть скелеты в шкафу. Люди, которые кажутся хорошими, обычно являются худшими из всех.

Он откидывается на спинку стула. Я не знаю, что сказать. Я ничего не говорю, пока не вспоминаю о Саре. Она была ранена, или, по крайней мере, я так думаю. Я думаю, что кровь, которую я видел на ее лице, была ее собственной, но она могла быть и моей…

– Как Сара? С ней всё в порядке? Она ранена?

– С Сарой всё в порядке. У нее небольшое рассечение на лбу, но она – боец. Даже шестифутовый мужчина не смог бы одолеть эту женщину, – говорит шериф с улыбкой.

Я киваю – это правда.

– Где она? Я хочу ее увидеть.

– Я сказал ей идти домой и позаботиться о себе. Она вернется утром. Я надеюсь, что всё будет в порядке.

– Конечно.

– Теперь я собираюсь заняться Скоттом. Потому что это правильно. Я не уверен, что это сделал ты, но я также не уверен, что ты невиновен.

– Хорошо. – Больше мне нечего сказать. Он знает, что я думаю, и я не собираюсь сидеть здесь и пытаться убедить его, что я этого не делал. Важны доказательства. Это то, чему я научился у Сары. Я доверяю ей найти эти доказательства и почти доверяю шерифу Стивенсу, чтобы помочь ему найти их.

– Возле твоей палаты дежурит офицер. Я приглашу Сару завтра. – Он немного колеблется. – Я доберусь до сути дела. Даю слово.

И уходит прежде, чем я успеваю ответить.

16
Сара Морган

Мэтью отвез меня домой. Он пытался отговорить меня браться за это дело. Сказал, что я совершаю ошибку. Я ответила, что его это не касается.

Я слишком устала, чтобы идти в офис, и слишком расстроена, чтобы пытаться объяснить Энн или кому-либо еще, что происходит в моей жизни. Не думаю, что смогу даже видеть кого-нибудь. Я чувствую слишком многое – злость, страх, грусть и множество других вещей, которые даже не могу описать.

Эта история скоро выйдет наружу. С моим статусом в Вашингтоне и тем фактом, что Адам – известный писатель, лишь вопрос времени, когда это произойдет. Что я скажу Энн? Моим коллегам? Моим клиентам? Я не могу не беспокоиться об этом. Мое внимание должно быть сосредоточено на Адаме и этом деле.

Весь день я то засыпала, то просыпалась. Когда же окончательно проснулась, начала обдумывать имеющиеся факты. Есть Адам, который, несомненно, является самым очевидным подозреваемым. У него есть средства, мотив и возможность – всё, что нужно окружному прокурору, чтобы возбудить против него дело и осудить. Но есть и Скотт. Общение, которое у меня было с ним, подтверждает то, что сказал Адам. У него вспыльчивый характер, и он, по-видимому, не может контролировать себя. Плюс сообщения, о которых упоминал Адам. У Скотта также есть средства и мотив, но вопрос в том, была ли у него такая возможность? Я беру блокнот с прикроватной тумбочки и делаю пару пометок. Пишу «возможность» и обвожу слово кружком. Может ли быть кто-нибудь еще? Келли стала жертвой, но у нее была интрижка. Что еще она делала? Чем еще увлекалась? Есть ли кто-нибудь еще, кто хотел бы ее смерти? Записываю: «Кофе Сета». Я должна поговорить с ее коллегами, клиентами и всеми, кто мог с ней контактировать.

Звонит телефон. Я не узнаю номер и не решаюсь ответить. Сейчас 9 вечера, но это может быть Адам, звонящий из больницы. Мне следовало вернуться и проверить, как он, но шериф Стивенс заверил, что всё в порядке и что мне нужно пойти домой и отдохнуть.

Я беру трубку.

– Привет.

– Привет, Сара. Это шериф Стивенс. Я просто звоню, чтобы сообщить, что у Адама всё в порядке. Он очнулся. Я только что вышел из больницы.

– Что сказал врач?

– У него сломана скула, небольшое сотрясение мозга и несколько синяков. Но он поправится. Я отправил документы в нашу страховую компанию, так что вам не нужно беспокоиться о стоимости лечения.

– Меня не волнует стоимость. Меня волнует его состояние. Чтобы с ним всё было в порядке.

– Ну, так и есть. Извините, что беспокою, – говорит он и собирается повесить трубку.