Цитаты из книги «В дороге»

Жизнь – что чёрная, что белая – действительно имеет значение.

Но тогда они танцевали на улицах, как настоящие клоуны, а я брёл за ними, как я брёл всю свою жизнь за интересными мне людьми, ведь для меня существуют только безумцы – те, кто безумен в жизни, безумен в разговорах, безумен в спасении, кто жаждет всего сразу, кто никогда не зевнёт и не скажет ничего банального, но горит, горит, горит, как сказочные жёлтые римские свечи, они взрываются, как пауки среди звёзд, а в центре виден главный синий вспыхнувший свет, и все говорят: «Аууу!» Как называли таких молодых людей в Германии Гёте?

Есть и ещё одна замечательная русская история, петербургского разлива, которая приходит на память в связи с битниками: митьки! Конечно же, митьки домоседы, а не бродяги.

, о чём и говорит Екклесиаст: «вот ваша доля под солнцем».

они цементировали свои отношения дни напролёт – ночи напролёт – жесточайшими разговорными узами.

Тюрьма – это место, где вы обещаете себе право на жизнь.

мне нравится так много всего, и я бегу в смятении от одной падающей звезды до другой, покуда не упаду.

Однажды мы с Карло Марксом сидели вместе, колени к коленям, на двух стульях, лицом друг к другу, и я рассказал ему свой сон о странной арабской фигуре, которая преследовала меня по пустыне; а я пытался от неё убежать; но в итоге она настигла меня как раз перед тем, как я достиг Защитного Города. «Кто это был?» – сказал Карло. Мы это обдумали. Я предположил, что это был я сам, завёрнутый в саван. Это было не так. Что-то, кто-то, некий дух гнался за всеми нами в пустыне жизни и должен был схватить нас прежде, чем мы достигнем небес. Естественно, теперь я гляжу назад и понимаю, что это была смерть: смерть настигнет нас перед небесами. Единственное, к чему мы стремим

«А что ты будешь делать с собой, Эд?» – спросил я. «Я не знаю», – сказал он. – «Я просто иду. Я врубаюсь в жизнь».

Моя тётя однажды сказала, что мир никогда не обретёт покой, пока мужчины не упадут к ногам своих женщин и не попросят у них прощения. Но Дин знал об этом; он много раз говорил об этом. «Я умолял и умолял Мэрилу о мирном сладком понимании чистой любви между нами навсегда безо всяких ссор, – она понимает; её ум тянется к чему-то ещё – вслед за мной; она не понимает, как сильно я её люблю, она стремится к моей погибели». «Правда в том, что мы не понимаем наших женщин; мы обвиняем их, и это наша вина», – сказал я. «Но это не так просто», – заметил Дин. – «Мир наступит внезапно, мы не поймём, когда это случится, понимаешь?»