Глава 4

Утро выдалось пасмурным. Мелкие крупицы снега плавно опускались в холодном неподвижном воздухе на землю, пока солнце блёкло пробивалось сквозь занавес тусклых облаков. В тот ранний час дворы и коридоры Слободы лишь изредка оживлялись шагами одиноких холопов, занимавшихся уборкой и разносивших поручения своих господ. Один из таких слуг, шустрый мальчишка, семенил по коридору, боясь, что прикрытое тарелками кушанье на подносе остынет. Робкий стук в дверь дворянских покоев нарушил царившую тишину. Парнишка замер, выжидая ответа.

– Заходи!

В самих покоях находились трое. Первой и самой значимой фигурой в комнате был Фёдор Басманов. Юноша полулёжа расположился на краю кровати. Сонные глаза прикрыты. Чёрные волосы его блестели от воды, изредка несколько капель падали на плечи, на которых лежало мягкое полотенце, расшитое красным узором лесных чудовищ. Он, зевая, вытирал вымытые волосы, прядь за прядью.

Подле Фёдора на низком деревянном табурете сидела пожилая женщина. На ней было надето простенькое серое платье поверх льняной рубашки. Края одежды несколько износились, тут и там выступали лохматые нитки. Рукава своей одежды женщина засучила чуть выше локтя. Своими грубыми от тяжёлой работы руками она перевязывала рану юноши. Помогала старухе молодая круглолицая девка с русой косою. Одета девчушка была так же просто – обычное платьице без узоров из грубой, но прочной материи. Фёдор шикнул от очередного резкого движения.

– Никак, сгубить хочешь… – пробубнил себе под нос Фёдор, стиснув зубы.

Старуха лишь усмехнулась.

– Вас, сударь, сгубить – так на волю вашу и оставить. Куда вы с раною такой-то и в бой, и в пляс пускаетесь-то? – ответила она, промывая рану тёплой водой и настойкой из трав.

– Как же не пускаться в пляс, в самом-то деле? Лучше, по-твоему, сидеть на пиру понурым? – спросил Фёдор, пожав плечами. Заметив в дверях холопа с подносом, Фёдор указал ему на сундук с плоской крышкой, который стоял подле кровати.

– Ну, теперь с унынием вы полежите без службы государевой, – ответила старуха. – Того гляди, хуже будет, Фёдор Алексеич, токмо хуже будет!

– Ты, Агаш, дело своё делай, – с улыбкой кивнул Фёдор. – А уж как службу государю нести, как-нибудь уразумею.

– Воля ваша, – усмехнулась Агаша и резко затянула рану, вновь заставив юношу коротко шикнуть от боли.

Фёдор бросил короткий взгляд на старуху, затем на вошедшего мальчонку. Он уже стоял у ложа Басманова, точно выжидая, когда ему дадут молвить слово.

– Чего? – спросил Фёдор, глядя на парнишку.

Холоп отдал низкий поклон.

– На конюшнях велели явиться вам, Фёдор Алексеич, вместе со всеми воеводами, – произнёс мальчик.

Басманов тяжело вздохнул и свёл брови.

– Ступай, – коротко кивнул Фёдор, не поднимая взгляда на парнишку.

Мальчик снова отдал низкий поклон и тотчас удалился. Фёдор обернулся к подносу с кувшином холодного кваса, варёной рыбой, чаркой рассола и парой ломтей хлеба.

– Уж береглись бы вы… на службе-то, – вздохнула Агаша, моя руки в кадке с водой, пока её юная помощница раскладывала заготовленное одеяние для юноши.

– Так ежели государь не бережёт нас, разве в нашей воле отказываться от воли государя нашего светлого? Будто не должно нам со смирением христианским нести службу? – спросил Фёдор, вставая на ноги. Он осторожно наступил на обе ноги, чуть качнулся, но через мгновение оправился.

– Так толку царю-батюшке с калеки-то, Фёдор Алексеич? – вздохнула старуха, отряхивая руки и вытирая их о подол своего платья.

– Я слышал, – произнёс юноша, перекусывая на ходу и одеваясь, – что государь не против калек при дворе. Никак иначе, пятого числа с юродивым на площади видали его, обмолвились парой слов.

– Да какое там! – усмехнулась Агаша. – Обмолвились! Того гляди, едва ли не совет держал с хромым псом этим безродным. С самой зари с ним и болтал, точно и не царь вовсе! Да, охотлив государь наш до общения с немощными да чудаковатыми, да только толку от болтовни этой…

Фёдор тем временем успел полностью одеться, потом сел обратно на кровать, жуя ломоть хлеба. Юноша вскинул бровь и жестом просил продолжить старуху рассказывать, но Агаша точно чего-то умолчать хотела. Фёдор бросил короткий взгляд на юную помощницу. Девушка сейчас прибиралась в комнате и не видела ни взгляда юноши, ни короткого кивка Агаши. Фёдор прикрыл глаза, тихо присвистнул. Девушка тут же подняла своё круглое, уже раскрасневшееся лицо на Басманова. Без лишних слов Фёдор кивнул на дверь. Она всё поняла и удалилась с коротким поклоном, забирая с собой корзину с грязными тряпками от перевязи. Когда они остались наедине, Фёдор кивнул Агаше, откидываясь на подушках.

– Так молва ходит вон какая, – продолжила она, чуть понизив голос. – Что будто бы государь лишь для потехи их и держит, калек-то убогих. И с чудаками на улице забавы ради совет держит.

– Много калек живут тем, что потешают господ своих, – Фёдор пожал плечами.

Агаша поджала губы и помотала головой.

– Жестокие потехи бывают, право, жестокие.

– Да, – коротко отрезал Фёдор, вставая с кровати. – О потехах этих от отца своего я слышал немало.

Он встал в полный рост, потянулся, поправил одеяние из тёмного шёлка, расшитое мелким бисером. Из крупиц речного жемчуга сплетались диковинные цветы, корни и листья в узоры.

– Как Господь Бог забрал к себе царицу Анастасию Романовну, даруй, Господи, мир и покой светлой душе рабыни Твоей, – женщина перекрестилась, – так некому боле сдерживать гнев государя нашего.

– Отчего же сдерживать его, ежели праведен гнев тот? – с лёгкой усмешкой Фёдор развёл руками, направляясь к выходу. – Видимо, трапезу не завершить… Служба, служба… Заберите.

Юноша указал на остатки своего завтрака. Агаша усмехнулась и помотала головой.

– Вы, Фёдор Алексеич, у батюшки своего спросите, сколь праведен гнев государя нашего. В самом-то деле, неужто бабье дело это? Да разузнайте, разузнайте у батюшки своего…

Фёдор ответил лишь короткой ухмылкой и кивком. Выйдя из своих покоев, он благоразумно полагал, что все уже могли поспеть на собрание, и опоздание на службе при дворе Иоанна вовсе не входило в планы Фёдора. К своему неудовольствию, он спустился во двор и заметил множество следов от копыт на тонкой пелене снега. Тихо выругавшись, он пнул землю и отправился в конюшню за своей лошадью. Зайдя в крытый амбар, Фёдор тут же окинул помещение взглядом в поиске слуг. Махнув рукой, он решился сам седлать лошадь, как вдруг заметил, что он здесь не один. На скамейке у стены сидел отец Фёдора. Мужчина глядел на сына, скрестив руки на груди.

– И вы, батюшка, заболталися с кем-то? – спросил юноша, снимая с крюка узду для своего скакуна.

Алексей помотал головой. Взгляд его был холодным и пристальным. Фёдор же, видя настрой своего отца, чуть заметно свёл брови, стараясь не обращать внимания на хлыст, крепко сжатый в ручищах отца. Через мгновение Фёдор поджал губы, затем слабо улыбнулся, опустил взгляд на пол, присыпанный старой соломой. Фёдор повесил обратно узду.

– Это ты послал ко мне того мальчишку? – спросил он довольно громко, даже не подняв взгляда на отца.

– Да, – коротко ответил Алексей.

Фёдор медленно обернулся.

– Что ж, тем лучше, – просто молвил он, разводя руками. – То даст время ноге моей срастись, ежели сегодня не велено мчаться нам куда-то из Слободы.

– Будь ты парой летами младше, Федя, выпорол бы тебя до самой плоти, – твёрдо произнёс Алексей, в голосе том была угроза совершенно особого толка.

Старший Басман звучал твёрдо и спокойно, и Фёдору, кому, как не Фёдору, знать всю серьёзность слов, сказанную именно таким непоколебимым, но мертвенно холодным тоном.

– Отчего же не выпорешь меня сейчас? – спросил юноша, внешне оставаясь невозмутимым.

Алексей усмехнулся, но глаза его хранили прежнюю суровость.

– Хотя бы оттого, – ответил он, – что сам ты при оружии сейчас.

Фёдор непроизвольно опустил взгляд на свою саблю, что висела на поясе. Алексей глубоко вздохнул, покручивая хлыст в руках, и продолжил:

– И управляться им умеешь, – кивнул Басманов-старший, продолжая глядеть в пол. – Да и без толку бить тебя, всё равно по-своему учинишь.

Фёдор прислонился к стене и скрестил руки на груди.

– И умён ты, Федя, и смел, в самом деле… не по годам, – Алексей поднял взгляд на сына. – Не поверил бы, если бы кто за столом хвалился бы, что сын их уже самим государем отмечен. Не поверил бы.

Алексей умолк. Фёдор не менял своего положения, пока отец не продолжил:

– Ты стал мужчиной. И воином. Притом славным, – Алексей несколько раз кивнул. – Какого чёрта это было вчера на пиру?

Едва прозвучал этот вопрос, Фёдор удивлённо вскинул брови и широко распахнул глаза.

– Не вам меня, батюшка, в пьянстве упрекать. Да и что с той выходки дурного сделалось? Да и государь нашёл в том потеху, и ничего боле, – ответил Фёдор, пожав плечами.

– Ну и наградил же Господь милосердный меня отроком этим поганым! – Алексей поднялся со своего места и в несколько шагов приблизился к сыну.

Фёдор тотчас же схватился правою рукой за рукоять сабли, повинуясь ратной привычке, но Алексей вцепился в сына, точно капканом. Мужчина до боли сжал руку, не дав оголить и дюйма стали. Фёдор стиснул зубы, но не проронил ни слова.

– Вымесок проклятый! – бросил Алексей и отошёл прочь, отпустив сына. – Чтоб больше не видел я тебя за плясками этими!

Басманов-старший сплюнул на пол, отходя прочь, к выходу.

– А ежели сам царь-батюшка велит? – усмехнулся Фёдор, пожав плечами.

Алексей обернулся на своего сына и оглядел того с ног до головы.

– Опоздал ты, Федюша, – усмехнулся Алексей. – Есть уже на службе государевой плясуны.

– Как знать, – тихо пробормотал Фёдор себе под нос.

Низкие тучи не разошлись даже днём. Они заволокли всё небо и не пропускали света. Выпавший снег уже не таял.

* * *

Фёдор выждал три дня – всё то время он не ездил верхом и не брал сабли своей, хотя охота была страшная. Пылкий нрав юноши всё же смирялся какое-то время, но спустя три дня он не мог более оставаться в крепости. Государевых поручений дано не было, оттого Фёдор самовольно решил объездить свою лошадь. До восхода оставалось около часа, когда они уже мчались по окрестностям Слободы. Холодный воздух резал нос и горло, но то не беспокоило Фёдора. Настолько утомила его духота палат, что принимал он и ранние заморозки, и ветра зимние как великую благодать.