Глава 2

Ханна старалась радоваться тому, что весь этот маскарад почти закончился и она сможет улететь уже завтра утром. И все же в глубине души она чувствовала досаду – потому что была очарована Зейлом. Она подправила макияж и диадему, прежде чем пройти за фрейлиной через головокружительные коридоры и изысканно украшенные комнаты в Большой ресторанный зал.

Они шли быстро, и ее юбки шуршали при каждом шаге. Проходя через Ампирную комнату, она заметила свое отражение в высоком зеркале над белым мраморным камином. Отражение поразило ее. Неужели она и впрямь столь элегантна? Блистательна? Красива? Она покачала головой, и отражение покачало головой в ответ. Розовые щеки, ярко-синие глаза, высокие скулы и полные губы. Ханна не могла поверить, что это действительно она сама. Никогда в жизни она не ощущала себя красивой. Умной – да. Работящей – безусловно. Но ее отец никогда не ценил физическую красоту, не поощрял ее краситься и наряжаться. И теперь ей захотелось на самом деле быть той красавицей в зеркале. А что, если бы она действительно была принцессой? Что бы это изменило? Изменило ли бы это ее саму?

Фрейлина остановилась перед высокими дверями Большого ресторанного зала.

– Мы подождем его величество здесь, – сказала она.

Ханна кивнула. Ей, вопреки доводам рассудка, не терпелось снова увидеть короля Зейла Патека.

Вдруг появился король со своей свитой, и воздух вокруг стал как будто наэлектризован. Высокий, стройный, мускулистый, Зейл Патек был полон кипучей энергии.

– Вы прелестно выглядите, – сказал он.

– Вы тоже, ваше величество.

– Это я выгляжу… прелестно?!

– Великолепно, – поправилась она, покраснев. – И царственно.

Он поднял бровь, но Ханне удалось избежать дальнейшего обмена репликами, потому что двери отворились, и перед ее взглядом предстал огромный, богато украшенный зал.

Ханна тихо ахнула, пораженная средневековым величием ресторанного зала. Вдоль стола тянулся ряд тонких свечей в высоких серебряных подсвечниках. С обоих концов зала были камины, а на стенах висели роскошные ковры винно-красного цвета. На потолках из мореного дерева красовались замысловатые золотые узоры.

Зейл взглянул на Ханну с легкой улыбкой.

– Пойдемте? – спросил он, предлагая ей взять его под руку.

Ее сердце слегка подпрыгнуло. Мужественное лицо, прекрасные глаза, широкие плечи, узкая талия, длинные сильные ноги… Зейл казался ей воплощенной мечтой.

Да, ей будет приятно на один вечер поменяться местами с принцессой Эммелиной… В конце концов, что в этом плохого? Завтра она уедет домой и больше никогда не увидит короля – так почему бы ей не получить удовольствие от сегодняшнего вечера?

Гости уже сидели за столом – самым длинным обеденным столом, который Ханна когда-либо видела в своей жизни. Разговоры стихли, и она почувствовала, что взгляды всех присутствующих прикованы к ней и к королю. Они направились к двум свободным местам посередине.

– Какой большой стол, – пробормотала девушка.

– Да, – ответил король. – Изначально он был рассчитан на сто человек, но пятьсот лет назад люди были гораздо меньше размером – а может, они просто не возражали против очень тесного соседства друг с другом. – В его голосе послышалась усмешка. – А теперь нам не удается усадить за стол больше восьмидесяти персон.

Лакеи в форме выдвинули стулья для Зейла и Ханны, они сели, и Зейл прошептал Ханне на ухо:

– Как видите, даже для восьмидесяти человек тут тесно.

«Даже очень тесно», – подумала она примерно через час. Ей было жарко, платье сдавливало ее ребра, а Зейл был крупным, широкоплечим мужчиной и занимал много места.

Все в нем интриговало ее. Весь вечер она чувствовала его тепло и энергию, даже когда их тела не соприкасались. А уж когда они ненароком задевали друг друга, у нее голова шла кругом от захлестывавших ее чувств. Все ее ощущения были обострены до предела – сидя рядом с ним, она слышала биение своего сердца, чувствовала тепло дыхания, а когда король поворачивался к ней и смотрел в глаза, по ее телу пробегали мурашки. Ей нравилось, что он достаточно силен духом и уверен в себе, чтобы смотреть женщине прямо в глаза. Пожалуй, для нее это было самым эротичным мужским качеством.

Она завидовала Эммелине. Каково это – быть любимой таким человеком, как король Зейл Патек? Он уже не мальчик, в отличие от Брэда, с которым она встречалась в студенческие годы. Зейл был зрелым, успешным, опытным мужчиной в расцвете сил.

Быть любимой человеком, который знает, чего хочет… Человеком, который знает, что ему нужна именно она.

Она коснулась бисера, которым была расшита ее юбка, пытаясь отвлечься от мыслей о Зейле, потому что иначе это могло превратиться в наваждение.

Зейл повернулся к ней, и у нее сразу перехватило дыхание.

– Не каждый ужин будет таким долгим, как этот, – тихо сказал он ей по-английски.

В течение всего ужина они постоянно переходили с английского на французский, чтобы гости могли их понимать, но к ней Зейл всегда обращался по-английски.

– Да я не против, – ответила она, стараясь говорить без техасского акцента, – побыть подольше в такой красивой обстановке и в такой чудесной компании.

– Я вижу, вы стали просто очаровательны.

– Разве я не всегда была такой?

– Нет, – насмешливо ответил он. – Год назад вы были совсем не в восторге от моей компании. На приеме в честь нашей помолвки вы избегали меня весь вечер. – Он улыбался, но его глаза оставались серьезными. – Ваш отец сказал, что вы стесняетесь, но я знал – дело не в этом.

Ей показалось странным, что он говорит об этом в присутствии восьмидесяти человек.

– И что же вы знали?

Прищурив глаза, он внимательно посмотрел на нее. Его взгляд, скользнув по ее лицу, задержался на ее губах.

– Я знал, что вы влюблены в другого мужчину и выходите за меня замуж из чувства долга.

Этот разговор был явно неуместен во время официального ужина. Ханна занервничала:

– Может, обсудим это позже?

– Почему?

– Боюсь, нас могут услышать посторонние люди.

Он посмотрел на нее пронзительным взглядом:

– А я куда больше боюсь не получить ответы на свои вопросы.

Она пожала плечами:

– Ладно, задавайте свои вопросы. Это же ваш прием, ваши гости.

– А вы – моя невеста.

Она подняла подбородок:

– Да.

В течение нескольких секунд, показавшихся ей вечностью, он изучал взглядом ее лицо.

– Кто же вы, Эммелина?

– Простите?

– Вы так изменились. Мне даже кажется, что вы – другой человек.

– Какая странная мысль.

– Но вы изменились. Теперь вы смотрите мне в глаза и не боитесь высказать свое мнение. Неужели мне удастся добиться от вас честного ответа?

– Попробуйте.

– Этого я и хочу. Год назад я не мог и представить, что вы так заговорите.

– Но мы же собираемся пожениться через десять дней. Почему бы мне не быть с вами откровенной?

– Да. – На мгновение он замялся, все еще изучая ее лицо. – Для вас важна романтическая любовь?

– Конечно. А для вас?

– Для меня намного важнее другие вещи – семья, добросовестность, верность. – Он вызывающе посмотрел ей в глаза, будто спорил с ней. – Верность.

Она нахмурилась:

– Но неужели романтическая любовь не включает в себя все перечисленное вами? Как можно любить человека, не отдавая ему все помыслы, тело, сердце и душу?

– Если вы любите человека, вы никогда не предадите его?

– Никогда.

– Как я понимаю, вы не одобряете романы на стороне, даже тщательно скрываемые от второй половины?

– Категорически.

– Вы не собираетесь завести любовника после того, как станете моей женой и исполните свой долг?

Ханна была в ужасе от его вопросов.

– Неужели вы считаете, что я на такое способна?

– Я считаю, что вас вынуждают вступить в брак, которого вы не хотите.

Ханна уставилась на Зейла, не зная, что ему ответить.

Зейл наклонился к ней и заговорил еще тише, внимательно глядя на нее своими янтарными глазами:

– Мне кажется, вы стремитесь делать добро окружающим, даже если за это вам приходится очень дорого платить.

– Вы говорите это потому, что я согласилась на брак по расчету?

– Потому, что вы согласились выйти замуж за меня. – Он взглянул ей в глаза. – Сможете ли вы сделать это и быть счастливой?

– А вы? – Ханна покраснела.

– Да.

– Как вы можете быть настолько в этом уверены?

– Я требователен к себе. К тому же я старше на десять лет, у меня больше жизненного опыта, и я знаю, что мне нужно и чего я хочу.

– И что же это?

– Я хочу процветания своей страны, мира в своем доме, а еще хочу, чтобы у меня были наследники.

– И это все? Мир, процветание и дети?

– Я реалист и знаю, что не могу ожидать от жизни слишком многого, поэтому я стараюсь, чтобы мои желания были простыми, а цели – достижимыми.

– Мне трудно в это поверить. Вы были знаменитым футболистом, благодаря вам Рагува вышла в финал чемпионата мира. Без больших амбиций вы не достигли бы такого успеха…

– Это было до того, как погибли мои родители. Теперь для меня важнее всего моя страна и моя семья. Ответственность перед страной превыше всего.

Услышав яростные нотки в его голосе, Ханна задрожала. Он был страстным, напористым – воплощением самой мужественности.

– И мне нужна такая же преданность с вашей стороны, – добавил он. – Если вы выйдете за меня замуж, развода не будет. Мы женимся навсегда, и если вы не можете обещать мне, что навсегда останетесь моей женой, вам здесь не место. – Зейл резко задвинул свой стул и протянул ей руку. – Впрочем, хватит на сегодня серьезных разговоров. Мы празднуем ваш приезд и предстоящие нам радостные события. Давайте постараемся хорошо провести время.

Остаток вечера пролетел незаметно – все присутствовавшие стремились поговорить с королем Зейлом и блистательной принцессой Эммелиной. Около половины одиннадцатого, когда ушли последние гости, Зейл проводил Эммелину в ее апартаменты на втором этаже.

Это был странный вечер для Зейла. Он испытывал смешанные чувства по поводу приезда Эммелины, но ее присутствие было необходимо для того, чтобы он смог выполнить свой долг. Его стране нужна была королева, а ему самому – наследники. Но если бы он мог жениться по любви, он никогда не выбрал бы Эммелину.

Зейл знал свои недостатки – он много работал, был слишком строг к окружающим и слишком фанатично предан своим целям, – но его достоинством была верность. Он очень гордился этим своим качеством и ценил его в других. К сожалению, он слишком поздно понял, что Эммелина верностью, скорее всего, не отличалась.

Ему было известно, что родители ее не баловали – напротив, они были строги с дочерью и предъявляли к ней требования, которым она в принципе не могла соответствовать. В глазах мира она была ослепительной, уверенной в себе принцессой, но ее отец предупредил Зейла, что порой с ней нелегко и что она сильно сомневается в себе.

Слова короля Уильяма д’Арси обеспокоили Зейла, потому что ему не нужна была сложная в общении и закомплексованная, а тем более слабая и капризная жена. Но покойный отец Зейла очень желал этого брака. Эммелина представлялась ему идеальной невестой для Зейла, и хотя он умер пять лет назад, сын решил исполнить его волю. Поэтому он надеялся, что, приехав в Рагуву, принцесса успокоится, остепенится и станет для него той самой идеальной парой.

Они вошли в ее комнаты.

– Сегодня был тяжелый день, – заметил Зейл.

Он все еще сомневался, стоит ли ему жениться на ней, но сегодня она вела себя совсем не так, как раньше. Она приехала в обещанный день, а вечером держалась безупречно. Более того, с ней было приятно общаться.

– Да, – ответила она.

– Завтра официального приема не будет, мы просто спокойно поужинаем вместе.

Она кивнула, и в ее голубых глазах промелькнуло выражение, которому Зейл не смог найти объяснения.

– Отлично.

Он смотрел на нее, недоумевая, как эта дружелюбная, приятная девушка могла быть той же холодной, безучастной Эммелиной, которую он видел год назад.

– Вам нужно что-нибудь еще? – спросил он.

– Нет, все было чудесно.

Ее ответ привел короля в еще большее замешательство.

– Никаких особых пожеланий? Я к вашим услугам и буду рад выполнить любую вашу просьбу.

Она покачала головой.

– Так вы рады, что приехали?

Ее полные губы изогнулись в робкой улыбке.

– Конечно.

И вдруг – может, оттого, что ее глаза блестели от слез, а может, из-за этой смущенной улыбки – самая красивая принцесса Европы показалась ему настолько одинокой и беззащитной, что он обнял ее, положив руку на ее обнаженную спину. Она подняла голову и взглянула ему в глаза. Рука Зейла скользнула ниже. Притягивая ее к себе, он чувствовал ее дыхание и полную, мягкую грудь. Он наклонил голову и накрыл ее губы своими. Это должен был быть короткий поцелуй на прощание, но, ощутив, как дрожат ее губы, он почувствовал мощное, неистовое желание. Голод. Страсть.

Все ее тело дрожало. Его сердце заколотилось от непреодолимого желания овладеть ею, и он углубил поцелуй, как будто бы она уже принадлежала ему. Ее губы раскрылись ему навстречу, и он начал покусывать их. Он был поражен тем, что она откликалась на его ласки. Ее кожа была восхитительно шелковиста, а крутые изгибы ее тела так соблазнительны, что ему захотелось завладеть ею полностью. Сорвать с нее платье и исследовать все округлости и впадинки на ее теле.

Что же, черт возьми, он делает? Они были в зале, и все скрытые камеры снимали их, передавая данные охране.

Его рука замерла у нее на бедре. Он посмотрел ей в глаза – ее взгляд был затуманен, губы распухли, и все ее лицо выражало крайнее изумление.

– Боюсь, мы устроили целое представление охране, – хрипло произнес он.

Ее лицо залилось краской.

– Мне очень жаль.

Он убрал белокурый локон с ее щеки:

– А мне нет. Спокойной ночи, ваше высочество.

Она посмотрела на него долгим взглядом.

– Спокойной ночи, – ответила она, уходя в свою комнату и закрывая за собой дверь.