Глава 3

Высшая Магическая Академия Вариора. Алина

Мы с Вель шли по двору академии, и она все пыталась выспросить меня от кого цветы, не находя себе места от любопытства. Она видела золоченый квадратик бумаги с надписью и никак не могла успокоиться, желая узнать от кого он. С дотошностью ребенка дергала меня за руку и заглядывая в глаза, все время повторяла:

– Алин, ну скажи, я же умру от любопытства, ну скажи, скажи!..

– Не канючь, не скажу.

– Ну это же поклонник?! Да? И такой щедрый? И влюблен явно, вон сколько фиалок прислал, ну кто он? Ну скажиииии… – тактика отмолчаться явно не действовала, а только сильнее распаляла любопытство соседки.

Ну, а что я могла ей сказать? Дорогая, Вель, это цветы от одного из моих папочек. Он меня, как маленького ребенка, поздравил с первым учебным днем. Да что б я такое сказала? Да ни за что! А ведь там, в комнате, я с замиранием сердца открывала вложенную в цветы карточку. Сама не знаю отчего, ждала сказки, ну откуда взяться поклоннику, если меня оберегают как хрустальную вазу, а хочется свободы, новых знакомств, любви. Неужели я прошу многого? Настроение катастрофически портилось.

И я была просто счастлива, что этот неприятный мне разговор прервали братья-некроманты, они эффектно появились верхом на своем неживом монстре. Скелет этого чудовища мы нашли на практике под Грядой Ярости в подземных норах и туннелях, прорытых этими кротами переростками и гномами. Как же мы радовались, что не встретились с живым представителем этого вида. От скелета же были в полном восторге Сагир с Тагиром. Братья тогда же его и подняли, воспользовавшись тем, что куратор был занят. Назад, в бывший замок Готрана Борфинора, мы уже возвращались на нем, с комфортом, так сказать. Все же лучше плохо сидеть и ехать, чем хорошо идти собственными ногами.

А по прибытию они напрочь отказались отдавать своего умертвия. Вычистили его кости, обработали их специальным зельем, дали имя. С именем вышло смешно, мальчишки все время повторяли “кости”, “кости”, ну я и прозвала его Костиком. На удивление, так его по сей день и зовут. Но главным аргументом, почему парням оставили “Костика” это было то, что он их понимал и выполнял все команды.

Вель, взвизгнув, ловко спряталась за моей спиной, загораживаясь мной, словно щитом.

– Кто это? – её голос дрожал, было видно, что она сильно напугана, но борется с испугом, так как понимает, что территория академии является самой защищенной в стране, значит здесь, априори, не может быть опасно.

– Вель, не трясись, это мои братья на своем домашнем питомце, Сагир и Тагир, – девушка боязливо выглянула из-за моего плеча, ошарашенная ответом, зато перестала канючить.

– Дд…домашнее?!

– Привет, красавицы! – парни синхронно спрыгнули, красуясь перед нами, со спины нежити из прикрепленных к ней сидушек.

Мне достались поцелуи в обе щеки, а Вель – любопытные взгляды.

– Знакомьтесь, ребята, это моя соседка по комнате, Велирия Синицар, – отступила в сторону, давая парням больше пространства. – Вель, а это мои два брата-близнеца, Сагирен и Тагирен.

– Я заметила, что они близнецы, – девушка уже улыбалась, рассматривая парней. – А это правда, что он, – она ткнула пальчиком в Костика, – ваш питомец?

Сагир, тут же подхватил её под ручку, уводя в сторону столовой и рассказывая героическую версию байки об обретении умертвия. Я только и успела поймать её испуганный взгляд, просящий спасти от страшного серого, кхм… черного некроманта. Тагир же, улыбаясь, подхватил меня под руку и мы последовали за ними.

Брат наслаждался процессом запугивания девушки, нам хорошо было слышно Сагира. Я же не спешила спасать Вель, хочет познакомиться с Шамси – пусть привыкает ко всему нашему сумасшедшему семейству.

Столовая приняла меня гулом голосов, звоном посуды, ароматом свежей выпечки. Я буквально застыла в дверях, не понимая куда идти и что делать, но Тагир уже тянул меня к раздаче. Набрав еды на подносы и выбрав стол, мы расселись. Вель жалась ко мне, старательно не показывая испуга напором Сагира, а тот широко ухмылялся во всю моську. Клоуны, а не братья.

Глядя на суету и гомон в столовке, на разговоры о практике, о предметах, знакомых и преподавателях, на меня нахлынули воспоминания из далекого моего юношества. Когда я молодая девчонка, только окончившая школу поступила в столичный институт и уехала из дома, живя в общаге.

На небольшую стипендию я могла позволить себе завтракать и обедать в институтской столовой. А ужина не было, я “худела”, как гордо говорила всем, хотя на самом деле, просто экономила деньги. Нахлынула ностальгия и воспоминания проносились перед глазами.

Сколько всего интересного, смешного и грустного тогда происходило со мной, и в голове появилось осознание, что там была настоящая жизнь. А здесь я тринадцать лет живу в тепличных условиях, созданных для нас нашими отцами. Да, не всё в нашей жизни было гладко и счастливо. Но мы не видели проблем, бед и несчастий, мы не считали последние копейки и не гадали, что будем есть завтра, мы жили в счастливом детстве, окруженные любовью и заботой, закрытые от всех проблем взрослыми членами нашего Рода. За это я была им безумно благодарна, вот только почему-то в душе тренькала тоскливая нота.

Когда к нам подошел Шамси я не заметила, увлеченная едой и своими воспоминаниями. Только от того, что Вель резко вцепилась мне в локоть и выпрямилась как струна, я отвлеклась от собственных мыслей, возвращаясь в этот мир и в эту столовую. Непонимающе уставилась на девушку. Соседка сидела вся пунцовая, опустив глаза в тарелку и ковыряла запеканку.

– Всем приятного аппетита, – прозвучало надо мной и я спрятала улыбку уткнувшись в као. – Что за прекрасная тари почтила нас сегодня своим присутствием? – Шамси, как всегда, был неподражаем.

Пока братья не перехватили инициативу, быстро затараторила.

– Привет, братик, знакомься, это моя соседка по комнате, Велирия Синицар, – брат окинул девушку заинтересованным взглядом, усаживаясь рядом. – Вель, знакомься, это мой брат – Шамсирейн, – девушка скованно кивнула, бросив на него украдкой взгляд.

Я закатила глаза. Хорошо, что я её представила, мои не чуткие братцы могли парой слов довести девушку до слез. Причем слова-то как раз были бы и не обидными, но для влюбленной девчонки они могли стать ужасными. Сколько раз от них плакали служанки в поместье, а они только разводили руками и пожимали плечами, искренно не понимая и спрашивая: “А что мы сказали такого?”

Я наблюдала за Шамси и Велирией. Брат, наклонившись к девушке, что-то или говорил, или спрашивал, было не слышно из-за гула в столовой. Соседка стеснялась, краснея и зажимаясь все сильнее.

Откуда-то всплыли давно забытые слова и не выдержав, тихо пропела:

Ей проще не сказать, ей проще быть немой

Когда она придёт, а девушка созрела

А девушка созрела, а девушка созрела…¹

– Что ты сказала? Тут же среагировали на песню близнецы, с неподдельным любопытством уставившись на меня.

– Да так, ничего, – пробурчала под нос и повысив голос, добавила. – Говорю, кормят здесь хорошо, но дома лучше, – окончательно отмахнулась от них.

Кажется братья мне не поверили, но с вопросами отстали, бросая озадаченные взгляды в мою сторону. А меня вновь несло по волнам моей памяти². Я вспоминала себя такой же первокурсницей, только поступившей в институт и встретившей в коридоре старшекурсника. Красивый парень, мечта всех девчонок, высокий, статный, спортивный.

У меня не было шансов, я влюбилась в него с первого взгляда, а он прошел мимо, мазнув по мне взглядом как по стоящей рядом мебели. Как же я хотела тогда с ним познакомиться, стараясь попадаться ему везде на пути, даже специально узнала расписание и поджидала его в коридоре.

Но однажды он с друзьями присел за мой столик, потому что все остальные оказались заняты. Я помню как билось моё сердечко испуганной птицей, как сладко ныло в груди и как стыдно было, казалось весь мир видит, что я влюблена в него. Это было словно полет: ужас и восторг; страх и наслаждение. Все это сейчас я наблюдала в Вель, мне стало ужасно жалко девчонку, я не хотела бы, чтобы она испытала ту же боль, что и я.

Память не сохранила тот разговор, уж очень давно это было. Он задал вопрос, я промолчала, судорожно теребя салфетку, потом ещё один и еще, я что-то ляпнула невпопад. Парни смеялись надо мной, высмеивая все: одежду, неумение накладывать макияж, прическу, манеру говорить. Зло, язвительно, издевательски, я выбежала тогда вся в слезах и месяц не ходила в столовую. Как я тогда не протянула ноги, не знаю. А потом избегала его еще два курса, пока он с товарищами не окончил институт.

Да, первая любовь бывает жестокой. Возможно та боль так и живет до сих пор во мне. Может мне было нужно увидеть себя ту, молодую, наивную, со стороны, чтобы понять и отпустить ту ситуацию и жить, и радоваться жизни дальше, любить и быть любимой.

А ведь я в этом мире, действительно, видела вокруг себя столько красивых мужчин, смотрела на них как на произведение гениальных творцов и… ничего. Да, я попала в тело ребенка и оно диктовало свои цензы, я еще помню как самозабвенно играла в игрушки, классики и качалась на качелях. Потом, чуть подросла и бегала с парнями наравне, ловила криушей, забиралась на деревья и объедала зеленуху. Помню как меня колбасило в пубертате, когда из отличного настроения кидает в похоронное и обратно.

Кажется, пришел новый этап взросления в этом мире: я хотела любить. Вот только… даже себе… потихоньку… я не готова даже думать о… О ком? Злость полыхнула во мне огнем. О чем это я? Я же для всех ребенок! Ребенок! А не девушка, взрослая и уверенная в себе. А так хочется, чтобы он увидел… полюбил… Я тряхнула головой, выгоняя из головы странные мысли и не понимая, о ком это я думаю.

Взглянула на братьев: Шамси все так же смущал Вель, близнецы, переглядываясь понимающими взглядами, ухмылялись. Кажется пора прекращать этот балаган, да и нам пора, не стоит опаздывать.

– Ну все, мальчики, повеселились и хватит, а нам пора, а то мы опоздаем на первое занятие, – и потянула безвольную руку девушки за собой.

Уже идя по переходам соседка судорожно вздохнув, высказалась.

– Знаешь, он как появился, я даже не знала куда деваться и что говорить. Мне казалось у меня на лице написано большими буквами: “Влюблена!” – и все видят и смеются, и мне так стыдно… – еще один судорожный вздох. – Знаешь, мне еще никто так не нравился, как Шамси.

Я вздохнула, мне её было жалко, зная как относятся братья к легким интрижкам… не хотела бы для неё такого опыта в жизни.

– Глупости говоришь, – ободряюще улыбнулась. – Ты, главное, не теряйся и не бойся, а с лицом у тебя все прекрасно, – девушка с благодарной улыбкой кивнула и убежала в сторону лекарского корпуса.

А у меня сегодня первым было профильное занятие по артефакторике. Я с предвкушением ожидающего меня чуда, шагнула в аудиторию. Мест было еще много, немного подумав, решила сесть ближе к кафедре. Здесь меня точно никто не будет отвлекать всякой ерундой. Выбрав удобное место у окна, разложила тетради и ручки, готовясь записывать все, что будут рассказывать. Пока заполнялась аудитория, я уплыла в воспоминания.

Карта, увиденная мной в подземельях Гряды Ярости просто покорила меня. Я никак не могла забыть её, вспоминая её возможности и все дифирамбы, которые ей пел наш куратор. Кто бы мог подумать, что такая мелочь станет отправной точкой для моего места в этом мире. Уже когда мы вернулись домой, я выспрашивала наших учителей об артефакторике. Мне было любопытно все, ведь такого предмета не было на Земле, зато была техника и электроника.

Казалось бы, мне дарили перстни, кольца, подвески, музыкальную шкатулку, все эти предметы были артефактами. Но они не вызывали у меня удивления, оставаясь обыденными, а карта перевернула что-то в моей душе, давая полет фантазии, подогревая моё желание творить, причём не вышивку, вязание или рисование, а серьёзные вещи.

Почему-то мне представились сразу телефоны и фотоаппарат. Не знаю нужен ли он в этом мире, но мне очень часто хотелось запечатлеть братьев, а возможности не было. А так было бы здорово потом смотреть старые фото и вспоминать наше беззаботное детство. Зато телефон здесь прижился бы идеально. Всегда можно было бы поговорить со всеми, не дожидаясь вечера, когда вся семья соберётся за столом. Я даже представляла как это происходит. Когда же встал вопрос на какой факультет мне поступать, я не думала ни одной минуты.