Я смогла признаться в этом самой себе, лишь когда оказалась снова среди них. К тому же до этого я налакалась достаточно, чтобы ослабить бдительность и начать вспоминать, как нам было весело раньше.

Я скучала по ним всем, безумно.

Я прошлась по палубе и спустилась по лестнице на променад почти в полной темноте. Затем я расхохоталась, вдыхая свежий воздух прибрежного тропического леса под звездами. Это показалось мне хорошей идеей. Даже терапевтической. Это уж точно намного лучше, чем плакать, что, по моим предсказаниям, станет моим основным занятием в эти выходные.

Затем я услышала скрип дощатого настила. И обернулась.

В тени стоял Броуди, примерно в трех футах от того места, где у меня только что случился приступ смеха. Я чуть не налетела на него в темноте.

– Ах… приветик, – сказала я, выдыхая последние остатки хохота и подавляя ответный смешок.

Он просто смотрел на меня, и казалось, что его глаза блестят в темноте. Возможно, от потехи. Возможно, все еще злясь. Так сразу не распознать.

Так что я пожала плечами и сказала:

– Так… развешанные повсюду члены… не совсем твоя тема?

– Обойдусь как-нибудь, – сказал он.

– Ага. Эм… я тоже.

Затем между нами воцарилось молчание.

Я хотела сказать больше. За шесть с половиной лет у меня накопилось множество слов, но ни одно из них не сорвалось с моих губ. Вместо этого я представила его руки на обнаженной спине Аманды, когда она приподнимается на цыпочки, чтобы поцеловать его.

– Думаю, я… э-э… просто оставлю тебя…

Я начала отворачиваться… но в следующее мгновение он схватил меня за талию и притянул к себе. Крепко. Наши бедра соприкоснулись так сильно, что я почувствовала натянувшуюся ширинку его джинсов. Моя грудь прижалась к его груди, и тепло Броуди окутало меня. Его тепло и запах… его мускусный, мужественный запах, который всегда напоминал мне о свежем воздухе и густом зеленом лесе, даже когда мы были окружены и тем и другим.

Мое сердце забилось сильнее в непосредственной близости от его, и я судорожно вздохнула, положив руки ему на плечи. Я не отталкивала Броуди, а лишь сильнее вцепилась в его куртку.

Я заглянула в его темные глаза. Он хмуро смотрел на меня.

– Ты хоть представляешь, что ты чуть не натворила? – прорычал он.

Я с трудом сглотнула.

– Ч-что?

Он дернул подбородком, указывая через мое плечо. Я оглянулась: позади меня был край дощатого настила… и пропасть.

Меня сотрясла ледяная дрожь. Позади меня не было ограждения. Никакого.

Я чуть не сошла с настила.

Внезапное ощущение стремительного падения в темноту и того, как мое тело разбивается о камни внизу, пронзило меня насквозь… По спине пробежал холодок, сопровождаемый приступом тошноты.

Я была бы мертва, если бы не быстрая реакция Броуди. Если бы не его сила. Если бы он не прижимал меня прямо сейчас к себе, я лежала бы на камнях внизу.

Я с беспокойством вглядывалась в темноту.

Ладно, может, я не умерла бы. Нельзя сказать наверняка, что там внизу и насколько велико расстояние. Полагаю, до подстилки из мягкого мха могло быть три фута. Но из темноты торчали клубки ветвей, и мне определенно не удалось бы остаться невредимой.

По крайней мере, он спас меня от царапин, ушибов и смущения.

А в худшем случае…

Я снова сглотнула, вглядываясь в его глаза. Они были скрыты тенью, но я смогла разглядеть темные круги под ними, когда он посмотрел на меня. Его дыхание было прерывистым, быстрым и неглубоким, как и мое. Я ошеломленно наблюдала, как его полные губы приоткрылись. Он глубоко вздохнул, его грудь прижалась к моей. Я подумала, что он собирается что-то сказать…

Но нет.

Вместе с тем он не отпускал меня, а лишь сильнее сжал пальцы, впиваясь в мою талию.

В это мгновение голос в моей голове сказал: Просто поцелуй его.

Он появился из ниоткуда. Ну… может быть, это произошло на фоне окрыления после тех последних приконченных мной и девочками пары порций желе-шотов. Просто скажи ему, что тебе жаль, твердил он.

Просто скажи ему, что скучала.

Расскажи ему… все.

Но я проигнорировала этот голос.

– Спасибо, – сумела прошептать я охрипшим голосом.

Броуди ничего не ответил, а лишь сжал губы и нахмурил брови. Он все еще выглядел раздраженным, но в тени его глаз появилось что-то еще. Беспокойство?

Может, ему было бы не все равно, если бы я разбилась насмерть?

Уже хоть что-то.

Признайся ему в любви.

Я открыла рот, не зная, что из этого выйдет, но тут он отпустил меня. Он отступил назад, засунув руки в карманы, как будто хотел заверить меня – или себя, – что больше не прикоснется ко мне.

– Держись за гребаные ограждения, – угрюмо сказал он, кивая в сторону перил на другой стороне настила, где были развешаны мерцающие огоньки.

– Ага.

Затем он развернулся и пошел прочь.

Я обхватила себя руками и двинулась к ограждению, все еще нервничая из-за того, что чуть не свалилась в темноту… и еще больше из-за ощущения твердого тела Броуди, прижатого к моему.

Сделав несколько шагов, он остановился, а затем покачал головой и внезапно обернулся.

– Я должен извиниться перед тобой, – сказал он, не глядя мне в лицо.

– Правда?

– Да. Ну, знаешь, за то, что я похитил тебя. И вообще, что вел себя как придурок. – Он мельком взглянул на меня, а затем добавил: – Я просто присматриваю за Джесси, – как будто это могло все уладить.

Может, так оно и было.

Я знала, какая глубокая дружба связывала его с моим братом, такая дружба, которая длилась много лет, пережила немало взлетов и падений; такая дружба, какой у меня никогда ни с кем по-настоящему не было, потому что я всегда так боялась подпускать кого-либо близко.

Я просто стояла, обхватив себя руками, дабы защититься от ветра, пока в итоге не выдохнула:

– Хорошо.

Броуди коротко кивнул и отошел. Я открыла рот, чтобы сказать что-то еще, что угодно, но он уже ушел. Он вернулся на вечеринку, оставив меня одну стоять в темноте и прокручивать в голове его слова… музыку, пульсирующую в ночи и вторящую биение моего сердца.

Я просто присматриваю за Джесси.

Я вцепилась в перила с благодарностью за поддержку. Было поразительно, как глубоко меня ранили эти слова и осознание того, что Броуди больше не присматривает за мной… хотя именно я стала тому причиной.

Но было время… время, когда Броуди также присматривал и за мной.

Это началось вскоре после того, как у меня пошли первые месячные.

Я все еще могла воспроизвести в памяти его, стоящего у моей входной двери с маленьким пакетом из аптеки.

Мне было тринадцать, а за окном царила ночь. Я знала, что происходит, когда проснулась с кровотечением, но оказалась не готова, несмотря на то, что у меня рано развилась грудь. Я лишь пыталась отрицать происходящее. У мамы в доме тоже не было никаких женских принадлежностей. Из-за болезни и всех этих лекарств у нее началась ранняя менопауза. Она уже спала какое-то время, так что я не собиралась ее будить. Она все равно больше не могла водить машину по ночам.

В это время в пределах пешей досягаемости сложно найти открытую аптеку, да и к тому же я боялась ехать на автобусе. Это были мои первые месячные, поэтому я испугалась, что все выйдет из-под контроля и кто-то станет свидетелем этого неловкого момента.

Поэтому я поступила так, как поступаю в любой чрезвычайной ситуации. Я позвонила своему брату и рассказала, что произошло.

В тот вечер его группа играла на домашней вечеринке, и он все еще был там. Я сразу же поняла, что он пьян. Только в таком состоянии его голос становился настолько счастливым и тягучим. В итоге Джесси сказал, чтобы я не волновалась и положилась на него. Как оказалось, он собирался «прислать помощь». И прежде чем я успела возразить, по ту сторону раздались гудки.

Я перезвонила ему, но он не ответил. Я и представить боялась, какую «помощь» он собирался мне прислать, но что мне оставалось?

Я истекала кровью, боже мой.

Сорок пять минут спустя я, свернувшись калачиком на диване и корчась от спазма, услышала звук подъезжающего мотоцикла. Я знала только двух человек, которые ездили на мотоциклах. И ни одного из них я не хотела видеть в тот момент.

Джуд и, что еще хуже… Броуди.

Я заставила себя подняться и открыла дверь, чтобы увидеть супергорячего восемнадцатилетнего друга моего брата. Его лоб был озабоченно наморщен, синие глаза смотрели на меня сверху вниз, а в руке он держал пакет из круглосуточной аптеки. В тот момент я молча поклялась никогда больше ни о чем не просить своего брата.

Броуди протянул мне пакет, а затем начал рассказывать, как пользоваться тампонами и что, возможно, будет трудно «вставить их», если я, «понимаешь, девственница».

Мне оставалось только надеяться, что взгляд, которым я одарила Броуди, заставит его заткнуться и умереть, пока я буду в ванной.

– Я взял пластиковые, – совершенно невозмутимо продолжал он, когда я развернулась и пошла прочь. – Девушка в аптеке сказала, что ими удобнее пользоваться. Там еще есть прокладки, на случай…

– Прошу, замолчи, – попросила я, захлопнув за собой дверь ванной.

Я вернулась в гостиную после того, как привела себя в порядок. Выглянув в окно, я увидела у своего дома все еще стоящий байк Броуди, а когда выскользнула через парадную дверь, то наткнулась и на него самого. Он сидел на ступеньках и курил сигарету.

Я присела рядом с ним.

– Тебе следует бросить курить, – сказала я вместо благодарности.

– Тебе следует начать принимать таблетки. – Он взглянул на значок на моем свитере, который я получила от него пять лет назад в качестве подарка. – И тебе нужно перестать носить это дерьмо. Выбрось его.

Я наблюдала за тем, как он затушил сигарету о ступеньку, все еще не оправившись от его первой фразы.

– Я не занимаюсь сексом с мальчиками! – выпалила я.

В ответ он лишь сказал:

– Но они захотят.

Я еще какое-то время потрясенно смотрела на него.

– Мне все равно! Это не значит, что они получат это. – Я обхватила колени руками. – В любом случае это не имеет значения. Джесси не разрешает мне ходить на свидания.

Он внимательно посмотрел меня.

– Ты хочешь ходить на свидания?

– Мне тринадцать. Все остальные тусуются с мальчиками.

– Ты все время тусуешься с мальчиками.

– Друзья моего брата не в счет. Любой, кто называет меня «сестренкой» или «братишкой», не в счет.

– Я не называю тебя братишкой.

– Ага, ты называешь меня принцессой. – Я закатила глаза, как будто это было еще хуже, но втайне мне все нравилось.

Он наклонился, мягко коснувшись моего плеча.

– Не волнуйся, принцесса. К тому времени, когда ты подрастешь, мужчины будут падать к твоим ногам.

– Угу, – сказала я.

Затем он затих, и произошло что-то странное.

В то время я действительно не понимала, что это было. Но он смотрел на меня. Он смотрел на меня так, как никогда раньше.

И я просто притворилась, что ничего не происходит.

Я отвела взгляд и затаила дыхание, когда он медленно наклонился ко мне. Я почувствовала его дыхание на своей щеке. Его губы, горячие и мягкие, коснулись моей кожи и задержались на мгновение.

Он перевел дыхание.

А затем исчез.

Я смотрела, как он подошел к своему байку, перекинул ногу и с ревом умчался прочь.

Два дня спустя мой брат провел со мной «тот самый разговор», а также вручил шестимесячный запас противозачаточных таблеток и коробку презервативов. Затем он показал мне кучу жутких, неприглядных фотографий венерических заболеваний в интернете.

А еще я не переставала смотреть на его опухшую губу и синяки на лице, о происхождении которых он мне не сказал ни слова.

И когда я в следующий раз встретилась с Броуди, то увидела у него синяк под глазом.

Даже в тринадцать лет я могла сложить два и два. И в тот момент я в значительной степени решила, что мне никогда и ни за что не понадобятся эти таблетки или презервативы. А зачем, если вокруг тебя столько старших гиперопекающих братьев? Меня даже никто и никогда не поцелует по-настоящему.

Вот тут я ошиблась.

Как и во многом другом.