Универсальная формула —
это ключ к благоденствию или…
Капец всему!
Карфагский тост
Командорский отсек мощно сотрясался от рока. И тыквы пузатым хороводом кружили под потолком, щерясь огненными оскалами и пылая треугольными глазницами. Вокруг жужжали роботы уборщики, и, запущенные все разом, вертелись в импровизированном кибернетическом танце…
Маленький Кантор топал ножками и хлопал в ладоши в такт хрипловатым голосам, выкрикивающим «Moscow Calling!» и «I'm phono-phono-phono-phonomaniac!» под звуки хард-н-хэви металл.
Ребёнок обожал рок! Особенно в исполнении «Парка Горького»… А Женя прыгала перед сыном, подпевала, как могла, и размахивала «микрофоном» – круглой антикварной расчёской. Мать и сын веселились на полную катушку, и плевать им было, что тыквы с огоньками внутри не настоящие, а всего лишь электронные летающие муляжи. Других на станции в эту пору всё равно днём с огнём не сыщешь.
Ева с малышом Канти радостно засмеялись. Мать подхватила ребёнка на руки, затанцевав с ним по комнате. Ясные синие глаза мальчишки сияли от восторга. Синий – редкий цвет радужки для джаммарунноида, а в остальном Кантор типичный маленький джамрану и вылитый отец. Ну, не считая того, что кроха обожал рок… Это порой наводило Женю на странные мысли… Неужели, где-то глубоко в ней ещё с незапамятных времён затаился ген Рокена, выжидая своего часа и дождался… Правда, Талех утверждал, что это полная ерунда… Кстати!
Талех!
Веселье неожиданно закончилось с приходом командора и мужа, а музыка оборвалась на самом интересном месте. Уборщики, словно жуки, бросились врассыпную и попрятались по углам. И Кантор принялся возмущаться, громко вопя, так, что мордашка порозовела, а хохолок надо лбом взмок… Хотя, вообще-то, он был дружелюбным, улыбчивым и милым ребёнком… Но сейчас… Ор стоял на весь отсек! Куда гремевшему до этого року?! Канти сжал кулачки и встопорщил разноцветную джамранскую шевелюру… Иглы у него, в отличие от старшего брата, не сформировались, поскольку гатракский геном у ребёнка отсутствовал напрочь, но функциональный атавизм сохранился. Волосы дыбом вставали, когда он злился, и, к вящему изумлению самых тёртых и прожжённых генетиков, родился Кантор сразу «многоцветным»… Все, кто принимали роды, обалдели.
– Это ещё что такое? – сурово вопросил отец, в упор глядя на сына.
Подействовало моментально.
– Нитё! – Кантор орать перестал, но обиду затаил, смешно насупившись; гордо протопал в детскую и хлопнул переборкой.
– Каков характер, – заметил Талех, чуть приподняв бровь. – И почему он отвечает мне по-русски?
Они давно установили правило. С мамой на мамином языке, а с папой – на джаммрунните.
– Чего ты хочешь от ребёнка? – Евгения пожала плечами и напомнила. – Ему всего два года, и мы тут Хэллоуин отмечали.
Тонкий намёк на толстые обстоятельства…
– Дурацкий человеческий праздник, смысла которого я не вижу? – Талех обвёл ладонью пространство, выразительно оглядывая реющую под потолком кавалькаду тыкв.
– Но я-то с Земли, да и треть станции оттуда родом. Даже у синегарцев празднуют что-то подобное. Ты же сам разрешил.
– Знаю, – буркнул командор, приближаясь к жене, – и раз сто пожалел об этом… С утра тут не Ролдондон, а сумасшедший дом. Что же к вечеру будет?
– А ночью… – Женя мечтательно закатила глаза. – В Синегарской Звезде… Ты можешь там не появляться.
– И не подумаю, – фыркнул муж.
– Для твоего же морального облика лучше… Всё равно не постигнешь всей прелести. Хотя тебе даже костюм надевать не обязательно.
– Это для меня не самое страшное, – заверил командор, вытащил из кармана вчетверо сложенный листок бумаги и протянул ей. – Есть развлечения и похуже.
– Зачем? – не поняла Женя.
– Читай.
Она взяла, развернула, а Талех выдвинул из стены кресло, сел и нахмурился. Сие не предвещало ничего хорошего. Женя уткнулась в листок, пробежала глазами по строчкам, и её разобрал смех… Она кусала губы, с трудом сдерживаясь, потом всё же прыснула, а через пару секунд хохотала во всё горло, аж слёзы выступили на глазах.
– Тебе смешно, – укоризненно заметил командор. – Неужели так забавно?
– А как это может быть не забавно? – Евгения давилась от смеха и читала в перерывах между приступами хохота:
«… И Талех очень беспристрастно… довёл хлыстом дам до…».
– Хм… Реально? Ну-у, зная твой внутренний пыл и потенциал… Я поручусь!
– Ева!
– А вот это – прелесть просто!
«Ах, Радех – тот ещё проныра! Совал зэ-йдэх свой во все…».
– Куда?.. Не! Не! Ты только послушай дальше!
«Но где ж кутил наш Занден бравый?.. Кадрил крюлянок, для забавы,
Пока Сандер с подбитым глазом… блевал над ржавым унитазом.
Переводил он рифмы в баре и… получил бухлом по харе…
Гэб, Борек, Карек, Зверь и Рокен там до утра рубились в покер.
В итоге, Карека раздели и Боббэротом поимели,
Устроив тёмную в подвале. А сами с Грегом отжигали!
Когда толпой ввалились к Халу, в каптёрке тяпнув – для запалу…
Харизмы к вечеру утратив, заснули мордами в салате.
Им филиноид пел протяжно, обнявшись с гатраком вальяжно…
Дерябнули и Зиги с Хьюго, на брудершафт куснув друг друга».
Женя уже икала и рыдала от смеха, когда впереди обнаружился самый смак:
«Лишь Шердан тосковал несчастный… И модулятор клял напрасно.
Остался «Хм» его без дела, зато ренОме уцелела»[3].
Она так заливалась, что даже Кантор отодвинул створку и высунул разноцветный вихор, затем недоумённую рожицу и поднял бровки домиком.
«Чего это с мамой?» – как будто вопрошал малыш, поглядывая на папу.
– И кто же автор сего шедеврального непотребства? – поинтересовалась Женя, отсмеявшись, её до сих пор нет-нет, да и прибивало на хи-хи.
– А ты не догадываешься? – язвительно осведомился Талех. – Хотя бы с трёх раз.
Евгения фыркнула.
– Да тут и гадать нечего… Вернее, дай угадаю с первого. Сразу видать руку мастера по каверзам и проказам, э-э… Джардани?
– В точку! – огорчённо выдохнул командор. – Наш сын распространил листовки со скабрёзными виршами по всей станции… И даже мои агенты не могут их собрать. От этого они только прибавляются.
Женя снова фыркнула.
– Хэллоуин!
– Идиотский праздник, – ответил Талех.
– Не более идиотский, чем гремлиндж-парад, – вредно парировала Евгения.
– Так что делать будем? – муж перевёл тему разговора на конструктивные рельсы.
– Оставим для семейной истории, – Женя любовно погладила листочек и аккуратно сложила. – А про меня ничего не написал… – слегка обиделась.
– Я не о стишках, – раздражённо уточнил Талех, – а о сыне. Ему уже шестнадцать, с половиной. Давно пора в интернат. Решено!..
Командор подскочил с кресла.
– Пусть собирает вещи.
– Эй! – запротестовала Евгения. – Не порть сыну праздник!
– Если я вовремя не испорчу ему праздник, то он изувечит нам гены и нервы. На всю оставшуюся жизнь.
– Мне – нет, – поспешно заметила Женя. – По мне – это даже весело…
Но Талех уже вызвал Джанни по коммуникатору и строго приказал сыну «немедленно явиться в семейную каюту…».
Старшие дети – Джардани и Диана жили теперь отдельно от родителей, в собственных одноместных квартирах, но в том же секторе и на одной палубе.
Кантор, уловив командорские нотки в голосе отца, молниеносно укрылся в комнате и задвинул переборку. Но Евгения материнским чутьём определила, что хитренький кроха всё же оставил щёлочку для подглядывания и подслушивания.
Джардани явился. Нагло, вызывающе и ни капли не смутился, увидев в руках матери листовку. Однако моментом уяснил причину такого скоропалительного вызова.
– В твой интернат я не поеду! – с порога дерзко заявил он отцу.
Талех в ответ лишь усмехнулся и красноречиво выпустил хлыст.
Женя вздохнула.
Вот посмотреть со стороны – так жуть и сплошной произвол. Не семья, а группа извращенцев. Отец – злокозненный тиран, сын – поэт и хулиган. Дочь не от мира сего и себе на уме. Младшенький – очаровательный и хитропопый манипулятор…
Семейка клоунов! Цирк на прогулке! Гремлиндж-шоу!
А ей самой отведена тяжкая роль регулировщика, с поправкой на стрелочника.
Кризис налицо! И не только в детско-родительских отношениях, и не столько, а, скорее, в супружеских…
Тут Женя вспомнила, что через полчаса у неё консультация у генопсихолога Карека.
Докатилась! Ксенопсихолог…
Отец и сын некоторое время молча и непримиримо взирали друг на друга.
– В юности я и сам чудил, – снисходительно заметил Талех, как мудрый и старший. – Неприличные стихи – ерунда, но твоё открытое неповиновение генетическим законам…
– К гатраку ваши законы! – заявил Джанни не моргнув глазом.
– Подойди-ка сюда, – спокойно и вкрадчиво произнёс командор, щёлкая хлыстом. – Я тебе гены-то вправлю.
– Не пугай, папа, – небрежно ответил сын, выкидывая из запястья кнут, – у меня тоже есть чем.
Щёлочка между переборками расширилась, и оттуда выглянул синий глаз, а следом показался любопытный нос. Это не укрылось и от Талеха.
– Поединок? – усмехнулся он, как-то нарочито поигрывая хлыстом.
Женя вздохнула. Похоже, отец замыслил преподать урок сразу обоим сыновьям.
– Поединок! – Джанни вскинул подбородок.
– Хорошо. Но ты же помнишь, чем всё завершилось в прошлый раз?
– Помню, – Джардани на миг сжал губы, – но это полгода назад.
– Тогда я дал тебе фору. Сейчас поблажек не жди. И уговор…
– Какой? – юноша насторожился.
– Я побеждаю – ты отправляешься в интернат.
– А если я? – Джанни не забывал о запрете на применение ментальной силы.
– Ты… – командор насмешливо хмыкнул. – Куда захочешь.
– Ступай, мама, – попросил Джардани. – У нас тут намечаются разборки по-мужски.
– Нетушки! – заартачилась Женя, привычная к джамранским методам воспитания.
– Пожалуйста…
Отказать сыну в просьбе она не могла.
– Ладно, – и Евгения удалилась в кабинет, где за плотно сомкнутыми переборками запустила видеослежение.
Противоборство закончилось быстро и на этот раз.
– Рано тебе со мной тягаться, – констатировал Талех, скрутив сына.
Впрочем, командору тоже досталось. Джанни всё-таки повзрослел.
– День на сборы. Завтра прибудет Занден и отвезёт тебя в интернат, как адх’энэт.
– А ты? – безразлично уточнил Джардани.
– А я буду занят.
– Чем? – Джанни извернулся, чтобы посмотреть Талеху в глаза. Лицо командора было непроницаемым.
– У нас с Гэбриэлом дела, – отец усмехнулся и отпустил сына.
– О, так дядя Гэбриэл прилетает?! – обрадовался юноша, растирая запястья.
– Сегодня условным вечером. С Камиллой и детьми.
«Так-так-так… – подумала Женя. – Уже… Как летит время!»
– Можно мне с ними увидеться?
– Конечно, до отъезда. А пока, приведи себя в порядок и марш собирать вещи.
Джанни кивнул и подозрительно быстро ретировался.
– Ева, – громко произнёс Талех, – я знаю, что ты незримо присутствуешь… Свяжись, пожалуйста, с Владиславом и попроси его присмотреть за Джардани до отлёта. Он как-никак тоже покровитель.
– Хорошо, – Женя вышла из кабинета, – но проблему следовало решить как-нибудь иначе.
– Вся проблема в том, – заявил Талех, – что мы не отправили его вовремя в джамранский интернат, и теперь в нём буянит джаммарунноид. Следовало пресечь это раньше. С Кантором я такой ошибки не допущу.
– Кантор другой, – заметила Евгения.
Малыш услышал, что о нём говорят, и полностью высунулся из-за переборки.
– Пойдём-ка, сынок, погуляем, – предложил командор, протягивая к нему руки.
Кантор посопел немного для приличия, но тут же заулыбался и бросился на шею отцу.
– Куда бы ты хотел пойти? – осведомился Талех, подхватывая младшенького на руки и усаживая к себе на плечи.
– Пайк и лёк! – Канти расплылся в улыбке до ушей, будто этого вопроса и ждал.
– Парк и рок, – перевела Женя.
Кантор многословием не отличался, в отличие от брата и сестры.
– И что сие предполагает? – озадачился командор.
– Сегодня в парке – рок-маскарад в честь Хэллоуина. Все музыканты в костюмах страшилищ, и зрители тоже в масках. Я ему обещала.
– Лёк! Лёк! Лёк! – принялся выкрикивать мальчуган, подпрыгивая на плечах у отца.
Талех скривился.
– Ты же знаешь, чем это чревато, – попенял он жене.
Она пожала плечами.
– Вставь беруши с блокирующей пропиткой и позови Рокена, в помощь.
Так уж случилось, что именно Рокен стал покровителем малыша Кантора.
«Наверное, генетический рок тому виной, – предположила Евгения. – Отсюда и общая врождённая любовь к року музыкальному».
– Канти – ребёнок и ему не повредит, – заметила она. – Наоборот, разовьёт генетическую чувствительность.
– Или пойдём в любое интересное место, сынок? – закинул удочку Талех на всякий случай.
– Неть! – запротестовал Кантор, переходя на «мамин» язык. – Лёк!
– Что ж, – согласился Талех. – Тогда недолго, а то скоро встречать дядю Гэбриэла…
Кантор задумчиво сдвинул бровки. Он не знал никакого дядю Гэбриэла.
– У него трое мальчишек, – поддержала Ева мужа, – похожих на тебя, а один твой ровесник, ну, почти. Поиграете вместе.
– В пайке, – бодро откликнулся Кантор, просияв личиком.
– Не ребёнок, а маленький дипломат, – Женя вздохнула, провожая взглядом озадаченного мужа и счастливого сына, а душа в этот момент болела за старшенького.
Итак, надо разобраться с делами. Впереди ещё целая хэллоуинская ночь…
Она улыбнулась в предвкушении и принялась собираться на приём.
Карек ждал её в кабинете психологической службы с перевёрнутой буквой пси на двери и поднялся навстречу с радушной улыбкой.
– Садись, Ева.
Как только они устроились в креслах, генопсихолог завёл разговор.
– Ты ведь осознаёшь насколько ваша ситуация нетипична?
– Конечно, – пациентка кивнула, – потому что я – человек, а Талех – джамрану.
– Не только… – Карек покачал головой. – Аи… Специфика и в том, что ваша проблема… не совсем генетическая.
– Мм-м… Поясни.
– В основе разлада не генофизика, а чистая психология… Всё остальное – следствие.
– Прицепом, то есть?.. Согласна, ведь проблема неприятия всё же с моей стороны. У Талеха подобных сложностей не возникает. Он-то всегда готов.
– В том-то и дело, – подхватил Карек. – И, видишь ли… Я провёл тесты, чтобы окончательно убедиться, изучил причины, проанализировав твои выкладки и раскладки… Будь семейные трудности связаны с генотипом мы бы устранили их в два счёта генетическим вмешательством, но в твоём случае это не поможет. Вернее, на какое-то время – да, а потом всё начнётся сначала.
– Понимаю, – Женя окончательно расстроилась. – Жить на постоянных инъекциях и таблетках – это не вариант.
– А даже если Талех соблазнит тебя с помощью вспомогательных средств или собственных генетических ресурсов, ничего хорошего из этого не выйдет… Естественно, сперва у него всё получится, но после станет только хуже… К тому же, равноправие всё усугубляет…
– К чему ты клонишь?
– Лучше бы вам прийти вместе.
«Ага, не клонишь, а уклоняешься».
– Нет! Командор всегда занят, и потом… Не говори ему! Ладно?
– Я ведь обещал тебе, – напомнил Карек.
«Знаю вас, джамрану», – подумала Женя, а вслух сказала:
– Очень на это надеюсь.
– На твоём месте, я бы от мужа не скрывал. Поскольку вы вместе, то не бывает односторонних подходов, выходов и решений. Как ни бегай… Оба причастны.
– Разумеется… Тогда почему Талех ведёт себя так, будто проблемы для него не существует? Иногда мне кажется, что он потерял ко мне интерес, но ему просто негде спать…
– Глупости! Он командор станции и в его распоряжении любая каюта, медотсек или, на худой конец, диван в кабинете и… – заметив ошалевший Женькин взгляд Карек спохватился. – Я говорю, Ева, джамрану такое не свойственно.
– Но почему он молчит?! Спокойно и даже равнодушно воспринимает мои отказы? Я отталкиваю его, а он – отворачивается и уходит… Или улыбается и отшучивается! Делает вид, что ничего не происходит. Такой гордый? Если бы он был человеком, я бы заподозрила, что у него другая…
Высказалась и похолодела. Нет! Невозможно… А вдруг-таки допрыгалась?! Ни себе, ни людям… У джамрану, конечно, всё по-другому, но Талех – мужчина и джамрану…
– С этим нам и предстоит разобраться. Принесла кристалл?
– Как и договаривались, – она вытащила из сумочки шкатулку с брачной пирамидкой.
– Достань и поддержи в руке…
– В какой?
– В обеих.
Спустя минуту, Евгения протянула кварц Кареку. Тот внимательно рассмотрел пирамидку на свет и вынес вердикт:
– Не всё так плохо… И это хорошо. Обширных помутнений нет, тёмных пятен не наблюдаю… Однако тусклый он какой-то и бесцветный. И это плохо.
– Знаю, – вздохнула Женя. – Наш брак зашёл в генетический тупик?
– Не делай поспешных выводов, – возразил Карек, возвращая ей кристалл. – Ситуация крайне нетипична и решать её нужно, э-э… нестандартно. Перемена места, времени, ощущений… Условий!
– Точно, – Евгения обрадованно кивнула. – Это как раз кстати. Разлука. На время. Мы с Дианой отправляемся на Бередин, а Талех – на Риголи… Появится время подумать вдали друг от друга и переосмыслить…
– Не совсем то, – Карек потряс многоцветной шевелюрой. – Тебе нужна встряска.
Женя хмыкнула.
– Психологическая? Что ли…
– Поскольку муж у тебя джамрану, то и генетическая не помешает.
– Ты, случаем, не об офицере по этике?
Карек улыбнулся.
– Ты удивишься, но… В джамранских семьях поход к этику – это один из способов лечения семейно-генетических конфликтов.
– Хм… А ты сам не можешь?
О проекте
О подписке