Глава 6. Элви

Элви сидела на лугу над поселком и тихо наблюдала. Здешние аналоги растений – назвать их настоящими растениями она не могла – поднимались над сухой коричневатой почвой, тянулись к солнцу. Самое высокое – не больше полуметра, с плоской неровной верхушкой – поворачивалось вслед за светилом, поблескивая зеленоватым отливом жучиных крылышек. Мягкий ветерок раскачивал стебли и холодил щеку. Элви не двигалась. В четырех метрах от нее ворковала ящерица-пересмешник.

На этот раз ответ прозвучал ближе. Элви захотелось подскочить от восторга, но она сдержалась. Захотелось радостно замахать руками, захихикать. Она сидела неподвижно, как каменная. Добыча пересмешника заковыляла к ней. Не крупнее воробья, с мягкой оборочкой то ли перьев, то ли густой шерсти на боках. Шесть длинных неловких ног, оканчивающихся двойными крючками. Можно было бы назвать их пальцами, но Элви не видела, чтобы зверек манипулировал этими отростками. Малютка снова заворковала – тихий гортанный клекот, нечто среднее между голосом горлицы и тамбурином. Пересмешник помедлил, следя за зверьком широко расставленными глазами. Элви видела, как еле заметно дрожит чешуйчатая кожа на боках.

Вдруг ящерица со стремительностью выстрела распахнула пасть, выбросив наружу влажную розовую плоть. Зверек и пискнуть не успел, как вывернутое наизнанку брюхо ящерицы сбило его наземь. Элви от восторга стиснула кулаки, наблюдая, как хищник волочит по земле свои внутренние органы. Добыча, мертвая или парализованная, прилипла к ним. Земля и мелкие камушки тоже прилипли. Наконец все это подтянулось к непомерно широкой пасти пересмешника и стало медленно втягиваться внутрь. По прежним наблюдениям Элви знала, что пройдет не меньше часа, пока запавшие бока ящерицы снова наполнятся. Поднявшись, женщина отряхнула пыль и прохромала несколько шагов.

Нога у нее после той ужасной ночи была в лубке. Боль в месте перелома стала тупой, ноющей и скорее раздражала, чем мешала, но двигалась Элви с трудом. Открыв сумку – черная ткань зашуршала под пальцами, – Элви бережно опустила внутрь кормящуюся ящерицу. Та метнула на человека недоверчивый взгляд. Недоверие было заслуженным.

– Прости, малыш, – сказала Элви, – это во имя науки.

Защелкнув сумку, она запустила обработку образца. Ящерица погибла мгновенно, начался процесс описания. Сумка каталогизировала необычные внутренние органы, протыкала маленькое тельце тонкими, как волос, иглами, собирая образцы тканей, и передавала сведения сложной системе в застежке сумки. К тому времени, как Элви вернется в тесный барак и достанет тушки, чтобы переложить в коллекционный ящик и внести в каталог, в ее компьютере уже окажутся модели охотника и жертвы: терабайты информации, готовые к передаче на «Эдвард Израэль» и далее по лунным лабораториям. Сигнал за несколько часов пролетит расстояние, на которое у людей ушло полтора года, – но на эти несколько часов Элви и ее сотрудники будут единственными среди рассеянных по планетам миллиардов людей, кому известны секреты маленькой твари. Предложи ей бог взамен Александрийскую библиотеку, Элви бы отказалась.

С пологого склона над домом ей открылся шахтерский поселок. Крошечная кучка бараков: две параллельные улицы и между ними пустое пространство, заменявшее городскую площадь. Строения были собраны из готовых блоков и материалов, найденных на планете. Все казалось чуть перекошенным, словно его не поставили, а бросили как придется. Элви привыкла к архитектуре прямых углов, возникшей в местах, где пространство считалось наиболее дорогой роскошью. Здесь все было иначе, и городок казался живым, словно он сам вырос на поверхности планеты.

Фаиз сидел у нее на крылечке. За недели, прошедшие после крушения, он успел загореть. Предварительная разведка гидросистемы заняла у его команды две недели – все под открытым небом.

– Знаешь, чем мне нравится эта планета? – сказал он вместо «Здравствуй».

– Ничем?

Он скривился с наигранной обидой.

– Мне нравится период вращения. Тридцать часов. Можно отработать полный день, от души надраться в салуне – и все равно хорошо выспаться. Не понимаю, почему дома до такого не додумались.

– Да, есть и преимущества. – Элви отперла дверь и вошла.

– Конечно, это означает, что за месяц мы провели здесь почти шесть недель, – продолжал Фаиз, – а все же слава богу, что Новая Терра – не волчок, где каждые шесть часов – закат.

Вот если бы они еще наладили гравитацию…

Внутри была единственная комната шесть на четыре с кроватью, душем, туалетом, кухней и рабочим местом в одном помещении. Поставив сумку на архиватор, Элви вдруг задумалась, сколь о многом говорит устройство вещей. Едва увидев выпуклые, устремленные вперед глаза пересмешника, она предположила, что это хищник. Взглянув на ее домик, каждый предположил бы, что главное для его обитательницы – жизненное пространство. Все сущее – производное от функций. Элви посмотрелась в висящее над раковиной зеркальце. Кожа бежевая от пыли, похожей на сценический грим.

– Не хочу я туда идти, – сказала она, вытирая щеки влажной салфеткой.

– Надо видеть и светлую сторону, – отозвался Фаиз. – Они пока что всего один раз попытались нас убить.

– Помощи с тебя!

– Я тебе не губернатор. – Фаиз поморщился, вспомнив погибшего.

Они кремировали губернатора Трайинга вместе с другими жертвами крушения. Если не считать одного из первопоселенцев, прилетевшего на планету с неизлечимым раком костей, это были первые мертвецы нового мира. И наверняка – первые жертвы.

Впрочем, с тех пор поселковые вели себя исключительно по-доброму. Люсия Мертон – та женщина-врач, которая помогала раненым после катастрофы, – следила за состоянием каждого выжившего. Джордан – астер с Цереры – принес Элви угощение, приготовленное его женой для раненых. Священник пригласил ее на службу в местный храм. Судя по всему, обитатели Новой Терры были добрыми, мягкими, искренними людьми. Только вот кто-то из них убил губернатора и еще дюжину человек.

* * *

Лагерь РЧЭ стоял южнее поселка.

Меньше половины служащих компании, если считать с Элви и Фаизом, выбрались на собрание поселенцев. Прочие были слишком заняты работой или еще не оправились от ран. Элви, если бы не считала своим долгом просвещать всех и каждого насчет важности охраны среды, тоже, скорее всего, осталась бы дома.

Бо́льшая часть сотрудников РЧЭ были учеными, привычными к работе в поле. Все они, и Элви тоже, носили удобную рабочую одежду. В форме ходили только охранники. Заместитель Мартри, Хобарт Рив, командовал тремя вооруженными сотрудниками службы безопасности. В униформе РЧЭ эти четверо напоминали солдат или полицейских. Их не было на грузовом челноке, они явились почти сразу за ним, на легком. Когда из РЧЭ пришло распоряжение никого больше не высаживать на планету до прибытия наблюдателя ООН, Рив уже расследовал, как он выражался, «инцидент».

Зал собраний выходил окнами на площадь, на голую землю и камни. Напротив стоял храм. Здания казались близнецами, разве что под карнизом храма располагалась коллекция репродукций на религиозные темы.

Стулья смастерили из кожухов оборудования, выстелив их подушками старых амортизаторов. Если бы поселок стоял в более плодородном поясе планеты, для этой цели нашлось бы дерево, вернее, его местный аналог. Но здесь литий залегал ближе всего к поверхности, а он означал для общины деньги. И вот, как микроорганизмы стекаются к области концентрации пищи, так все человечество планеты собралось на этих двадцати квадратных километрах.

Элви устроилась сзади вместе с другими сотрудниками РЧЭ. Только Рив и его помощник сели в первых рядах, вместе с поселковыми. Она наблюдала за этой негласной сегрегацией. Никто нарочно не старался, просто так получалось. Атмосферный физик Микаэла улыбнулась и села рядом с Элви. Аннеке с Тором – оба геомеханики – заняли места с другой стороны. Фаиз сидел в амортизаторе за ее спиной, переговариваясь с Садьям, прилетевшей первым челноком после инцидента. Инцидент… Нападение. Аннеке наклонилась, шепнула что-то Тору. Тот вспыхнул и слишком усердно закивал. Элви старалась не замечать сексуальных игр парочки.

Мэр Первой Посадки, коренастая марсианка с протяжным выговором и короткой стрижкой, звалась Кэрол Чивеве. Впрочем, местные говорили не «мэр», а «координатор». Она призвала собравшихся к порядку, и Элви ощутила, как часто забилось ее сердце.

Астеры следовали своей повестке дня, начав с вопросов, которые были важнее для них, нежели для Элви и РЧЭ: с профилактики водоочистительной системы, с того, принимать ли кредитные условия одного из банков АВП или подождать, пока придет по назначению первый груз лития, а затем еще поторговаться. Все обсуждалось спокойно и обдуманно. Если где-то таился гнев, страх, ненависть, то слишком глубоко, на поверхность ничего не проступало.

Дали слово Риву, и тот ловко вышел на середину. Губы его сложились в слабую, натянутую улыбку.

– Благодарю, мадам координатор, что позволили нам выступить, – заговорил он. – Мы получили подтверждение, что к нам направляется независимый наблюдатель с комиссией от ООН, Марсианского конгресса и АВП, эти люди должны будут способствовать дальнейшему развитию колонии. Мы надеемся до их прилета решить проблемы безопасности.

– «Надеемся вздернуть мерзавцев до того, как прибывшие нам запретят», – тихо перевел Фаиз. Его шепот услышала только Элви.

– Мы точно установили состав взрывчатых веществ, использованных для атаки, и разыскиваем виновных.

– «Мы понятия не имеем, кто это сделал, и не скоро узнаем, потому что вы, разгильдяи, хранили взрывчатку в открытом доступе».

– Не мне объяснять вам, насколько серьезна ситуация, однако РЧЭ сделает все для успеха колонии – как наших сотрудников, так и вашего сообщества. Это наше общее дело, и мои двери всегда открыты для каждого, у кого появятся вопросы или соображения. Я надеюсь и в дальнейшем встречать ту же доброту и готовность помочь, которые мы видели с вашей стороны до сих пор.

– «Поскольку мы ничего не узнали, будем очень благодарны, если нам просто расскажут, кто подложил взрывчатку. И пожалуйста, не пытайтесь зарезать нас во сне, спасибо за внимание».

Садьям закашлялась, скрывая смешок, и Фаиз сверкнул улыбкой в ее сторону. Рив поклонился и вернулся на место. Координатор, поднявшись, вгляделась в задние ряды. Элви вдруг страшно захотелось писать.

– Доктор Окойе? – обратилась к ней координатор. – Вы хотели что-то сказать?

Элви кивнула и встала. До первого ряда было около десяти метров, а ее нервы вопили при каждом шаге. Ее вдруг поразил жар человеческих тел, запах пота и пыли. Язык пересох, но Элви улыбнулась. Около двухсот человек устремили на нее взгляды. Сердце стучало так, что почудилось: в комнате не хватает воздуха. Она вспомнила чей-то совет: найди среди слушателей дружелюбное лицо и обращайся только к нему. Слева в четвертом ряду сидела, сложив руки на коленях, Люсия Мертон. Элви ей улыбнулась, и женщина ответила на улыбку.

– Я просто хотела немного поговорить о том, – начала Элви, – как мы можем сократить перекрестное загрязнение среды, при том что мы лишились купола. Жесткого купола периметра.

Люсия серьезно смотрела на нее. Элви покосилась на остальных и тут же пожалела об этом.

– Договор… э… договор РЧЭ с ООН предусматривает полное обследование планеты. Это вторая из известных нам биосфер, и мы так мало о ней знаем, что чем лучше мы сохраним ее чистоту, тем глубже и полнее сумеем понять. В идеале следовало бы организовать здесь, на поверхности, полностью замкнутый цикл. Как на корабле. Шлюзы, помещения для стерилизации и…

Она зачастила. Улыбнулась, надеясь увидеть ответную улыбку. Не дождалась и сглотнула.

– Мы с каждым вдохом втягиваем в себя неизвестные микроорганизмы. И хотя у нас совершенно разные протеомы^[7], в сущности, мы большие пузыри с водой и минеральными примесями. Рано или поздно один из местных организмов найдет способ нас эксплуатировать. В обратную сторону это тоже работает. При каждой дефекации мы выделяем в окружающую среду миллиарды бактерий.

– Что же, нам теперь и посрать нельзя? – спросил мужской голос.

Лицо и шею Элви обдало жаром. Даже лицо Люсии стало холодным и отдаленным. Взгляд ее смотрел в пустоту.

– Я просто хочу сказать, что по всем правилам нам следовало бы избегать контакта со средой: не ходить в развалины, не выращивать ничего в грунте под открытым небом, потому что…

– Потому что мы, по-вашему, все делаем не так, – перебил человек, сидевший рядом с Люсией. Крупный мужчина с припудренными сединой висками, отросшей щетиной и вечно сердитым лицом. – Только это не вам решать.

– Я понимаю, что мы имеем дело со сложной ситуацией. – От отчаяния у Элви перехватило голос. – Но мы уже живем в этой огромной чашке Петри, и я составила список маленьких жертв, на который каждый мог бы пойти ради науки…

Сосед Люсии вспыхнул и подался вперед, уперев кулаки в бедра. Он следил за ней острым взглядом хищника.

– Я уже приносил жертвы науке. – В низком голосе прозвучала угроза. Люсия придержала его за руку, но остальные слушатели явно разделяли враждебность говорящего. По залу прошел шорох, гул тихих разговоров. «Наверное, и тот, кто убил Трайинга, сейчас здесь, – подумалось Элви, и следующей мыслью было: – Какого черта я здесь делаю?»

Кэрол Чивеве встала, болезненно морщась. Она чувствовала неловкость за Элви.

– Может быть, доктор Окойе, мы вернемся к этому разговору в другой раз? – предложила она. – Уже поздно, люди устали.

– Да, – пробормотала Элви, – да, конечно.

Сгорая от стыда, она пробралась к своему месту, но не села, а пошла дальше, на улицу и, одна в сгущающейся темноте, к своему домику. Под ногами скрипели мелкие камушки и сухая земля. В прохладном воздухе пахло дождем. Она не прошла и полпути под тусклыми звездами, когда ее остановил голос:

– Я хочу извиниться за отца.

Элви обернулась. Девушку было почти не видно: черное пятно на черном фоне. Чуть более плотная тень. Элви поймала себя на том, что обрадовалась, услышав женский, а не мужской голос.

– Все нормально, – сказала она. – Наверное, я не слишком удачно выступила.

– Нет, это из-за него. – Девочка шагнула ближе. – Ему все не так. Когда мой брат погиб, папа стал совсем другим человеком.

– О… – Помолчав, Элви добавила: – Мне очень жаль.

Девушка кивнула, пошуршала чем-то, и в ее ладони расцвел бледно-зеленый огонек, не ярче свечи. Осветилось лицо. Она была хорошенькой, как все молодые, но с возрастом обещала стать такой же красивой, как мать.

– Ты дочка доктора Мертон? – спросила Элви.

– Фелисия, – представилась девочка.

– Рада познакомиться, Фелисия.

– Я могла бы проводить вас домой. У вас ведь нет света?

– Нет, – признала Элви. – Надо было захватить фонарь.

– Все что-нибудь забывают, – сказала девочка и резко двинулась с места.

Чтобы ее догнать, Элви пришлось пробежаться. Десяток метров прошли молча. Элви чувствовала, что спутница собирается с духом. Готовит признание или угрозу. Что-то опасное. Элви надеялась, что это просто паранойя, но не сомневалась, что угадала верно.

Наконец глухим от тоски и тревоги голосом девочка выговорила слова, которых Элви никак не ожидала:

– Каково это, учиться в настоящем университете?