Понедельник
26 февраля

Глава 50

НЕДАЛЕКО ОТ АВИАЦИОННОЙ БАЗЫ В БЕНДЕР-ДЕЙЛЕМЕ. 09:16. Под проливным дождем автомобиль-универсал марки «субару» с эмблемой компании «Иран-Тода» на дверцах быстро катил по дороге, стеклоочистители метались туда-сюда как сумасшедшие, дорога была в рытвинах и местами затоплена, водитель – иранец. Скрэггер с напряженным лицом сидел рядом с ним, плотно пристегнутый; на заднем сиденье радиомеханик-японец изо всех сил пытался на нем удержаться. Сквозь плотную завесу дождя перед ними Скрэггер разглядел старый автобус, занимавший бо́льшую часть дороги, и недалеко впереди двигавшиеся им навстречу машины.

– Минору, скажи ему, чтобы притормозил. Еще раз скажи, – попросил он. – Этот парень совсем без мозгов.

Молодой японец наклонился вперед и резко произнес несколько слов на фарси. Водитель благодушно кивнул, пропустил их мимо ушей и вдавил ладонь в кнопку клаксона. Обгоняя автобус, он повернул руль так круто, что едва не выехал на противоположную обочину, нажал на газ, когда нужно было сбросить скорость, пошел юзом, выровнял автомобиль и едва успел проскочить в узкое пространство между автобусом и шедшей навстречу машиной. Все три транспортных средства при этом оглашали окрестности яростными гудками.

Скрэггер в очередной раз выругался себе под нос. Водитель, молодой бородатый иранец, с широкой улыбкой оторвал взгляд от дороги и сказал что-то на фарси, угодив в большую рытвину с водой и выбросив фонтан брызг. Минору перевел:

– Он говорит, с помощью Аллаха мы будем на летном поле через несколько минут, капитан Скрэггер.

– С помощью Аллаха мы доберемся туда целиком, а не разбитыми на пятьдесят частей. – Скрэггер предпочел бы сам сесть за руль, но это было запрещено, и никому из сотрудников «Иран-Тода» тоже не разрешалось самостоятельно управлять автомобилем. «Мы пришли к выводу, что это разумная политика, капитан Скрэггер, учитывая то, что представляют собой здешние дороги, правила движения и иранцы за рулем, – сказал ему Ватанабэ, инженер, руководивший предприятием. – Но Мохаммед – один из наших лучших водителей и очень надежный. Увидимся вечером».

К своему облегчению, Скрэггер увидел впереди аэродром. «Зеленые повязки» охраняли ворота. Водитель не обратил на них внимания, просто пронесся мимо и затормозил в фонтане брызг у двухэтажного здания управления.

– Аллах-у акбар, – с гордостью произнес он.

Скрэггер протяжно выдохнул.

– Аллах-у акбар и есть, – сказал он, отстегнул ремень безопасности, приготовил зонт и огляделся: он был здесь впервые.

Просторная бетонированная площадка и невысокая диспетчерская вышка. Двухэтажное здание управления компании имело заброшенный вид, стекла в окнах выбиты, некоторые окна заколочены фанерой, рядом – трейлеры компании «С-Г», добротные ангары, сейчас закрытые по случаю ливня, с пулевыми отверстиями повсюду, как и в стенах жилых трейлеров. Скрэггер присвистнул, вспоминая рассказы о разыгравшемся сражении между «зелеными повязками» и моджахедами. Здесь, надо полагать, было гораздо жарче, чем рассказывал Дюк, подумал он.

Два пассажирских двухмоторных реактивных самолета Королевских иранских авиалиний стояли на площадке, запаркованные безо всякого порядка. Слово «королевские» было грубо вымарано черной краской, шины спущены, стекла кабины пилотов выбиты, их явно бросили здесь догнивать.

– Это же святотатство, черт подери! – пробормотал Скрэггер, глядя, как дождь заливает кабины пилотов.

– Минору, сынок, скажи этому Мохаммеду, чтобы он и пальцем шевелить не смел, пока мы не будем готовы уехать, хорошо?

Минору перевел, потом вслед за Скрэггером вылез из машины под дождь. Скрэггер стоял рядом с машиной, не зная, куда идти дальше. Но тут дверь одного из трейлеров распахнулась.

– Mein Gott, Скрэг! То-то мне показалось, что это ты! Какого дьявола ты тут делаешь? – Это был Руди Луц с сияющей улыбкой на лице.

Потом Скрэг увидел, как к Руди присоединился Старк, и его сердце забилось веселей.

– Привет, дети мои! – Он тепло пожал руки обоим, несколько секунд они втроем говорили одновременно. – Эй, Дюк, какой приятный сюрприз!

– Какого черта ты здесь делаешь, Скрэг?

– Все по порядку, сынок. Это Минору Фуяма, механик-радист из «Иран-Тода». Моя УКВ-рация что-то забарахлила по дороге сюда. Я тут со сказочным чартером из Бендер-Ленге. Минору вытащил этот ящик из гнезда, он сейчас в машине, вы мне его не замените?

– Нет проблем. Пойдемте, мистер Фуяма. – Руди направился к соседнему трейлеру, чтобы отыскать Фаулера Джойнса и обо всем договориться.

– Я чертовски рад тебя видеть, Скрэг! О стольком надо поговорить, – сказал Старк.

– Да, с погодой прямо беда, того и гляди вихри закружат, а?

– Вот-вот. Эта погода у меня никак из головы не выходит. – Старк выглядел постаревшим, его глаза внимательно оглядывали базу; ливень стал еще сильнее, день был теплым, воздух – влажным и липким.

– Я видел Мануэлу в Эль-Шаргазе, она все та же, красавица с картинки. Переживает только, а так в порядке.

Руди присоединился к ним, шлепая по лужам, и первым вошел в трейлер, где располагалась контора.

– В этом потопе ты все равно не полетишь, Скрэг. Может, пивка?

– Нет, спасибо, приятель, но я бы не отказался от чашечки чая. – Скрэггер выговорил это автоматически, испытывая сейчас огромное желание выпить холодного пива.

Однако после своего первого же медосмотра у доктора Натта сразу после того, как он продал свою «Шейх авиэйшн» Гэваллану, когда Натт сказал: «Скрэг, если ты не бросишь курить и не прекратишь дуть пиво, как сейчас, то через пару лет перестанешь летать», он соблюдал предельную осторожность. Чертовски правильный режим, подумал он. Никакого курева, никакой выпивки, никакой жратвы и море девчонок.

– У тебя еще остались запасы, Руди? В Бендер-Ленге было бы совсем худо, если бы не де Плесси со своим вином.

– Я раздобыл немного на танкере, который сейчас стоит в порту, – откликнулся Руди из маленькой кухоньки, где ставил чайник на плиту. – Экстренная эвакуация, моряк с разбитой головой и лицом. Капитан сказал, что он упал, но по мне, так это было больше похоже на драку. Оно и неудивительно: корабль стоит на якоре уже три месяца. Mein Gott, Скрэг, ты видел эту толчею в портовой гавани по дороге сюда? Наверное, не меньше сотни кораблей, которые ждут, когда их разгрузят или накачают нефтью.

– На Харке то же самое, да и по всему побережью, Руди, все везде забито. На причалах – небоскребы из ящиков, мешков и бог знает чего еще, все лежит, гниет под дождем и солнцем. Ладно, хватит об этом, ты-то что тут делаешь, Дюк?

– Перегнал вчера двести двенадцатый из Ковисса. Если бы не погода, улетел бы назад на рассвете. Теперь вижу: хорошо, что не улетел.

Скрэггер уловил настороженность в его голосе и огляделся. Он не увидел никого, кто мог бы их подслушивать.

– Проблемы? – спросил Скрэг, но Старк покачал головой, а Руди прибавил громкости в магнитофоне, из которого неслась музыка. Вагнер. Скрэг терпеть не мог Вагнера. – А что такое?

– Просто осторожность. Эти чертовы стенки слишком тонкие. И я поймал одного из местных работников, когда он подслушивал. Думаю, большинство из них шпионят за нами. Потом у нас тут новый директор базы Нумир, мы его прозвали Гнусный Нуми. У него сегодня выходной, а то бы ты уже объяснял ему, зачем ты здесь, в третий раз подряд объяснял бы. – Руди понизил голос. – Надо бы поговорить о ветрах. Но ты что тут делаешь, Скрэг? Почему не позвонил?

– Я вчера прилетел на завод «Иран-Тода» чартерным рейсом для парня по имени Касиги, самого крупного закупщика сырой нефти с Сирри и большой шишки в «Иран-Тода», – старина Жорж де Плесси об этом договорился. Сегодня я здесь на весь день, улетаю завтра рано утром. Энди просил меня повидаться с вами, прозондировать почву, а прилететь раньше у меня никак не получалось. Мне не удалось связаться с вами по УКВ по дороге сюда, наверное, из-за дождя, я как раз перед ним успел проскочить. Разрешения прилететь сюда тоже не смог раздобыть, поэтому выдернул провод из рации на всякий случай, после чего мне «потребовался срочный ремонт». Дюк, Энди рассказал тебе, о чем мы с ним говорили в Эль-Шаргазе?

– Да-да, рассказал. И тебе следует знать, что тут появился новый выверт. Энди сообщили, что нас всех ставят на прикол в ожидании национализации и у нас на все про все пять дней – всего пять дней, на которые мы точно можем рассчитывать. Если мы за это возьмемся, то крайний срок – эта пятница.

– Господи всеблагой и милосердный! – Скрэггер ощутил стеснение в груди. – Дюк, мне никак не успеть приготовить все к пятнице.

– Энди говорит, вывозить будем только двести двенадцатые.

– А?

Старк объяснил, что произошло в Ковиссе и что, как можно надеяться, произойдет, если Энди нажмет на кнопку «Пуск».

– Брось ты это, никаких «если», только «когда». У Энди нет другого выхода. Вопрос в том: готовы ли мы подставлять свои шеи под топор?

– Ты ее уже подставил, – рассмеялся Старк. – Я сказал, что я в деле, если все остальные согласны. Если речь идет о двух двести двенадцатых, для меня это возможно, а теперь, когда… ну, когда наши птички опять получат британские регистрационные номера, как только мы переберемся через границу, все будет легально.

– Черта с два! – возразил Руди. – Все это просто незаконно. Я тебе вчера говорил, и Папаша Келли согласился. Скрэг, как нам…

– Папаша здесь?

– Конечно, – ответил Старк. – Со мной прилетел. – Он объяснил почему, а потом добавил: – Мастак согласился дать одну машину «взаймы», двух ребят мы вывезли на сто двадцать пятом, остальные должны улететь в четверг, но на этот счет у меня полной уверенности нет. Полковник Чангиз сказал, что в будущем все передвижения персонала должны предварительно согласовываться с ним лично, а не только с Мастаком.

– Как ты намереваешься вернуться?

– Возьму двести шестой. – Старк выглянул в окно и посмотрел на дождь. – Черт бы побрал этот фронт!

– К полуночи уймется, Дюк, – уверенно сказал Скрэггер.

– Как ты собираешься вывозить своих людей, Скрэг? – спросил Руди.

– Если всего делов-то, что мои два двести двенадцатых, мне будет гораздо легче. Гораздо. – Скрэггер увидел, как Руди сделал большой глоток ледяного пива из банки с поблескивающими капельками влаги на боку, и жажда стала донимать его еще сильнее. – Пятница – хороший день для рывка, потому что иранцы все будут на молитвенных собраниях или еще где-нибудь.

– А я не так уверен, Скрэг, – возразил Руди. – По пятницам радар у них по-прежнему работает. Они обязательно поймут, что что-то не так, когда мои четыре птички ринутся через залив, особенно когда узнают про твои три и две Дюка. Абадан весь словно наскипидаренный насчет вертолетов, особенно после НВС.

– Были еще какие-нибудь расспросы про НВС, Руди?

– Да. На прошлой неделе приходил Аббаси, тот самый пилот, который его сбил. Те же вопросы, ничего нового.

– Он знает, что пилотом НВС был его брат?

– Пока нет, Скрэг.

– Тому Лочарту дьявольски повезло. Просто дьявольски.

– Нам всем дьявольски везет. Пока, – заметил Старк. – Кроме Эрикки. – Он пересказал Скрэггеру то немногое, что им было известно.

– Господи, а дальше что? Как мы сможем провернуть «Шамал», когда он все еще будет в Иране?

– Мы не сможем, Скрэг… я так думаю, – сказал Руди. – Мы не можем оставить его здесь.

– Это верно, но, может быть… – Старк сделал глоток кофе: его немного мутило от собственных тревог и слегка горчило во рту. – Может быть, Энди и не станет жать на кнопку. А мы тем временем будем изо всех сил надеяться, что Эрикки как-нибудь выкрутится или его отпустят до пятницы. Тогда у Энди будут развязаны руки. Черт, если бы это зависело от меня, от меня одного, будь я проклят, если бы рискнул осуществить «Шамал»!

– Согласен. – Руди тоже подташнивало.

– Если бы это были ваши вертолеты, ваша компания и ваше будущее, готов поспорить, вы бы рискнули. Я знаю, что я рискнул бы. – Скрэггер широко улыбнулся. – Что до меня, то я за «Шамал». Я должен быть за, старина, ни одна чертова компания не возьмет меня пилотом в моем возрасте, поэтому я просто должен, черт возьми, сделать так, чтобы Грязный Дункан и Энди Гав-Гав сохранили свой бизнес, если я хочу летать. – Чайник на плите завел свою песню, и Скрэггер поднялся. – Я сам заварю, Руди. Так как насчет тебя? Ты согласен или нет?

– Я согласен, если вы оба в деле и если это будет реально осуществимо. Но мне все это не нравится, и я вам прямо говорю: я поведу свои четыре машины только в том случае, если действительно увижу, что у нас есть шанс. Скрэг, вчера вечером мы поговорили с остальными пилотами. Марк Дюбуа и Папаша Келли сказали, что готовы попробовать, Блок и Форсайт сказали спасибо, но нет, благодарим покорно, так что у нас получается три пилота на четыре двести двенадцатых. Я попросил Энди прислать мне добровольца. – На лице Руди была написана тревога. – Каким-то образом я должен поднять в воздух четыре машины, причем все одновременно, а нам даже на запуск двигателей нужно просить разрешение, а тут еще «зеленые повязки» рассыпаны по всей базе, наш радист Джахан далеко не идиот, а потом есть еще Гнусный Нуми… – Он закатил глаза под самые брови.

– У тебя нет никаких проблем, старый хрен, – беспечно бросил Скрэггер. – Скажи им, что собираешься устроить победный воздушный парад в честь Хомейни в Абадане!

– Шел бы ты в задницу, Скрэг! – Музыка закончилась, и Руди перевернул кассету. Выражение его лица стало тверже. – Но я согласен с тобой: Энди нажмет на кнопку – и это «когда» наступит в пятницу. Я так скажу: если один из нас решит отказаться, мы все откажемся. Договорились?

Скрэггер нарушил молчание:

– Если Энди скажет лететь, я полечу. Мне придется полететь.

ПОРТ БЕНДЕР-ДЕЙЛЕМА. 15:17. «Универсал» Скрэггера свернул с основной дороги в широко раскинувшемся шумном городе на дорогу поуже, пронеслась по ней, потом вывернула на площадь перед мечетью. За рулем, как обычно, был Мохаммед, его палец практически не отрывался от кнопки клаксона. Дождь заметно поутих, но день оставался все таким же пасмурным и тоскливым. Минору дремал на заднем сиденье, держа на коленях запасную рацию. Скрэггер рассеянно смотрел вперед: столько всего нужно обдумать – планы, условные коды и как быть с Эрикки? Вот бедолага! Но уж если у кого и получится выбраться из этой передряги, так это у него. Готов Богом поклясться, что Эрикки как-нибудь да вывернется. А если не вывернется или Энди не станет жать на кнопку, чем ты тогда будешь заниматься? Об этом я стану беспокоиться на следующей неделе.

Он не видел, как из-за угла вылетела полицейская машина, пошла юзом на скользкой от дождя дороге и врезалась в них сзади. Мохаммед никак не мог избежать столкновения, и скорость полицейской машины, добавившаяся к их собственной, швырнула их боком через дорогу на уличную лавку и толпу пешеходов, убив одну пожилую женщину, оторвав голову другой и многих ранив. Их машина провалилась колесами в джуб, по инерции перекувыркнулась через бок и со страшным металлическим скрежетом врезалась в высокую стену.

Скрэггер инстинктивно прикрыл лицо руками, но от последнего удара его голова ударилась о боковое стекло, и Скрэга на мгновение оглушило; пристегнутый ремень спас его от по-настоящему серьезной травмы. Водитель пострадал сильно: он вылетел в лобовое стекло и теперь лежал на капоте, а ноги торчали в салоне. Сзади сиденья защитили Минору, и он первым пришел в себя, по-прежнему бережно прижимая к себе рацию. Среди воплей и сумятицы Минору с трудом открыл свою дверцу и выбрался наружу, сразу очутившись в толчее прохожих и пострадавших. Никто не обратил на Минору внимания: японцы из «Иран-Тода» были обычным явлением на улицах города.

В этот момент к ним подбежали люди, сидевшие в полицейской машине, которую при столкновении развернуло так, что теперь она стояла поперек дороги со смятым передом. Полицейские протолкались к «универсалу», бросили один взгляд на водителя, потом со скрежетом открыли боковую дверцу и вытащили Скрэггера наружу.

Раздались злобные крики «Американец!», шум усилился, послышались новые вопли. Скрэггер стоял все еще полуоглушенный.

– Спа… спасибо, я… я в порядке… – Но его крепко держали и кричали на него громко и озлобленно. – Ради бога… – охнул он, – это не я был за рулем… Что, черт возьми, происхо…

Вокруг Скрэггера бушевала буря криков на фарси, паника и злоба, и один из подошедших полицейских защелкнул на руках Скрэга наручники, потом грубо потащил к полицейской машине и запихнул на заднее сиденье. Продолжая осыпать его проклятиями, сами полицейские сели в машину, и водитель завел двигатель.

На другой стороне дороги Минору безуспешно пытался пробраться сквозь толпу, чтобы помочь Скрэггеру, но остановился в отчаянии, когда увидел, как машина с ним понеслась по улице прочь.