Незаметный переход ко «второй жизни»

Уже в первые месяцы работы психотерапевтом я стал подмечать некий общий рисунок в судьбе буквально каждого из пациентов. Все они приходили со своей историей, у каждого была собственная семья происхождения и самый многообразный набор внешних проблем и эмоциональных отклонений. Возраст тоже был разным, варьируясь от тридцати пяти до семидесяти с лишним. То, что, видимо, объединяло их всех и что привело на прием, – некий крен, произошедший

в их понимании себя, своих рабочих стратегий в мире. Независимо от того, что представлял собой их «план» жизни, сознательный или бессознательный, раз за разом оказывалось, что толку от него совсем немного.

Психотерапию как средство номер один изначально не рассматривал ни один из них. Первой линией обороны против натиска бессознательного стало отрицание. (Защита самая понятная и самая примитивная. Как раз отрицание, если затягивать его до бесконечности, и оказывается единственным, по-настоящему патологическим состоянием.) Вполне предсказуемо, что стратегия номер два – с удвоенными силами броситься на обслуживание старого плана. Решение номер три – столь же поспешно ринуться в новую проекцию: для одних это была новая работа, поиски лучшего (не такого, как прежний) спутника жизни или соблазнительная идеология. Другие склонялись к некоему бессознательному «плану самолечения», вроде попыток утопить проблему в спиртном или завести интрижку на стороне. Когда были опробованы все три варианта, наступала очередь и для четвертого – признать безрезультатность прежних попыток и скрепя сердце согласиться на психотерапию. Порой мои клиенты чувствовали себя растерянно и униженно, порой злились на себя – неизменным было только глубокое смирение перед масштабностью стоящей перед ними задачи. И такое неуверенное начало вырастало в глубочайшее из всех предпринятых когда-либо исследований, в полное риска приключение знакомства с собой: кто они есть на самом деле, часто совсем непохожие на тех, в кого превратила их жизнь.

Кризис среднего возраста?

Существует ли он, так называемый «кризис среднего возраста»? Об этом в профессиональных кругах продолжают вестись споры. Однако отсутствие единого мнения в профессиональной среде не помешало широкой публике позаимствовать этот термин. Правда, он используется все больше пренебрежительно, когда ближним нашим овладевает состояние, в просторечье именуемое «седина в бороду, бес в ребро». Какое уж здесь углубленное внимание к тому, что представляет собой жизнь этого человека в ее цельности, да и своя жизнь тоже. Этим термином пользуются также для описания широкого спектра поведенческих отклонений, не учитывая возможности того, что они появились не на пустом месте. Почему эти отклонения имели место и что они могут означать для личности, которой причиняют страдание? Споры спорами, но не вызывает сомнения тот факт, что период от 25 до 35 лет для многих отмечен тревогами и немалым смятением. Впрочем, иногда может сложиться обманчивое впечатление, что кому-то удалось обойти отмели середины жизни и далее безмятежно дрейфовать к более спокойным морям заката жизни.

Есть свои причины, почему эти отклонения столь часто проявляют себя именно в тот период, который мы уже привычно называем «средним возрастом». Для этого необходимо достаточно долго пожить отдельно от родителей, чтобы побыть в мире, сделать свой самостоятельный выбор, убедиться, что работает, что нет, и пережить если не крушение, то, по крайней мере, эрозию прежних своих проекций. К этому возрасту сила Эго, необходимая для самоанализа, может достигнуть уровня, когда можно и поразмыслить, и критично взглянуть на себя, и рискнуть остановить свой выбор на альтернативных вариантах и, как следствие, на альтернативных ценностях в том числе. (Тех, кому этой основополагающей силы недостает, мне на своем веку тоже довелось увидеть немало. Они придумывают массу способов проигнорировать приглашение вернуться к своей подлинной жизни. Даже обратившись к психотерапии, они редко когда доводят ее до конца, если вообще к ней обращаются.) Подобный радикальный пересмотр жизни, открытие неподдельной близости с душой не придет само собой, невозможно его проработать и на психологическом «семинаре выходного дня». Откликнуться на призыв души – все равно что выйти в открытый океан, безо всякой уверенности в том, удастся ли причалить к тому далекому, неведомому берегу. Тем более о новых берегах не стоит даже мечтать, пока не согласишься отплыть от знакомых огней родной гавани. Для одних такое плавание будет начинаться постепенно, других же судьба без предупреждения забрасывает в открытое море.

С чего все начинается

На свой первый сеанс Йозеф пришел в полной уверенности, что дело не займет много времени – это все равно что поменять масло в автомастерской на оживленной магистрали. После того как он изложил суть конфликта, который был у них с супругой, я задал ему вопрос: «Если бы пришлось выбирать между семьей и азартными играми, на чем бы вы остановились?» Он ответил с улыбкой: «Ну, жениться, как вы понимаете, – это не проблема». Тут мне стало ясно, что мы имеем дело с серьезным случаем. Он пришел к психотерапевту не за исцелением. Ему пришлось нанести мне визит, вынужденно уступив ультиматуму жены. Йозеф периодически исчезал со своего рабочего места, чтобы спустить порой до тысячи за зеленым фетровым столом, и вернуться в офис под конец обеденного перерыва. При всем этом никто даже не заподозрил, что он пристрастился к игре. Только тогда, когда первому ребенку исполнилось восемнадцать, а сбережения на колледж успели порядком оскудеть, его зависимость стала очевидна всем. Впрочем, Йозеф и не собирался бороться с этой привычкой, с ее последствиями для своей семьи или с той внутренней программой, которая привела его на самый край пропасти. Всякому, кто имел дело с любой формой аддиктивной привычки, хорошо известно: первым делом необходимо признать, что внутренний мир личности в этом случае отмечен глубокой психологической травмой и она отчаянно пытается «вылечить» свою беду подобными средствами, цена которых становится с каждым разом все выше.

В профессиональной психоаналитической среде, где я проходил подготовку, было заведено так, чтобы обучаемые после интенсивного личного психоанализа, сдав немало экзаменов, представляли описание пяти значительных случаев своих клиентов, два из которых попадали бы в категорию «неудачных случаев». Ожидалось, что в этих так называемых неудачных случаях будущие психоаналитики проработают свои недочеты, приняв во внимание, что следует учесть на будущее. В случае Йозефа мне было понятно, что я имею дело с глубокой тревогой, реагируя на которую он упорно устремлялся к айсбергу неизбежного крушения, а не к спасательному кругу сознательной жизни. Возможно, сам толком того не понимая, он признался в своей готовности пожертвовать всем, чтобы попытаться утолить свою глубокую тревогу. Душевной тоске и мучениям таких людей можно только посочувствовать, даже при всем том, что они нередко ставят других людей в нестерпимые условия. Йозефа хватило только на три сеанса, пока не выяснилось, что усидеть на двух стульях, угодить жене и потакать своей страсти никак не выйдет. На четвертый сеанс он не появился, и больше я его не видел. Приглашение на свидание со своей грустной историей он предпочел отклонить. Остается только надеяться, что плавание его корабля по волнам житейского моря не приведет к печальному финалу.

Конец ознакомительного фрагмента.