Цитаты из книги «Грезы об Эдеме. В поисках доброго волшебника»

Наши предки, заметил он, знали о том, что тишина не молчит, а темнота испускает свет.

люди, которые стремятся к власти над другими, часто компенсируют таким образом ощущения собственной небезопасности.

Сообщество образуется, если члены общества испытали общее трансцендентное переживание, которое вывело каждого из состояния изоляции и побудило его участвовать в трансформации.

Только настойчивые усилия, направленные на постоянное сохранение сознательного отношения к своему уникальному жизненному странствию и к препятствующей ему запрограммированной в детстве парадигме, открывает возможность зрелого выбора.

Наверное, самое пагубное свойство власти заключается в принуждении Другого взять на себя часть нашей ответственности. Как мы когда-то надеялись на родительскую защиту и безопасность, которую она дает, так и во взрослом состоянии мы ждем, чтобы Другой нас защитил, вел нас по жизни и помогал нам. Поскольку эта несбыточная надежда в своей основе является бессознательной, проблема власти становится нашей проблемой; мы попадаем в плен ее теневого лабиринта. Поскольку наше состояние оказывается уязвимым, проблема власти возникает повсеместно. И оттого, что наши отношения всегда воспроизводят нашу историю, наши эмоциональные травмы и наш нарциссизм ложатся тяжким бременем на нас и наших партнеров.

Отказ от общения с Другим, от открытых отношений, от эмоциональной честности, отрицание возможности близких отношений – это общеизвестные формы уклонения от общения, которые, повторяю, основаны на страхе, что проявление искренности и открытости лишит человека защищенности и сделает его слишком уязвимым.

Если отношения вызываются не потребностью, а вниманием к другому человеку как к Другому, то мы действительно становимся свободными в его восприятии. Если мы постараемся устранить свои проекции, перестать грезить о «возвращении домой», мы сразу становимся свободными для любви.

Однако когда мы обращаемся к тем отношениям, в которых доминирует определенная потребность и вместе с тем обременяет их, мы можем стать ребенком Другого, считать его своим родителем и перестать любить его именно как Другого, и тогда мы понимаем, что нам нужно честно осознать в себе эту потребность, а затем ее изменить.

Но парадокс заключается в том, что Другой может быть средством, позволяющим человеку ощутить безграничность своей души и пройти часть процесса индивидуации.

Наши проекции на Другого неизбежны; и по сути это неплохо, ибо они значительно обогащают наше странствие. Но как только мы уцепимся за них, они собьют нас с пути, ведущего к нашей индивидуальной цели.