Пока он все это говорил, снаружи послышались шаги. Коята звал свою мать. Когда она вышла, он заговорил: «Мама, несколько самураев на пароме переплыли на наш берег Фудзисирогавы. Только вот почему-то, вместо того чтобы продолжить путь, они куда-то исчезли. От греха подальше я пошел в деревню, чтобы они не потянулись за мной. Чужаки не появлялись поблизости?» Мать ответила ему так: «Сын, твои молитвы дошли до Будды и ками. У нас дома тебя ждет юный сёгун Огури с распоряжением о том, чтобы ты поступил к нему на службу в качестве кэраи. Тебе на самом деле крупно повезло встретить на своем пути такого важного господина». Счастливый от таких слов Коята поспешил лично представиться Сукэсигэ. Распростершись на почтительном расстоянии, он выразил свое почтение гостю. «Мы не надеялись и не мечтали о таком почете в нашей скромной хижине. Ваша светлость, не обращайте внимания на наш убогий быт, достойный смиренного Кояты, ведь ваша мудрость и отвага приравниваются разве что к вашей доброжелательности». Сукэсигэ промолвил: «Кория! Жилище имеет весьма отдаленное отношение к человеку, обитающему в нем. Говорят, что Мофун из Со (Китай) обламывал рога рассвирепевшим быкам. Но ему не дано было убить громадного мужчину одним только своим взглядом. Говорят, что, обладая мужеством Тёси, ты смог объединить совет Комэй. Отсюда появилось решение призвать тебя на службу в качестве кэраи». От страха, почтения и радости Коята покрылся потом. И в таком состоянии духа он ответил: «С самой почтительной благодарностью подчиняюсь распоряжению моего владыки. Но что будет с моей матерью? Кроме меня, ей некому помочь. По этой причине смиренный Коята вынужден просить отпуск со службы. Как только наступит удобный момент, я буду служить своему владыке со всей преданностью коня и пса». Тут вмешалась его мать: «Ты всегда был достойным сыном. Но вот поступило почетное и долгожданное распоряжение твоего господина. Отбрось все сомнения. Твой долг состоит в подчинении, и, как сын, послушай напутствие матери: иди служить в качестве кэраи владыки Огури. Спокойная жизнь в нашей деревне наладилась, так что не беспокойся попусту». Коята сказал: «Распоряжение надо исполнять. Прошение на отпуск отзывается».

Принесли сакэ и разлили по чашкам. Обряд посвящения состоялся. Коята поступил на службу Огури Сукэсигэ в качестве кэраи. Сёгун подарил ему меч с позолоченным украшением, и Коята распростерся перед господином с уважительной благодарностью. «Вацу! Если бы заранее знать о визите моего владыки, принес бы его сюда на собственных плечах». И по его громадной фигуре можно не сомневаться в том, что такое вполне возможно. Потом его мать обеспечили всем необходимым для достойной жизни, и к тому же за нее замолвили слово перед местным нануси. Теперь имя Коята слишком часто упоминалось в хижинах и на рисовых полях, и оно не совсем соответствовало нынешнему положению его в качестве кэраи. Так случилось, что у Икэно Сёхэя не было детей. Поэтому он с большой радостью принял Кояту в свою свиту. Для написания имени Сёдзи он выбрал иероглиф «сё» своего приемного отца, а для присвоенного имени Сукэнага ему даровали иероглиф «сукэ» из имени его господина. Великой была радость этого самого сильного и влиятельного из Десяти доблестных воинов Огури. Самым старшим и самым способным среди них числился Гото Хёсукэ. Именно ему поручались обязанности каро при Огури Сукэсигэ во время последующих рискованных предприятий.

Когда все было готово, чтобы снова отправиться в путь назад в город Огури, Сукэнага простерся перед своим господином. Сукэсигэ спросил: «Говори, какое поступило прошение?» Сёдзи ответил: «Неподалеку на горе Цукуба находится пользующееся дурной славой логово разбойников. Их возглавляют братья Казама, и эти бандиты установили свою власть над всем районом к югу от горы Цукуба. Они грабят земледельцев, а также облагают их данью по собственному усмотрению. Братья отличаются недюжинной силой и отвагой, представляются настоящими дьяволами, появившимися из Сюрадо (ада войны). Сёдзи следует послать смиренное прошение нашему господину, чтобы он по возвращении принял решение по поводу этих негодяев». Сукэсигэ ответил: «Правильное предложение, достойное такого храброго и сообразительного человека. К тому же было бы несправедливым лишать жителей района их защитника, не освободив от такого тяжкого бремени. Для разгрома разбойников будет достаточно нашей нынешней свиты. Отправляемся к Цукубасану, а поведет нас туда Сукэнага». Икэно Сёдзи зарычал от радости и ударил себя по колену. «Его светлость составил гениальный план. Чем меньше участников облавы, тем беспечнее будут себя вести разбойники. Прошу разрешения выдавать самураев за торговцев рисом. При такой маскировке никакие сообщения не уйдут об участниках операции в горы». – «Надежно и четко продумано», – заключил Сукэсигэ. Такое предложение получило незамедлительное одобрение. Поверх шелкового платья самураи натянули одежды торговцев из грубого сукна, которые удалось отыскать в деревне. Переодевшись, Сукэсигэ с рото, то есть всего семнадцать человек, отправились в горы. Гора Цукуба представляет собой сложную систему, состоящую из двух основных вершин с многочисленными складками и долинами между ними. Этот горный массив поднимается с равнины, и его многочисленные хребты простираются от Цукубы строго на юге до Амабикиямы на севере. Самыми заметными пиками среди них числятся священные горы Асиосан и Кабасан. При значительной высоте больше 900 метров эти горы представляют собой приметный объект на равнине Симоса Мусаси, на котором можно поставить сторожевые башни по флангам, чтобы следить за подходами на протяженном пространстве во всех направлениях, а также за движением по рекам, омывающим собственные отроги, а также горы Симоцукэ и Северной Хитати. Гора Цукуба посвящена основателям самой Японии, а также ее сыновьям, то есть поколениям Идзанаги и Идзанами, бесстрашно и чудесно выполнявшим эту задачу. Таким образом, с незапамятных времен объектами искреннего поклонения здесь служили алтари, возведенные на вершине, к тому же издавна здесь существовал фаллический культ этой горы. Хозяева самой горы никогда не вмешивались в дела паломников или их представления о мире. Постоянными посетителями этих алтарей числились представители низшего сословия из соседних деревень. Из страха или уважения паломникам скорее оказывалась помощь, чем чинились препятствия.

На правом берегу Сакурагавы (к тому же называвшейся Цукубагавой) совсем недалеко от деревушки Кунимацу находился постоялый двор Сикароку. Здесь действовала переправа для путников, служащая связующим звеном для районов, лежащих вдоль двух берегов реки. Этим в известной степени оправдывается появление такого причудливого заведения в такой безлюдной местности; но профильное занятие его тэйсю (владельца) заключалась в поддержании связи с бандой разбойников в горах, сбыте награбленного имущества и похищенных женщин в Камакуре и даже в Киото. Когда компания Сукэсигэ еще только приближалась к его постоялому двору, этот жирный негодяй уже потирал руки в предвкушении барыша. На рока его кодзо (помощники) сложили высокую гору багажа. Будущие гости казались словоохотливыми и шумными. Хозяин постоялого двора улыбался, когда показывал им апартаменты, выходящие окнами во внутренний сад его дома. Перед постояльцами выставили настой поджаренного пшеничного зерна (муги). В низком поклоне Сикароку ждал распоряжения. Гости заказали незамысловатое угощение, соответствующее успешному завершению определенного пути: сакэ с рыбной закуской, а также любые деликатесы, которые можно найти на месте. Сикароку выразил свое почтение и извинения, потом вышел, польщенный тем, что одного из гостей, отличавшегося статью, он уже знал по старым слухам как сводника из города Мито. «Руководитель у них человек молодой и недалекий. Торговцы всегда служили легкой добычей для наших благородных вожаков с гор. И кисетом с золотым песком! Теперь их надо так угостить, чтобы они все перепились в дрова». Подогрели сакэ, подготовили ванну и гостей пригласили всем этим насладиться. Когда гости собрались снова, к пиру все уже было готово. Прислуживавшие женщины подливали вино без ограничений, ничуть не скупясь. У Сикароку скопился запас товара на отправку: то были красавицы, свезенные из соседних районов. Под строгим взглядом своего владельца они вели себя с гостями предельно вежливо и почтительно. Когда гости вошли во вкус попойки, Сукэсигэ, убедившись в том, что момент для воплощения задуманного в жизнь назрел, ушел, чтобы составить послание в горы. Потом он вызвал своего банто (слугу): «Гости уже порядком набрались. Девушки напоят их быстро. Дэнкити, тебе предстоит спешно доставить это письмо в горы вожакам Казама. По сути, в письме дано представление о данном первом путешествии. Если сторожа начнут расспросы, скажи, что Сикароку принял группу купцов численностью семнадцать человек, которые в настоящее время беспечно пируют на его постоялом дворе. По откровенно демонстрируемому богатству можно предположить, что они – птицы высокого полета, а не просто воробьи и к тому же они ничего дурного для себя не подозревают. Главарям разбойников можно рассчитывать на богатую поживу, которая сама идет к ним в руки». – «Ваше распоряжение выслушал с почтением и уяснил». С этими словами озадаченный Дэнкити скрылся в направлении реки. Там он взял лодку, проплыл некоторое расстояние вверх по течению, чтобы сойти на берег и отправиться в горы.

Одного только человека не радовал пир на постоялом дворе – Икэно Сёдзи Сукэнагу. «Слишком уж нас потчуют вином с табо и развлекают для пользы дела, которое мы тут затеяли». Он потихоньку покинул пирушку. Тем временем Дэнкити уже поднимался в лодке вверх по течению реки. Откуда-то снизу доносился какой-то шелест. Причем он совсем не походил на шум воды. Дэнкити, взглянув вниз,^[19] увидел, как приподнимается подстилка. Потом появились две огромных руки, схвативших его за горло, как железные клещи. Он попытался было сопротивляться, но его руки бесцельно цепляли воздух, а глаза в ужасе полезли из орбит. Так он и погиб. Сёдзи сразу же обыскал тело и завладел письмом хозяина постоялого двора, предназначенным разбойникам. Швырнув труп за борт в реку, он взял весло и энергично погреб к причалу. Спрыгнув на берег, он попал на горную тропу, проходившую рядом с рекой, и начал взбираться по склону. Через милю пути (13 или 14 тё) он лицом к лицу столкнулся с дозором разбойников. По их требованию он рассказал о якобы порученном ему задании. В дозор назначили разбойников, поручив проверять всех приближающихся к горе путников, а также задерживать всех подозрительных или опрометчивых выгодных странников, блуждающих в пределах мест их патрулирования. Их вооружили нагамаки (мечами с длинными рукоятями), а также привили им некоторое понимание дисциплины. Письмо от Сикароку послужило своего рода пропуском через пикет, и Сёдзи отправили еще на милю вверх по тропе, где его должны были допросить более умелые участники шайки. Там он и нашел каменные ворота, охраняющие подходы к цитадели разбойников. На посту находилась дюжина сторожей. Допрос здесь состоялся в той же острой манере, зато обыск провели еще тщательнее. «Письмо совершенно определенно написал Сикароку, но тебя никто не знает на нашей горе». На это Сёдзи ответил так: «Идза! Я, Дэнкити, совсем недавно в ваших местах. Сикароку приходится мне старшим братом, а я жил в Хораге. Старый банта Энсити больше никуда не годится, и он отправился к себе домой в Тамба-Кумасити с последней группой женщин, отправленных в Киото. Так как он не вернулся, мой старший брат назначил меня на его место». – «Хорагэ находится совсем недалеко», – вставил один из стражников. Второй добавил: «Известно, что у Сикароку есть младший брат, живущий там. Так что там за купцы?» – «По всей видимости, игра стоит свеч, – ответил Дэнкити. – Они напиваются в дрова, женщины держат их в своих руках, и больше купцов ничто не волнует. Их старшина – человек молодой и неопытный, не старше нашего Дэнкити. Купцы сорят деньгами, и многочисленные свои упаковки с товаром они оставили на попечение тэйсю». – «За кияку ты получишь кяку (оплаченную сделку). Наш вожак собрал передачку для тэйсю, причем и с крыльями, и без них. Но с ее отгрузкой можно подождать. Тем временем предупреждение следует донести в срок. Отдохни-ка пока здесь».

Ждать пришлось недолго. Предприятие сулило слишком много, чтобы упустить такой шанс. Письмо прочитал Казама Хатиро. И сразу же позвал своего брата Дзиро. «Долгожданные известия пришли с постоялого двора Сикароку, брат. Он приютил жирную добычу – купцов, возвращающихся домой с товарами и набитыми деньгами карманами. Они немногочисленны, и с ними не составит труда справиться. Он требует свою долю как всякий лавочник из Камакуры, старый скряга!» Дзиро призадумался: «Ханван Огури еще не вернулся в свой дворец. Надо бы проявлять осмотрительность. Он молод, но в своих письмах Сикароку из Камакуры характеризует его как человека редкой отваги и дальновидности. Осмелюсь предположить, что против нас замышляется что-то недоброе. Давно купцы такого рода не осмеливались вторгаться на территорию вблизи нашей горы. На самом деле поля у нас совсем отощали, и совершенно очевидно выгоднее отправляться в районы побогаче». – «Брат, успокойся, ничто нам не грозит, – настаивал Хатиро. – С почтением и уважением прошу разрешить Хатиро осуществить такое несложное дельце. Даже если там на самом деле гостит сам ханван, численность его свиты слишком мала, чтобы оказать достойное сопротивление. Без сомнения, мы имеем дело с простыми купцами, ведь он никогда не решится посетить такое место, как наше, с совсем небольшим сопровождением самураев. Огури находится не настолько далеко, чтобы там не знали имени Казама. Умоляю, дай свое одобрение». С большой неохотой брат разрешил Хатиро заняться этим предприятием по собственному разумению. В скором времени в воротах появился сам торицуги (дежурный привратник). «Принято решение отправляться в путь. Возглавит отряд Хатигасира (вожак Хатиро)». Сёдзи выпалил: «Яцугасира (паршивый мерзавец главарь)?» – «Нет, глупец, Хатигасира – сам вожак Казама Хатиро. Ты пойдешь с разбойниками. Держись в рамках приличия и береги голову». Курьера привели к вожаку банды. Тот оказался могучим мужчиной с длинными черными волосами, копной собранными на затылке и торчащими из-за его массивной головы. Выглядел тот очень грозным повелителем. Главарь разбойников резко спросил: «Это тот Хорагэ Дэнкити с постоялого двора Сикароку?» Ответ Сёдзи прозвучал так: «Свидетельствую свое огромное уважение и страх. В деревне Хорагэ я родился, Дэнкити – мое короткое имя. Отсюда происходит кличка Хорагэ Дэнкити». – «Один момент, – прорычал Казама. – Ты большой человек, такой же большой, как Хатиро, способный подчинить себе всю деревню. Мог бы подыскать себе работу повеселее, чем банто при постоялом дворе. Там ты только растолстеешь, а в конечном счете тебя заставят заниматься спортивной борьбой». – «Покорнейше благодарю, вас я выслушал и все уяснил, – ответил Дэнкити. – А что передать моему господину?» – «Скажи ему, что на его послание ответит лично Хатиро и произойдет это через пару часов. Эта ночь пройдет быстро». С этими словами Дэнкити передали в распоряжение многочисленных караульных. Дисциплина у разбойников поддерживалась на должном уровне, часовые несли службу бдительно и бодро. Все это подметил наш толковый лазутчик. Разбойниками руководили выдающиеся люди, хотя и молодые.

Итак, Казама Хатиро вооружился для проведения опасной вылазки. Он взял длинный нагамаки, надел шлем и кирасу, сиявшую декоративным шелком, его мощные ноги защищали когусоки (доспехи для защиты нижних конечностей). Его тридцать человек в пестрых одеждах напоминали войско Фальстафа. Он повел своих людей к подножию горы, чтобы на лодке добраться до постоялого двора. Тем временем на постоялом дворе пирушка шла своим чередом. Женщины источали непреодолимое очарование и податливость, а мужчины позволяли себе с ними все до логического предела. Икэно Сёдзи незаметно вошел и занял свое место. Среди пестрых одежд честной компании Сукэсигэ просто затерялся. Сёдзи нахмурился. Потом, позевывая, коротко спросил: «Где этот тэйсю? Позовите его сюда составить нам компанию. Нам становится скучно развлекать самих себя. Пусть он поведает нам легенды этой горы и сельской местности ради приятного времяпрепровождения». Сикароку было нечего возразить. И нечем было отвлечь внимание гостей, пока Дэнкити вернется с двумя бандами Казама. Итак, тэйсю уважительно присел на корточки на краю апартаментов и начал свое представление. Работники постоялого двора и служанки собрались внутри послушать. Сикароку провел на этой горе много лет и присутствовал на многочисленных разнузданных мацури (гулянках). В его легендах при подробном их изложении присутствовали эпизоды, приводившие в конфуз пары, и эпизоды посещений священной горы призраками. Сёдзи поднялся, как будто чтобы выйти ненадолго. Он прошел позади Сикароку. В следующий момент голова тэйсю скатилась на пол. Все рото Огури мгновенно были на ногах, окружив Сёдзи. «Аре-ё! Аре-ё!» Женщины припали к земле и подняли пронзительный крик. Сукэсигэ сказал: «Вот и настигла Сикароку кара Небес за долгие годы его злодеяний. Не бойтесь. Никто вас здесь не обидит. Сёдзи, перед вами невинные девушки, неспособные принести нам вреда». Сёдзи ответил так: «Как женщины, они родились кошками без чувств, зато вероломными существами. Ваша светлость человек великодушный, но когти им следует обрубить, и безопаснее всего надежно их где-то запереть перед тем, что должно случиться, для их же и нашего блага… Есть ли здесь подходящее место?» Он хмуро повернулся к женщинам. Они хором ему ответили: «Здесь есть просторная кура (кладовая), и там поместятся все. Просим сохранить нам жизнь. Мы не оказываем ни малейшего сопротивления». В слезах они по очереди простерлись перед пугающим их человеком и его более милосердным господином. Со слугами и женщинами их отвели в кладовую и надежно заперли внутри. Затем Сёдзи представил своему господину отчет о своем посещении горной цитадели разбойников. Сукэсигэ сказал: «Через короткое время разбойники будут в нашем распоряжении. Теперь займемся выполнением нашего замысла». Все рото энергично взялись за дело.