Глава 5

Аша тупо таращилась в потолок.

Таращилась уже несколько минут, с тех пор как проснулась и вспомнила прошедший день. Ей бы вскочить с кровати, повидать до начала испытания Давьяна, хотя бы просто провести с ним еще несколько мгновений. Но тело ее отказывалось даже шевельнуться. После сегодняшнего дня она не увидит друга долго – возможно, никогда. Встать с постели означало немного приблизить наступающий день.

Наконец она, стиснув зубы, нашла в себе силы откинуть одеяло и, дрожа от утренней прохлады, быстро оделась. Первые лучи рассвета озарили горизонт за окном. Аша поморщилась при виде светлой полоски. Старшие из Атьяна, наверное, уже покинули свою гостиницу в Каладеле. Едва они прибудут, испытание официально начнется.

Аша вдруг замерла. Что-то было не так.

Она не впервые присутствовала на испытании, и каждый раз школьный двор с утра гомонил на разные голоса. Хоть что-то должно указывать, что ученики и старшие готовятся к великому событию. Откуда же эта странная тишина?

Чем больше она размышляла, тем яснее сознавала, что это утро… неправильное. Краем глаза Аша видела свою соседку по комнате, Квиру. Та еще спала в своей постели. Это, впрочем, было обычным делом: девочка была младше Аши и вечно просыпала рассвет. Отвернувшись, Аша собралась было выскользнуть из комнаты, но что-то остановило ее.

В комнате было тихо. Необыкновенно тихо. Теперь Аша сообразила, что Квира еще ни разу не шевельнулась. А спала она неспокойно, да к тому же жутко храпела.

Аша, наморщив лоб, тихонько подошла к ее кровати. Квира лежала на боку лицом к стене. Она взяла девочку за плечо, легонько потянула, и та перекатилась на спину.

У Аши перехватило дыхание. Руки и ноги на миг просто отнялись.

Сколько крови! Кровь была повсюду. Целые лужи под головой и грудью Квиры, пятна на матрасе – темный яростный багрянец, натекший из зияющей на горле раны. И темные полосы на лице; Аше подумалось, что убийца зажимал девочке рот, чтобы она не закричала. Карие детские глаза, округлившиеся от боли и страха, в упор смотрели на Ашу. Умоляли.

Вдруг раздался вопль, крик о помощи, отчаянный и испуганный. Далеко не сразу Аша поняла, что кричит она сама. Она опустилась на пол у кровати, ожидая, что кто-то – хоть кто-нибудь! – придет ей на помощь. И просидела так, казалось, не один час.

Никто не пришел.

Наконец, вернув себе разум, Аша приказала телу шевелиться, попыталась стряхнуть завладевший всем ее существом ужас. Комнаты учениц выходили во двор;

даже в такой ранний час кто-то наверняка не спал и должен был услышать ее крики.

Коридор школы был противоестественно тих. Волоча отяжелевшие от страха ноги, Аша дошла до соседней комнаты, где спали Таранна и Джадан. Дверь была открыта. Еще не заглянув, Аша поняла, что увидит внутри.

В этой комнате никто и не пытался скрыть убийство. Кровь залила серый камень, головы девочек были странно вывернуты, тело Джадан наполовину свисало с кровати. Их глотки были не рассечены острым клинком, как у Квиры, а начисто вырваны, так что за развороченными тканями просвечивал белый позвоночник.

Аша бросилась бежать.

Она ковыляла по коридору, онемев, давясь криком. Лишь бы двигаться, лишь бы найти кого-то живого. Не могла же она одна остаться. Не могла!

Комната за комнатой, люди, с которыми она росла, сливались в сплошное пятно. Тессия – милая девчушка, за первые два года обучения обогнавшая даже Вирра. Донин и Шасс, они в школе всего несколько месяцев, им только-только десять исполнилось. В первую ночь Аша утешала плачущих детей, помогала смириться с жестокой мыслью, что родные от них отказались. Они в благодарность сплели ей венок из ромашек – она сохранила его, засушив в книге. Теперь девочки таращились ей вслед пустыми от ужаса глазами. И так в каждой комнате.

Или еще хуже.

Двор был усеян трупами. Она чуть не упала при виде Джарраса. У старшего была полностью оторвана голова, от нее к телу тянулся влажно блестевший кровавый след. На добродушном веселом лице Джарраса теперь застыл чистый бессмысленный страх.

Фенред и Блэйн – как видно, мальчики вместе с ним дежурили у ворот – лежали почти рядом. И у них были вырваны глотки, только клочья мяса и кости соединяли головы с плечами.

Она шла дальше, уже ни о чем не думая: за каждой дверью новые тела, некоторые почти неузнаваемы под залившей лица кровью. Пухлое тело госпожи Алиты лежало в дверях кухни: ее лицо было милосердно отвернуто прочь, и Аша видела только темные кудри. Старший Олин умер в постели. Блюститель Тален едва успел выйти из своего кабинета.

Смутная мысль пробилась сквозь горе и панику.

Мальчики! Давьян!

Миг спустя она уже неслась к Северной башне, забыв обо всех иных страхах. Он должен был выжить. Она взбежала по ступеням, ворвалась в комнатушку на вершине башни, перевела срывавшееся от скорости и тревоги дыхание.

Первый же взгляд принес ей каплю надежды. Кровать была пуста, в комнате никаких следов резни. Сердце у нее снова забилось. Может быть, он спасся? Чудом остался цел, как и она.

Страхи не унимались, но Аша выбралась из башни и решительно устремилась к комнате Вирра. Она не стала заглядывать в комнаты других мальчиков – двери были открыты, и подмеченные краем глаза красные пятна сказали ей более чем достаточно.

Аша ворвалась в комнату Вирра, успела заметить три обращенных к ней удивленных лица, а потом что-то тяжело ударило девочку, сбило на пол, лицом на холодный камень.

Она забилась в слепой панике, но дыхание скоро сорвалось, силы иссякли, и она обмякла, убитая горем.

И почти сразу почувствовала, что ее поднимают на ноги. Опустив взгляд, девочка увидела, как обвившие ее тело кольца сути плавно смещаются, отрывая тело от пола.

Аша перевела взгляд на троих угрюмых взрослых. Теперь она их узнала: это старшие из Тола Атьян, те, что прибыли на испытание. Это не они сотворили, они ее не убьют.

От облегчения Аша обмякла всем телом, и только кольца сути удерживали ее на ногах. Она не сразу осознала, что один из мужчин обращается к ней.

– Судьбы, девочка, ты откуда такая? – настойчиво повторил смуглый мужчина. Лицо его осунулось, вытянулось, он все оглядывался на дверь, словно в любую минуту ожидал нападения. – Ты явно одаренная, раз первая догма позволила нам тебя связать. Что ты видела?

Аша усилием воли выровняла дыхание. До спокойствия было еще далеко, но безумие, грозившее завладеть ею, отступило. Со старшими она в безопасности.

– Ашалия, – как могла твердо, выговорила она. – Меня зовут Ашалия. Я проснулась… не помню, давно ли. – Она бросила взгляд за окно. Солнце уже поднялось над горизонтом. Что же это, она целый час блуждала по школе? Или больше? – Квира убита… И все девочки тоже. Все мертвые.

Произнесенные, эти слова в полной мере дошли до сознания, и она задохнулась от рыданий, не смогла больше говорить.

Старшие многозначительно переглянулись. – Она первая, Илсет, – сказала женщина.

Тот, которого звали Илсетом, задумчиво кивнул. – Проверю, известно ли ей что-то еще. А вы идите искать других выживших.

Второй мужчина поднял брови:

– Тебе не кажется, что нам лучше держаться вместе?

Илсет мотнул головой.

– Кто бы это ни сделал, он давно ушел, Касперан. Опасность миновала.

Касперан согласно кивнул и вместе с женщиной покинул комнату Вирра. Едва они скрылись, кольца силы, обвивавшие Ашу, погасли: Илсет придержал пошатнувшуюся девочку за плечи, усадил на кровать.

– Ну-ну. Я понимаю, тебе тяжело пришлось, но мы должны знать все, что тебе известно. Ты одна спаслась? Мы ночевали в Каладеле, прибыли всего несколько минут назад.

Аша сглотнула.

– Я думаю… мои друзья, может быть, еще живы. Вирр – это его комната – и Давьян. У Давьяна в комнате пусто, и во дворе их обоих не было, я проверила. – Аша содрогнулась. – Должно быть, они ушли. Про других я не знаю.

Илсет извлек из кармана лист бумаги. Печать на письме была уже сломана. Мужчина молча подал его Аше. Письмо было адресовано старшему Олину.

Девочка дрожащими пальцами развернула бумагу.

«Старший Олин, Нам с Давом неожиданно пришлось уйти. Дело достаточно важное и, на мой взгляд, требует моего участия. За нами никого не посылайте – Давьян под моим покровительством. Пожалуйста, сообщите моему отцу, что в случае поимки я назовусь тем же именем, под которым жил здесь. Пусть постарается как можно скорее вызвать нас обоих, и я все ему объясню.

Торин»

– Не понимаю, – озадаченно взглянула на Илсета Аша. – Какой еще Торин?

Илсет только кивнул сам себе и покосился на дверь. Потом, мягко убрав руку с плеча Аши, поднялся.

– Всегда это нелегко, – вздохнул он, достав из кармана маленький черный диск, и резким движением склонился к Аше, прижав кружок к ее шее.

Девочка пыталась уклониться, но, едва диск коснулся кожи, тело перестало ее слушаться. Аша уставилась на Илсета, который, присев на корточки, рассматривал ее. Она пыталась заговорить, спросить, что он делает, но звук застрял в горле.

– Стать тенью не так уж страшно, – тихо сказал Илсет. – Это быстро, а боли ты не запомнишь. И вообще ничего не вспомнишь с той минуты, как проснулась утром. А учитывая, чего ты сегодня навидалась, это скорее спасение.

Он уставился ей в глаза.

– Я все равно не мог бы допустить, чтобы кто-то знал об уходе Давьяна. Спрашивать тебя, предвидел ли он то, что я задумал, или спас твоего друга по чистой случайности, наверное, бесполезно – ты сама не знаешь. А раз не знаешь, вряд ли понимаешь, почему эшерии пощадили и тебя. И все же… Если они даровали тебе жизнь, не мне ее отнимать. Без причин такого не случается.

Аша отчаянно силилась шевельнуться, позвать на помощь, но напрасно. Она с ужасом увидела, как Ил-сет протянул руку, коснулся пальцем диска у нее на шее и закрыл глаза. Почти сразу по ее телу растеклось мягкое тепло и расслабило все мускулы. Тепло разгоралось, переходя в бушующий пламень, растекающийся с кровью и выжигающий ее изнутри. Каждый нерв вопил от боли, спина выгибалась сама собой, мышцы сводило судорогой. Тот крошечный уголок ее разума, что не заходился мукой, отметил, как Илсет удовлетворенно кивнул и вышел.

Понемногу комната, а с ней и боль стали гаснуть. И больше она ничего не помнила.

Глава 6

Давьян затаил дыхание: мимо прошла еще одна компания блюстителей в голубых плащах. Они следили за подготовкой к вечернему празднеству, на запястьях у каждого поблескивал щуп.

– Везде они, – шепнул Давьян Вирру, старательно глядя только на дорогу перед собой.

– Не обращай внимания. И постарайся не чесать руку, – посоветовал Вирр, не глядя на друга.

Давьян поморщился и отдернул пальцы, тянувшиеся поскрести левое предплечье. Несколько дней назад они купили женских белил и довольно надежно замазали метку, но кожа под ней все время чесалась. Тогда Давьяну показалось, что они напрасно потратили большие деньги и время, пока подбирали правильный тон, но в последние полчаса он уже так не думал. В Талмиеле принято было открывать руки до локтя – так люди доказывали, что они не одаренные.

– Нервы не выдерживают, – пожаловался Давьян.

Вирр фыркнул.

– Нам надо на север, Вирр! Талмиель наверняка не так уж опасен, Вирр! Ты не понимаешь, о чем говоришь, Вирр! – передразнил он.

Давьян досадливо крякнул.

– Помню, помню, ты предупреждал. – Оглядевшись по сторонам, они свернули на другую улицу: здесь не было видно голубых плащей, суетились только развешивающие украшения горожане. – Просто я не ожидал, что их будет так много, хотя бы и в праздник.

Вирр вздохнул.

– Перейти границу в Дезриель можно только здесь, Дав. В Дезриель, где одаренных ненавидят больше, чем в Андарре. – Он покачал головой. – Здесь многие рвутся в блюстители. Мы только потому еще не попались, что у наших хватает ума сюда не соваться, вот их никто и не ищет. – Вирр опасливо озирался по сторонам. – Но рано или поздно везение кончится. Ты уверен, что нам так уж надо здесь оставаться?

Давьян поколебался, неосознанно нащупывая сосуд в кармане. Прошло три недели, как они вышли из Каладеля, и чем дальше заходили на север, тем больше он ждал от шкатулки… Хоть чего-то. Пусть как-то покажет, что делать дальше. Но шкатулка, которую он осматривал по крайней мере раз в день, ничуть не менялась.

– Илсет сказал двигаться на север, пока не пойму, что делать дальше, – наконец заговорил Давьян, виновато глядя на друга. – Я просто не знаю, что еще остается.

Вирр горестно кивнул.

– Понятно. Подумать только, что в Каладеле это сошло за план действий, – он покачал головой.

– Думаешь, зря ты не остался?

– Думаю, зря я не помешал уйти тебе, – кривовато улыбнулся Вирр и кивнул на показавшуюся впереди гостиницу. – Надо бы уйти хоть с улицы. Если сейчас здесь многовато блюстителей, вечером будет вдвое больше. Под крышей безопаснее, да и дело к ночи.

Давьян согласно кивнул. Талмиель, готовившийся к празднику Воронов, кишел народом: повсюду мелькали люди в ярких одеяниях, служители уже зажигали развешанные согласно обычаю вдоль улиц голубые фонарики. Дневной свет быстро угасал, и Давьян уже заметил кое-где ребятишек, нарядившихся в мундиры ревнителей – излюбленный костюм на празднике в честь свержения авгуров. Давьян не раз удивлялся, зачем Тол Атьян приурочил испытания к этому дню. Разве что кто-то видел в таком совпадении особую иронию.

Они добрались до гостиницы, именовавшейся, судя по вывеске, «Королевским приютом». Если король когда и останавливался здесь, то не одно поколение назад: грязная краска на стенах шелушилась, вывеска едва читалась сквозь слои грязи. Мальчики, с сомнением переглянувшись, шагнули за дверь.

Внутри «Королевский приют» оказался не уютнее, чем снаружи: в зале пахло кислым пивом, столы и стулья выглядели в лучшем случае ненадежными. Впрочем, здесь было людно, гости пили и смеялись, а толстопузый хозяин, увидев монету, сделался достаточно дружелюбным. Он проводил мальчиков в маленькую, но чистую комнату наверху.

Как только хозяин вышел, Давьян запер за ним дверь и со вздохом облегчения рухнул на кровать.

Вирр сел напротив.

– Ну вот. Что дальше, Дав?

Давьян, вытащив из кармана сосуд, пристально его рассматривал. На ощупь теплый, как всегда. Мерещится, или теплее, чем был? Через минуту он, пожав плечами, вернул шкатулку на место.

– Думаю, дальше держать на север.

– В Дезриель? – нахмурился Вирр и принялся кусать ноготь – верный знак, что друг не в своей тарелке. – Ты не забыл, что одаренных, пойманных гил’шарами, там казнят как еретиков?

Давьян кивнул. О гил’шарах он читал: этот полувоенный орден обладал в Дезриеле абсолютной властью.

– Правда, по-моему, они нас считают не столько еретиками, сколько ошибкой природы. Утверждают, что дар причитается только богам, – рассеянно уточнил он.

Вирр потер лоб.

– Я немножко не о том, Дав.

– Понимаю. Но Рубеж далеко на севере, с самого начала было ясно, что нам в ту сторону. И, если сиг’нари в Дезриеле, значит, мне туда и надо. – Давьян не для того зашел так далеко, чтобы теперь поворачивать. – Но я тебя пойму, если не пойдешь со мной.

Вирр поколебался немного, как будто обдумывая предложение, и сердито тряхнул головой.

– Хватит об этом, а? Мог бы уже убедиться, что я пойду с тобой до конца. – Вирр вздохнул. – Я прав, предполагая, что у тебя нет и намека на план, как перейти границу?

– Старший Олин говорил, что ты весьма изобретателен.

– А тебя он называл благоразумным, – сухо напомнил Вирр и задумался. – Мост через Девлисс – настоящая крепость, на обоих берегах всех останавливают и проверяют щупами, даже в такие суматошные ночи, как сегодня. Да и краска у тебя на руке не выдержит дотошного осмотра. Нам даже блюстителям на этой стороне лучше не попадаться. Так что первым делом надо придумать способ переправиться через реку.

– Ты здесь уже бывал? – удивился Давьян.

Вирр помолчал немного и кивнул.

– Бывал. Недолго. Давай на этом и остановимся. Давьян склонил голову. Между ними существовала неписаная договоренность: не обсуждать жизнь Вирра до школы. Какова бы она ни была, разговор о ней явно был мучителен для мальчика. Другим ученикам Вирр попросту врал, но с Давьяном не мог позволить себе такой роскоши.

– Значит, найдем лодку, – сказал Давьян.

Вирр покачал головой.

– Девлисс – сплошные пороги и водопады. Да и сама река широкая. Потому и нет переправ, кроме Талмиеля.

Оба на несколько секунд задумались, и в тишине раздалось громкое бурчание животов. Вирр от неожиданности захлопал глазами.

– Может, подумаем дальше за ужином?