Глава 14

К тому времени как Вирр зашевелился, дневной свет за окном стал гаснуть. Давьян без лишних слов рассказал ошарашенному приятелю все, что узнал. Известие об обмане Ил-сета Вирр принял невозмутимо, за что Давьян был ему благодарен. Ведь слепая самоуверенность Давьяна довела их до беды, привела сюда. Тяжело было бы ему, кроме чувства вины, вынести еще и гнев друга.

Когда он договорил, Вирр неуклюже шевельнулся на кровати, разминая затекшие мышцы.

– Ты уверен насчет Териса Сарра?

– Насколько могу быть в чем-то уверен.

Вирр прикусил губу.

– Дав, если он… знаю, он тебя спас, но… лучше я расскажу, что о нем слышал. Его считали опасным. Может быть, даже безумным. Если он…

Вирр осекся, заслышав звяканье ключа.

Терис ворвался в комнату, как будто не слышал прервавшегося разговора, и удовлетворенно кивнул, увидев, что незнакомец на полу еще без сознания.

– Давьян тебе сказал, кто я? – обратился он к Вирру.

Тот кивнул, с боязливым любопытством вглядываясь в изрезанное шрамами лицо.

– Хорошо.

Терис задавал Вирру вопрос за вопросом, пока не убедился, что отчеты о минувших неделях у мальчиков совпадают; тогда он принялся развязывать Давьяна.

– Мои знакомцы в городе подтвердили кое-что из твоего рассказа. В потасовке в Феджете убит известный охотник. В Талмиеле один человек ни с того ни с сего упал в обморок, а очнувшись, недосчитался двух лет жизни. Не много, но пока хватит.

Давьян растирал запястья и разминал онемевшие мышцы, сидя на кровати.

– Что ты сказал про человека из Талмиеля? – переспросил он, вдруг похолодев.

Терис задумчиво глянул на него.

– Ты гадал, не сделал ли чего-нибудь, чтобы твой дружок-контрабандист «забыл» про сосуд. Похоже, что сделал.

Он уже развязывал Вирра.

Давьяну стало дурно. Его не слишком утешало, что Анаар заслужил наказание. Еще один человек пострадал из-за его доверчивости к лжецу Тенвару.

Вирр, как только сумел подняться, кругами заходил по комнате, встряхивая руками.

– Так что тебе про него известно? – недоверчиво осведомился он у Териса. – Давьян говорит, что ты его искал. Зачем?

– Из-за того, что случилось на Рубеже. Думаю, в этом Тенвар не лгал Давьяну, – Терис вздохнул. – Только он не все сказал. Я подозреваю, что Рубеж слабеет не сам по себе. Я давно его изучаю, начал еще до войны. Распад скрепляющей его сути стал заметен только в последние десять лет.

– И что это может означать? – нахмурился Вирр.

– Представь, что это обычная стена. Ты строишь стену из больших прочных камней и оставляешь ее на две тысячи лет. Возвращаешься и видишь, что стена стоит: немного выкрошилась, изъедена дождями, но еще крепка, еще делает свое дело.

Терис помолчал.

– А еще через десять лет ты видишь, что стена исчезла. Что ты подумаешь?

Вирр наморщил лоб.

– Что она чем-то разрушена, – подсказал Давьян.

– Или кем-то, – тихо поправил Вирр.

Помолчав, Вирр мрачно осведомился:

– А в Толах знают о твоих подозрениях? Распад ты заметил десять лет назад, а в изгнании живешь всего три года.

– Я несколько раз пытался уведомить оба Совета, но… – Терис досадливо мотнул головой. – Толы уже тысячу лет как отказались от регулярной проверки Рубежа, так что, кроме моих наблюдений, у них не было доказательств. Они признавали, что Рубеж может ослабевать, но не верили в ускорение распада и полагали, что вызвано это просто старением. В Толе Атьян меня объявили паникером, а в Толе Шен рассмеялись мне в лицо.

– И все же ты уверен.

– Да. И потом последние несколько лет я наблюдаю за всем, что с ним связано. Ищу подтверждений, что разрушение Рубежа – часть более грандиозного замысла, ищу доказательства, которым поверили бы в Толах. – Он взял лежащего за руку, оттянул ему рукав, открыв черный знак волка на запястье. – Намеков хватало, но надежных доказательств не было, пока один знакомый не рассказал мне об этом. Этот символ вырезан на каждом Рубежном Камне. А у нашего друга он выколот на руке.

– И ты решил, что он может что-то знать? Что он в этом замешан? – Давьян опасливо покосился на юношу.

– А если так, замешан и Илсет Тенвар, – угрюмо заключил Вирр.

Терис кивнул.

– И тебя с ним связал тот же символ… Не знаю, что это означает, но уверен: что-то важное. Что-то готовится. – Терис помолчал. – И это еще не все.

Он засучил рукав выше, обнажив левую руку лежащего до локтя.

Давьян понял не сразу. Потом он выпучил глаза, а рядом резко, с присвистом вздохнул Вирр.

На предплечье юноши не было метки.

– Судьбы! Так он не связан догмами? – медленно проговорил Вирр.

– Как видно, нет, – ответил Терис.

Давьян вдруг вспомнил.

– Так это о нем рассказывали охотники… Это он убил столько народу?

Терис покивал.

– Так, во всяком случае, утверждают гил’шары. Вырезана целая деревня, и обвиняют в этом его. – Те-рис покачал головой. – Сколько в этом правды, не могу сказать: мне ли не знать, что могут навыдумывать люди из страха перед одаренными. К сожалению, это ничего не меняет.

– Об этом знает вся страна. Вся страна будет искать его. И нас! – выдохнул Вирр.

Терис кивнул.

– Если бы вы не вмешались, его бы доставили в Триндар для публичной казни прямо на Песне Мечей. Гил’шары хотели показать гостям из соседних стран, что одаренные не только злы, но и по-прежнему опасны. Что догмы – не основание с ними мириться и ослаблять оборону.

Давьян невольно попятился от спящего на полу человека. Тот не выглядел опасным и был связан, но все-таки…

А Вирр волновался все больше.

– Если гил’шары узнают, что его освободили одаренные… – В его глазах мелькнул страх. – Они придут в ярость. Объявят, будто это затея андаррского правительства, будто бы мы ищем способ освободить от догм всех одаренных… Это повод к войне!

Терис с уважением кивнул мальчику.

– Это – одна из многих причин, почему я не освободил его раньше, – резковато проговорил он. – Гил’шары готовы воевать и без повода. Эти пятнадцать лет от удара по Андарре их удерживал лишь страх, что война заставит короля Андраса изменить догмы, но стоит им заподозрить, что догмы все равно будут изменены, их ничто не удержит.

Давьян побледнел: он и вообразить не мог, как далеко может завести его затея.

– Что же нам с ним делать? – спросил он. – Не возвращать же гил’шарам.

– Если он виновен – вернуть, – отрезал Вирр. – Непременно вернуть. Лучше пусть устраивают свою политическую демонстрацию, чем появится повод к войне.

Давьян, обомлев, уставился на друга.

– Ты шутишь!

Терис поднял ладонь.

– Давайте выслушаем его, прежде чем решать. Парень на удивление быстро поправляется. Его уже можно разбудить.

Вирр вздернул бровь.

– Разве не ты его исцелил?

– Я не рискнул применять суть, – покачал головой Терис. – Кругом слишком много солдат со щупами. Но, кажется мне, он бессознательно черпает из своего тайника и исцеляет сам себя. Поразительно!

Давьян с беспокойством разглядывал спящего. Одаренные умели заживлять свои раны, но он впервые слышал, чтобы кто-то проделывал такое в беспамятстве.

Терис склонился над рыжеволосым парнем, задумался…

– Давьян, он вряд ли сразу опомнится настолько, чтобы скрыть ложь, даже если умеет. Скажешь мне, если он станет лгать.

Потом он взял спящего за плечо и осторожно встряхнул.

Юноша проснулся со стоном.

– Где я? – сипловато заговорил он.

Все трое молча смотрели на незнакомца. Сейчас он был совсем не тот, что ночью: с бледной кожи за несколько часов полностью сошли синяки. Голубые как лед глаза обшаривали комнату; рыжеватые волосы падали на плечи, обрамляли лицо, казавшееся совсем узким из-за впалых щек. Фигура у парня была тонкая, но, опять же, скорее от недоедания, чем от природы.

Наконец Терис отозвался.

– Пока тебе ничего не грозит. Но если ты мне солжешь, через час снова будешь в руках гил’шаров. Понял меня?

Незнакомец молча кивнул.

Терис поднес к его лицу сосуд.

– Что это такое?

Юноша прищурился, всматриваясь.

– Не знаю.

Терис метнул быстрый взгляд на Давьяна. Тот наклонил голову: сказанное было правдой – насколько он мог судить.

– Но ты видишь, как он светится? – продолжал допрос Терис.

Рыжеволосый кивнул.

– Как моя рука, – растерянно проговорил он.

Терис поразмыслил.

– Хорошо, – продолжал он. – А кому ты служишь? Что должен был сделать, получив эту вещь?

Юноша уставился на Териса в беспомощном недоумении.

– Честно, – тихо проговорил он, – я не понимаю, о чем ты говоришь. Я помню… – он помотал головой, – только последние три недели, а до того – ничего. Не знаю даже, виновен ли я… – он сбился и замолчал. В глазах его стояла боль.

После минутного молчания Терис презрительно фыркнул.

– Придумай что-нибудь получше!

Давьян, все это время внимательно наблюдавший за незнакомцем, обернулся к старшему.

– По-моему, он не лжет.

Терис хмуро осведомился:

– Хоть имя-то у тебя есть?

– Седэн, – ответил юноша. – Так меня назвали деревенские.

– Седэн… – хмыкнул Терис. – Имя из даресийской сказки. Очень подходящее, – сухо заключил он. – Что ж, Седэн, попробуй рассказать нам, что помнишь, а дальше видно будет.

– Рассказывать особо нечего, – признался Седэн. – Несколько недель назад я очутился среди леса, не помня, как туда попал и кто я такой. Не знал даже, в какой стране. В руках держал меч, и одежда была в крови. Сперва я решил, что это моя кровь, но у меня оказалось всего несколько царапин.

Я нашел ручей и постарался отмыть одежду, но кровь уже запеклась. Несколько часов шел наугад, наткнулся на дорогу, а потом мне встретились люди. Когда я им сказал, что ничего не помню, мне предложили ужин и ночлег в деревне. Один меня вроде бы узнал, он сказал, что на меня, наверно, напали разбойники. Тогда они показались мне добрыми людьми, – Седэн поморщился.

– На следующий день пришла весть о перебитой деревне. Кто-то прошел через нее, убивая всех. Всех. Те, кто там побывал, рассказывали, что на улицах лежали женщины и дети, повсюду кровь. И у всех лица… обезображены. До неузнаваемости. – Юноша содрогнулся. – У людей, которые меня приютили, погибли друзья и родные. Было много горя и много страха.

Люди быстро связали концы с концами. Меня посадили под замок: сказали, чтобы не беспокоился, что я, наверное, один из выживших, может, даже свидетель, и что меня запирают «просто на всякий случай». Но, думаю, они уже всё решили.

Через пару дней вернулся крестьянин, у которого жена во время резни гостила в том селении. Он нашел ее тело – во всяком случае, думал, что это ее тело, – и оттуда пошел прямо ко мне. – Рассказчик вздрогнул. – Он был крепкий мужчина, и его впустили ко мне. Сторожа предпочли отвернуться. Заперли дверь снаружи и оставили нас наедине. Я пытался объяснить, но он был так сердит… – Голос Седэна дрогнул. – Он хотел меня убить. Я так испугался, что… все вышло само собой. Наверное, я применил дар. Его так швырнуло на дверь камеры, что он сломал себе шею.

Парень провел ладонями по волосам.

– Это вышло случайно, но мне никто не поверил. У деревенского священника сработал щуп, так что они знали, кто это сделал. То, что у меня не оказалось метки, напугало их еще больше… Узнав о моей силе, они уже не сомневались.

Они хотели меня повесить – многие хотели, – но гил’шары известили село, что намечена публичная казнь в Триндаре. Поэтому на меня надели окову и продержали еще неделю. – От воспоминаний у рыжего тряслись руки; он сцепил пальцы, чтобы не дрожали.

– Тебя били? – спросил уже мягче Терис.

– Каждый день, – кивнул Седэн. – И солдаты, когда везли меня в Триндар, каждый день вытаскивали из фургона и били. Я только успевал прийти в себя до следующей ночи. – Он запнулся. – И все-таки я рад, что мы не добрались до Триндара.

Терис ему не ответил. Через несколько секунд он обернулся к Давьяну.

– Ну?

Тот не сводил глаз с Седэна.

– Все правда, – проговорил он наконец.

Только это было не совсем так. На последней фразе изо рта юноши вылетела тончайшая струйка дыма. Парень лгал, что не хотел в Триндар. Он хотел казни.

Терис наклонил голову, и Давьян, видя, как изменилось его лицо, понял, что старший колеблется.

– Мы не можем его выдать, – заметил мальчик. Вирр согласно кивнул.

– И про Элом клятый Рубеж он ничего не знает, – проворчал Терис, не оспаривая их слов. – Уверен, что он не лжет?

– Насколько могу быть уверен, – Давьян постарался не выдать горечи.

Помолчав, Терис, так и не выпустивший из рук сосуд, обратился к Седэну.

– Не могу сказать, что мне это нравится, но кое-кто очень постарался, чтобы эта коробочка попала к тебе. Чем-то ты важен. Слишком важен, чтобы выдать тебя гил’шарам. – Он покачал головой. – Мы вернем тебе память.

– Как? – спросил Седэн.

– В Толе Атьян найдется средство. Сосуд для восстановления разума. Так что нам надо туда, и… Как видно, нам придется доверять друг другу. – Терис принялся развязывать юноше руки. – Но окову я оставлю. Если ты…

Дверь внезапно слетела с петель, едва не снеся голову Териса, и врезалась в противоположную стену.

Все остолбенели, уставившись на скользнувшую в комнату фигуру. Давьян успел заметить черный плащ, низко надвинутый капюшон, струящийся клинок, как бы не вполне принадлежащий этому миру. Он видел это существо прошлой ночью.

Мальчик никогда бы не поверил, что можно двигаться так стремительно, как это сделал Терис. Немолодой мужчина упал на бок, перекатился и вскинул перекрещенные в запястьях руки, закрывая себе глаза. В воздухе с ревом взорвалась слепящая вспышка, и существо будто запнулось, отступило на несколько шагов. На миг высветилось его безобразное мертвенное лицо, искривленные в судороге боли губы. У Давьяна замерло сердце: существо помедлило и вновь двинулось вперед. Они трое, связанные оковами, мало чем могли помочь Терису.

Струящийся клинок сверкнул над его головой; Те-рис увернулся, вскинув перед собой пылающий щит. Кинжал снова метнулся вперед, ударил по щиту. Звона не было: клинок прошел сквозь оборону Териса и мгновенно погасил ее.

Забыв о мужчине, существо повернулось к троим парням в оковах. Кинжал оно держало над собой.

– Ша’тес келоран са, Элрит! – выкрикнул Терис. Слова остановили черного. Опустив клинок, он снова повернулся к мужчине и несколько долгих мгновений вглядывался в него немигающими, мертвыми глазами.

– Ша’тес ди сендра ан, – прорычало существо, к явному изумлению Териса, и, разразившись гортанным смехом, повернулось для смертельного удара.

Первая его атака разбросала по полу все, что было в кошеле у Вирра, и Седэн, едва враг повернулся к нему спиной, зашарил по полу и запустил руку под кровать. Давьяну пришло в голову, не выронил ли Те-рис в суматохе сосуд, и он чуть не бросился перехватить парня.

Но Седэн уже нашел то, что искал. Еще одну окову. Когда тварь снова повернулась к нему, Седэн был готов ее встретить.

Он прыгнул вперед, поднырнул под клинком-тенью, запустил руки под черный капюшон и прижал к горлу врага разомкнутые концы обруча.

Леденящий вопль был исполнен боли и муки. Кинжал исчез из руки черного, а сам он запрокинулся назад; окова вплавлялась в его плоть, вырывая из горла пронзительный визг, который вынудил четверых людей зажать себе уши. Когда упал капюшон, Давьян в ужасе отшатнулся. Пепельное нелюдское лицо, но с этого лица смотрели живые человеческие глаза, они впивались в него, моля о пощаде.

А потом существо рухнуло на пол, содрогнулось и замерло.

Терис круглыми глазами смотрел на Седэна.

– Ты…

– …быстро соображаешь, – выдохнул Давьян и похлопал парня по спине – кроме всего прочего, чтобы остановить дрожь в руках. Тяжело дышавший Седэн склонил голову.

– Он мертв? – осторожно осведомился Вирр.

Внизу что-то с грохотом повалилось, зазвучали сердитые голоса. Терис издал стон и заметался по комнате, собирая скудные пожитки.

– Надо уходить. Всем. – Он многозначительно глянул на Седэна. Рыжеволосый помедлил, но кивнул не без облегчения.

Долю секунды Давьян таращился на старшего, не понимая, что его напугало. Потом догадался: Терис применил дар. Через несколько минут, если не меньше, здесь будет полно стражи Гил’шар.

Они сбежали по лестнице и незамеченными выскользнули наружу черным ходом. На улице даже в сумерках было полно народу; уже затесавшись в толпу, Давьян рискнул обернуться. Как раз в этот момент в гостиницу врывались солдаты – около двух десятков мрачных мужчин. Даже издалека Давьян заметил в их руках щупы и заготовленные ловушки.

Город был велик, и люди на его грязных, темных улочках не обращали внимания на спешащих беглецов. Давьян ежился от каждого случайного взгляда, но до восточных ворот они добрались без заминки.

– Куда теперь? – впервые после бегства из гостиницы подал голос Вирр.

– На север, – ответил Терис. – Объясню, когда уберемся отсюда подальше.

Вирр скривился – как видно, такой ответ устроил его не больше, чем Давьяна, но что они могли сделать? Мальчики молча кивнули.

И молча зашагали по темной дороге.