Глава 2

После встречи с Лемешевым я спешила домой как никогда. Марфа уже ждала меня на пороге, ее взгляд говорил о том, что ужин готов, а новости дня – ждут обсуждения.

– Не поверишь, кого я сегодня встретила. – По въевшейся привычке я первым делом скинула куртку с отражающими вставками и особенно тщательно вымыла руки. Сегодня граница капризничала, как привередливый кот на пороге весны, пришлось влезть в ближайший муравейник чуть ли не по локти.

Аномалии, или, как их тут называют, заповедники, – это нечто вроде белых пятен, привязанных к определенным точкам на карте. Законы физики и магии там играют в прятки, забывая, кто ведущий.

За несколько веков кланы выяснили только одно: в гуще искаженной реальности их родовая сила бесполезна, как зонтик против снежной бури. При попытке уничтожить такой заповедник магия может взбеситься и превратить в белое пятно на карте целую страну.

Кланам пришлось смириться, что у простых людей без силы есть нечто, без чего боярские снобы не выживут. Только тот, в ком не осталось или никогда не было и капли родовой силы, сможет не только войти в заповедник, но и провести с собой магов.

– Я уже всему что угодно поверю. – Марфа посмотрела на меня с таким выражением, будто язык ей жгла неприятная новость. Ее обычно румяные щеки, похожие на две сдобные булочки, сегодня казались недопеченными.

– Что?! – Я даже на мгновение забыла про Снежинского.

– Уведомление пришло. Из столицы едет кое-кто из Барятинских. Похоже, решили проверить, как мы тут обустроились и откуда деньги на взносы в родовую казну. Дом-то вместе с лавкой все равно принадлежит Барятинским. И мы обязаны их принять. Они над нами властны, пока ты не добудешь именное дворянство и не выйдешь из-под опеки рода.

Я застыла на месте, чувствуя, как сердце затапливает тревога, смешанная с досадой. Какого черта, они все сговорились, что ли?!

– Когда это счастье на нас свалится? – прозвучало почти равнодушно, хотя внутри все кипело.

– Через пару дней, – ответила Марфа, живо выставляя на стол горшок с борщом и доску с нарезанным хлебом.

Ее сильные красивые руки ловко управлялись с кухонной утварью. Меня всегда успокаивала Марфушина уютная домовитость.

– Надо будет приготовиться… Ольга Владимировна у нас в затворе, дни скорбных нынче, кстати, так что можешь еще неделю с лишком не показываться. Потом мелькнешь в молельной, с родней поздороваешься – и обратно в затвор.

Я мрачно кивнула, чувствуя, как старые раны начинают зудеть при мысли о незваных гостях. Как будто мне мало Снежинского с компанией. Теперь еще и родня на пороге. Не просто родня – люди, имеющие право указывать, как мне жить. Точнее, не мне, а Ольге Барятинской, тихой затворнице, которую мало кто в городе видел. Официально она болеет после потери дара, чахнет, сохнет и вот-вот помрет. Но все равно имеет долю в травной лавке, которую мы с Марфой открыли на паях. С меня – редкости из аномалии, с нее – умение варить снадобья и правильно их продавать.

Одно хорошо: даже столичные родственники не могут своей властью выдергивать из молельного затвора опальных боярышень. Особенно в сорокадневник всех скорбей. Очень надеюсь, что они уберутся раньше, чем сорокадневник закончится. Терпеть не могу рядиться в прежнюю Оленьку. Даже в строгом затворном наряде, с густой вуалью на лице, а все равно чувствую себя неуютно в ее образе.

Хотя это, конечно, свинство, бросать Марфу в такой момент. Я уже насмотрелась, как клановые относятся к простолюдинам.

– Может, помимо работы в лавке, несколько дней поживешь у Петровича? Он только рад будет. Чего тянете, давно бы поженились.

– Ну вот еще! – На столе вдобавок к борщу появилась миска с пирогами.

– А почему бы и нет, Марфуша? – откусив от пирога с визигой, спросила я. – Он же как родной.

– Ага, родной, – буркнула Марфа, – только наглый. Как его кот Семен, который не даст мне спать ночами. Ты же знаешь, как он мяукает, когда голоден. А голоден он всегда.

Я рассмеялась, представив, как Марфа сражается с ненасытным котом.

– Да и на кого я дом брошу? На этих, столичных? А вдруг они решат к тебе в затвор лезть? Кто остановит? И потом ты вернешься из аномалии, а тут вместо отдыха… – Она только сердито махнула рукой.

– Значит, будем готовиться вместе к их визиту, чтобы не к чему было придраться. – Успокаивающе подмигнув, я сменила тему: – Кстати! Представь, столкнулась сегодня с Лемешевым. Хотел… – И замялась, пытаясь найти подходящие слова. Говорить с налета о другой встрече не хотелось. Снежинский – слишком серьезно. Страшно…

– Что, опять предложил руку и сердце? – Марфа подняла бровь, ее глаза сверкнули шалостью.

– Не то чтобы… – Я несколько неловко засмеялась. – Он все еще мечтает, что сможет купить меня, как одну из своих драгоценностей.

Марфа вздохнула, улыбнулась и пододвинула мне тарелку с борщом.

– Какие они все… мужчины. Он же думает, олух, что ты Барятинским не чужая, хотя до опальной лишенки не додумался. Небось, поверил слухам, думает, я тебя от боярина нагуляла и от рода прячу. Хочет выгоды – фамилия слуги рода откроет те двери, какие одними торговыми деньгами не отворить. Но ты у нас сильная. Справишься и с этим.

– Справлюсь. Марфуш, а кто именно из родни приедет?

– Сначала ты скажи, что случилось. Вижу ведь, мнешься, – насупилась Марфа. Когда у нее такое лицо, спорить бесполезно.

– Большой заказ на сопровождение. – Я смотрела в ложку и боялась поднять глаза. – Трое боярычей до Лилового озера.

– И что? – сначала не поняла Марфа. – Первый раз, что ли…

Тут она ахнула и уронила полотенце:

– Быть не может! Он?!

– Ага… – Я опустила голову еще ниже.

– Понятно, чего эта фифа решила в нашу глушь заявиться! – неожиданно злым голосом прошипела Марфа.

– Алиса?! – Я вскинула голову. – Это она едет? Ага-а. М-да. А с ней кто?

– Как обычно, – пожала плечами моя сердитая домохозяйка. – Тетушка Серафима и братец Николенька, чтоб ему…

– У-у-у… – Аппетит со свистом улетучился. Я продолжала жевать, только чтобы не обидеть Марфу. – Значит, так. Сама их встречу, якобы выгляну на часок из затвора, сделаю исключение. И сама же поведаю, что Марфа, дескать, в лавке занята, не взыщите. Дело для рода тоже важное. А ты к Петровичу. Без разговоров. Я и сама, как из аномалии вернусь, к вам прибегу. Снежинский, если повезет, сразу уберется в столицу с добычей, и эти пиявки следом. Глядишь, даже боярышне опальной не придется второй раз из затвора выходить.

– Ты уверена, что Снежинский не за тобой явился? – Марфа села напротив и горестно подперла щеку кулаком. – Я имею в виду, не за боярышней Ольгой?

– Уверена, – твердо ответила я, пытаясь скрыть тревогу, которая вновь заползла в душу. – Снежинский? За мной? Нет, Марфуша, это не про него. Он слишком… Ну, знаешь сама. К тому же что-то я не вижу его здесь, и вестей он не присылал, что хочет, мол, бывшую невесту повидать. Нет, у него дела другие.

Марфа кивнула, но в ее глазах я увидела остатки сомнения.

– Ладно, – сдалась она. – Петрович будет рад. Я и здесь, и в лавке справлюсь до приезда этих… – Она наморщила нос. – Встретим их вместе, потом ты обратно «в затвор», а я якобы по давней договоренности на работу, не зря же травница не из последних. Скажем, дескать, большой заказ, подвести нельзя, боярышня под свое имя гарантировала. Долю с нашей лавки род взять не гнушается, а доля ведь немалая. Вот и отговоримся. Уйду до твоего возвращения. У меня все хорошо будет, не бойся. И чем отвлечь снобов, всей улицей придумаем. У нас тут не столица, конечно, но свои приключения найдутся.

Я улыбнулась, чувствуя благодарность за ее постоянную поддержку. Если бы не Марфа, я тогда, пять лет назад, может, и не выжила бы…

– А теперь расскажи мне все об этом заказе, – настояла она, возвращаясь к нашему обеду. – Трое боярычей, говоришь? Кто, кроме Снежинского? И в самое сердце аномалии? Ну ты и нарвалась на историю!

– Да, вот так всегда, – вздохнула я. – Ищут приключений на свою голову, а находят… меня.

Мы рассмеялись, и я начала рассказывать о предстоящем путешествии, стараясь подобрать слова так, чтобы Марфа не волновалась больше чем нужно. Но в глубине души сама чувствовала, что это путешествие будет отличаться от всех предыдущих. И кто знает, может быть, встреча со Снежинским изменит не только мою судьбу, но и судьбу многих людей.

Глава 3

– Мы с вами раньше никогда не встречались? – Слова Снежинского ударили словно камень в спину, когда я уже стояла в дверях.

С момента первого разговора прошли сутки. Все формальности в конторе были улажены, оставалось подождать, когда адская магическая карусель на границе аномалии стихнет после очередного всплеска.

Досадно. Нас всех одинаково бесила задержка, хотя и по разным причинам.

– Вчера, боярыч, – спокойно напомнила я, даже не оборачиваясь. – Мы вроде еще даже границу аномалии не перешагнули. С чего вдруг вашей памяти шалить?

– Хм… – Тон Игоря ничего хорошего не предвещал. – А еще раньше? Впрочем, неважно. Скажите, Еж, вы женщина?

– Только заметили? – Я не смогла скрыть легкого злорадства, за которым прятался нешуточный страх – вдруг приглядится и все же узнает во мне прежнюю Оленьку? Одновременно в голове всплыло бессмертное из прошлой жизни: «Корнет, вы женщина?» – и захотелось рассмеяться. Но я сдержалась. – После того как подписали все бумаги и мы обменялись клятвами, которые не может нарушить даже потомственный боярыч?

– Я просто уточнил, – холодно отбрил Снежинский.

– Что, правда?! – Орловский не стал изображать равнодушие, наоборот, очень бурно отреагировал: взмахнул своей шикарной челкой, по которой сохла половина академии, широко раскрыл глаза, вскинулся весь, загорелся изумлением и любопытством. – Тать, проспорил! Вот ты гад, Снег, опять развел меня, как первокурсника!

Услышав такое, я все же обернулась от двери, чтобы посмотреть на этих двоих. Значит, они еще и поспорили на то, парень я или девчонка? Со времен академии не изменяют своим привычкам. Правда, тогда они спорили, кто быстрее соблазнит и разведет на свидание с записочками очередную нежную боярышню.

Дальше свиданий в приличном месте и записочек, понятное дело, зайти не могло – родня боярышни либо башку открутит за урон ее чести, либо свадьбу устроит, если сам спорщик и та самая боярышня еще не сговорены.

А вот с простолюдинками, если верить слухам, боярычи так не церемонились… Ну-ну. Не думаю, что в аномалии у них будет время заниматься глупостями. Да и я не то чтобы наивная дева, мечтающая получить отсвет высокой силы в незаконнорожденном потомке.

– Раз мы все выяснили, я могу идти? – Вежливость в обращении с клиентами прежде всего. Конечно, внутри аномалии я могу и орать, и матом крыть, когда очередной дурень прется в ловушку, разинув рот. И никто мне поперек слова не скажет.

А здесь они клиенты, я наемник, деловой этикет – прежде всего. Как с моей стороны, так и со стороны боярычей. Те, кто правильно понимает свое достоинство, никогда не опустятся до мелких придирок и хамства по отношению к нижестоящим.

– Постойте. – Снежинский, передав другу какую-то бумажку, подошел ко мне. – Я хотел уточнить еще кое-что.

– Уточнять надо было до заключения договора. – Я изо всех сил держала себя в руках. Близость этого мужчины действовала на меня странно. Нет, я не тряслась от любви, вожделения или робости. Или что там было в голове оригинальной Оленьки? Скорее он меня раздражал и настораживал. И чем ближе подходил, тем сильнее я чувствовала влияние его магии.

– Это не относится к вашей работе и аномалии, – холодно пояснил блондин.

– Вот как? В таком случае я не обязана отвечать. – Поскольку вопрос с моим полом прояснился, нужды тщательно подбирать слова, выискивая неопределенные формулировки, больше не было.

– Не обязаны. – Мне кажется, с этим утверждением Снежинскому было смириться труднее всего. – Но я был бы признателен.

– Хорошо, спрашивайте. – Слишком нарываться не стоило.

– Какими духами вы пользуетесь, Еж?

Чего? Вопрос по-настоящему меня ошарашил.

– Никакими. – После секундной паузы уверенность вернулась в голос. – Аномалия не любит сильных, резких и тем более искусственных запахов.

– Хм… – явно усомнился Снежинский, шагнул ко мне вплотную и втянул воздух ноздрями, как какой-то хищник, вынюхивающий добычу. – Странно… мне показалось…

– Вам показалось. – Холода в голос я тоже могу добавить. – Еще вопросы?

Вопросы были. Но озвучивать Игорь их не стал. Понял, что я могу и послать. Вежливо, но далеко.

Где-нибудь в столице мне бы живо указали мое место и заставили откровенничать. Но здесь, вдали от цивилизации и бок о бок с опасностью, могу себе позволить самостоятельность, независимость и даже строгий тон.

– Граница стихнет минимум через сутки, – сообщила я на прощание. – Посыльный из конторы заранее сообщит вам точное время отправки. Разрешите откланяться, господа.

Тьфу на тебя, Снежинский! Что ты там унюхал такое?

Выскочив из конторы, я завернула за угол и остановилась, чтобы сама себя понюхать. Ничем не пахну! Травяным мылом самую капельку – так это нормально, я же моюсь каждый день!

М-да… Ладно, будем считать, что у Снежинского обонятельные галлюцинации и меня они не касаются. Других забот хватает. Мне еще надо приготовиться к визиту столичной родни.