Цитаты из книги «Неночь»

– Во время истинотьмы вся стража уходит, Мистер Добряк. – …Потому что скоро начнется «Падение». Сотни заключенных будут убивать друг друга за право покинуть Философский Камень. Ты действительно хочешь оказаться среди них?.. – Четыре года, Мистер Добряк. Четыре года они были заперты в этой дыре. Мой брат научился ходить в тюремной камере. Я не знаю, когда моя мать последний раз видела солнца. Ради чего я тренировалась все эти годы, если не ради этого? Я должна освободить их оттуда. – …Ты – четырнадцатилетняя девочка, Мия… – И какая часть тебя беспокоит: что я четырнадцатилетняя или девочка? – …Мия… – Нет! – рявкнула она. – Сегодня этому придет конец. Ты за меня или против? Не-кот вздохнул. – …Ты сама знаешь. Всегда… – Тогда закроем тему, лады?

Мия шлепнула себя по ягодице. – Я согласна и на поцелуй в мой прекрасный зад. – …Сначала мне придется его найти… – Задницы – как хорошее вино, Мистер Добряк. Лучше мало, чем слишком много. – …Красавица и философ! Мое сердце рвется из груди… Не-кот опустил взгляд на свою полупрозрачную грудь. – …Ой, погоди-ка…

В прошлый раз, когда солнца опускались с небес, ей было четырнадцать. Даже искуснейшие писатели республики так и не смогли достойно описать красоту итрейского заката. На улицах Годсгрейва кровь источала жуткое зловоние – священники Аа приносили тысячи животных в жертву, умоляя Бога Света вернуться как можно скорее. Алое сияние Саана сталкивалось с голубым Саая на горизонте, окрашивая его в угрюмый индиго. На то, чтобы свет полностью погас, уходит три перемены. Три перемены мольбы, бойни и нарастающей истерии, пока Мать Ночи ненадолго захватывала господство над небесами. А затем начинался Карнавал истинотьмы.

Трик повернулся к ней с кривоватой улыбочкой. – Значит, на твоей душе начертаны слова? – Ой, иди на хрен. Юноша развел руки и громко заявил: – Девушка со своей историей! Мия со всей силы ударила Трика по плечу. Двеймерец отпрянул, а она выругалась, прижимая к себе травмированный локоть. Трик поднял оба кулака и сделал несколько выпадов в ее голову. Мия отмахнулась от него и попыталась пнуть его под зад, но юноша быстро увернулся. Вместе парочка побрела в темноту. Мия подавила желание снова взять его за руку. Но с трудом.

Книги, которые мы любим, отвечают нам взаимностью. И страницы оставляют свой след на нас точно так же, как мы отмечаем любимые места на страницах. Я вижу их на тебе так же отчетливо, как на себе. Ты – дочь слов. Девушка со своей историей. – Летописец, о последователях Красной Церкви не рассказывают историй, – ответила Мия. – О нас не слагают песни. Нам не посвящают баллады или стихотворения. Здесь люди живут и умирают в тени. – Тогда, возможно, тебе здесь не место.

– Так библиотека Наи полнится книгами, которые умерли? Элиус глянул на ребят сквозь дым и медленно кивнул. – Некоторые… – наконец заговорил он. – Некоторые книги сожгли. Другие забыли с годами. Некоторые даже не успели пожить. Их бросили, продумали не до конца или же просто побоялись написать. Мемуары убитых тиранов. Теоремы распятых еретиков. Шедевры гениев, которые погибли раньше своего времени. Мия осмотрела полки. Покачала головой. Какие чудеса прятались на этих забытых, нерожденных страницах? Какие ужасы? – А… черви? – выдохнула она. – Честно говоря, я не знаю, откуда они взялись, – летописец пожал плечами. – Может, из одной из книг. То, что на этих страницах, не всегда остается на страницах, если вы понимаете, о чем я. Они выползают, только когда думают, что слова в опасности. Или если чувствуют, ну, знаете… голод. – Чем они питаются? – поинтересовался Трик. Старик встретился с ним взглядом. – Сам-то как думаешь? – Мы пробыли здесь почти четыре месяца. – Мия хорошенько затянулась сигариллой. – Вам не кажется, что это один из тех фактов, о котором Духовенству стоило бы упомянуть еще в первую перемену? «О, кстати говоря, аколиты, в нашей библиотеке живут гребаные гигантские черви, так что, ради Пасти, возвращайте книги вовремя, лады?» – Что, если другие аколиты забредут сюда в одиночку? – спросил Трик. – В состязании Маузера мы получаем шесть баллов за каждую книгу, украденную из читальни. – Ну, Маузер тот еще ублюдок, да? – вздернул бровь Элиус. – Что произойдет, если кто-то действительно вломится сюда и попытается украсть книгу? Старик улыбнулся. – Сам-то как думаешь? Трик вытаращил глаза. – Безумие… – Слушайте, черви гоняются лишь за теми, кто вредит словам. А если вам хватит глупости заниматься ерундой с такими-то книгами, то вы заслуживаете подобной участи. Кроме того, я же тебя предупреждал. – Летописец выдохнул дымное колечко в лицо Мии. – Я же сказал при нашем знакомстве, что тебя могут больше никогда не увидеть. В зависимости от ряда, который ты выберешь. – Что ж, ладно, тогда уточните на будущее, каких рядов нам стоит избегать? – полюбопытствовала девушка. – Они меняются, – старик пожал плечами. – Вся библиотека меняется время от времени. Через каждую перемену появляются новые книги. Другие перемещаются туда, где я их не оставлял. Иногда я нахожу целые секции, о существовании которых не знал. – И вы должны вести им учет? Элиус кивнул. – И не говори, та еще работенка. – Может, вам нанять помощника? – предложил Трик. – Когда-то у меня их было четверо. Но это плохо закончилось.

– То чудовище. Ту хрень! Что, бездна ее побери, это было? Старик пожал плечами. – Книжный червь. – Книжный… – …червь. – Элиус кивнул. – По крайней мере, так я их называю. – Их? – изумилась Мия. – О да. Здесь их несколько. Этот был совсем малыш. – Малыш?! – проорал Трик. Летописец прищурился за завесой дыма. – Да уж. Чрезмерно возбудимый. – Вы позволяете чем-то подобному ползать по вашей библиотеке? Элиус пожал плечами. – Во-первых, это не моя библиотека. Она принадлежит Матери Священного Убийства. Я лишь веду опись всего, что в ней находится. И я не позволяю книжным червям здесь ползать, они просто… есть. – Старик пожал плечами. – Это веселое старое место. – Веселое… – выдохнула Мия. – Ну, не обхохочешься, ясное дело.

Под вуалью из теней Мия увидела, как мимо проползает что-то огромное, скользя по полу. Что-то длинное, похожее на змею, с десятками маленьких, уродливых, зубастых голов. Оно принюхивалось к воздуху и ползало между полками, словно гигантская гусеница: туловище гармошкой подтягивалось и выпрямлялось, перекидывая все тело вперед. Мия впилась пальцами в кинжал, дрожа от страха. Мысленно назвала себя слабачкой. Маленьким ребенком.

– Это «Эфезус»! «Книга чудес». – Интересное чтиво? – Без понятия. Все существующие экземпляры были сожжены во время «Яркого света». Эта книга… ее не должно существовать. – Взгляд Мии пробежался по книгохранилищу. – Смотри, тут есть «Ересь» Боскони. И трактат «О Свете и Тьме» старейшины Лантимо. – Мия, у меня начинает возникать ощущение, что нас не должно здесь быть… Беспокойство Трика передалось ей, но Мия подавила его, как могла. – Где-то здесь таится правда о моем существовании. Я не уйду, пока мы ее не найдем. – Может, начнем с буквы «С»? – «С»? – «С» – строптивая. «С» – сумасбродная. «С» – саркастичная. – «С» – сходи на фиг. – Видишь, так держать!

– Когда Джессамина достала те солнца… казалось, будто меня сжигали живьем. Будто свет превращал меня в угольки. Я ничего не понимаю, и меня это бесит. Здесь самая большая библиотека, которую я видела. Если где-то в мире и имеется книга про даркинов, то это определенно здесь. Мне нужно знать, кто я, Трик. – Разве шахид ничего не рассказывал о тебе подобных? – Полагаю, Меркурио знает о даркинах не больше остальных. Духовенство говорит, что меня отметила сама Мать, но никто из них не понимает, что это на самом деле значит. А когда я спросила об этом в Годсгрейве у лорда Кассия, он был таким же общительным, как стопка кирпичей. – Лорд Кассий – даркин? – Лорд Кассий – ублюдок. Мия закусила губу и неохотно пожала плечами. – …Но скулы у него ничего.