Заморосил дождь. Каменные ступеньки были мокрыми и скользкими; Портер и Нэш выбежали из особняка Толботов и поспешили к стоящей у обочины машине. Оба запрыгнули внутрь и захлопнули дверцы, глядя на надвигающуюся грозу.
– Только грозы нам сегодня и не хватало, – вздохнул Портер. – Если дождь усилится, Толбот отменит партию в гольф, и мы его потеряем.
– У нас проблема посерьезнее. – Нэш что-то набирал на своем айфоне.
– Опять капитан Долтон?
– Нет, хуже. Кто-то уже твитнул.
– Что сделал?!
– Твитнул.
– Что такое за «твитнул»?
Нэш протянул ему телефон.
Портер прочел надпись мелким шрифтом:
«@У4О – Обезьяний убийца?»
Под коротким текстом шел снимок утреннего покойника, лежащего ничком на асфальте. В углу снимка виднелся капот автобуса.
– Кто разрешил публиковать снимок? – нахмурился Портер.
– Сэм, ты безнадежно отстал от времени. Никто ничего не разрешал. Никто ничего не просил. Кто-то снял произошедшее на камеру телефона и выложил на всеобщее обозрение, – вздохнул Нэш. – Так устроен «Твиттер».
– На всеобщее обозрение?! То есть… сколько народу это увидело?
Нэш уже снова что-то набирал.
– Снимок запостили двадцать минут назад, и его лайкнули три тысячи двести двенадцать раз. Ретвитнули больше пятисот раз.
– Лайкнули? Ретвитнули? Нэш, что за белиберда? Говори по-английски!
– Портер, это значит, что фото разошлось по Сети, как вирус. Весь мир в курсе, что он погиб.
Зазвонил телефон Нэша.
– А вот и капитан. Что ему сказать?
Портер завел мотор, включил передачу и покатил по Дирборн-Паркуэй в сторону шоссе.
– Передай, что мы отрабатываем версию.
– Какую версию?
– Толботов.
Нэш бросил на него озадаченный взгляд:
– Но Толботы ни при чем, они все дома.
– Речь не о тех Толботах. Мы должны побеседовать с Артуром. Готов поспорить, что жена и дочь – не единственные женщины в его жизни, – объяснил Портер.
Нэш кивнул и ответил на вызов. Из крошечного динамика доносились крики капитана. Через минуту, несколько раз повторив: «Да, сэр», Нэш прикрыл трубку рукой:
– Он хочет с тобой поговорить.
– Передай, что я за рулем. Разговаривать по телефону во время езды небезопасно. – Портер резко выкрутил руль влево, объезжая минивэн, который еле полз по сравнению с их ста сорока километрами в час.
– Да, капитан, – сказал Нэш. – Включаю громкую связь. Погодите…
После того как Нэш подключил айфон к аудиосистеме машины, голос капитана из металлического и еле слышного стал громким и звучным:
– …в управление через десять минут, чтобы мы собрали опергруппу и были на шаг впереди. Репортеры буквально раздирают меня на части!
– Капитан, говорит Портер. Вы знаете, как все было, с точностью до минуты – как и я. Утром он собирался послать ухо по почте. Значит, он похитил очередную жертву день или два назад. Хорошо то, что он никогда не убивает их сразу, так что она, скорее всего, еще жива… и он ее где-то прячет. Мы не знаем, сколько времени у нее осталось. Если он вышел ненадолго, только для того, чтобы отправить посылку, скорее всего, он не оставил ей ни еды, ни воды; он ведь рассчитывал быстро вернуться. Средний человек может продержаться без воды три дня, а без еды – три недели. Капитан, времени у нее мало. В лучшем случае у нас три дня на то, чтобы найти ее, а может, и меньше.
– Поэтому я и приказываю вам приехать, – отрезал капитан.
– Сначала нам нужно проверить свои предположения. Пока не выясним, кого он похитил, мы работаем вхолостую. Если вам что-то понадобится… дайте мне час, и, может быть, я назову журналистам имя. Вы покажете им фото пропавшей девушки, и они успокоятся, – сказал Портер.
Капитан ненадолго замолчал, а потом вздохнул:
– Час. Не больше!
– Больше нам и не нужно.
– Обращайтесь с Толботом осторожно; он близкий приятель мэра, – предупредил капитан.
– Понял вас, будем очень осторожны.
– И перезвоните после того, как поговорите с ним. – Капитан нажал отбой.
Они въехали на автомагистраль. Нэш набрал на навигаторе Уитон.
– Еще сорок пять километров.
Портер вдавил педаль газа в пол; они понеслись еще быстрее.
Нэш включил радио.
– «…хотя Чикагское полицейское управление еще не объявило ни о чем официально, ходят слухи, что пешеход, сбитый сегодня рано утром городским автобусом в районе Гайд-парка, не кто иной, как Обезьяний убийца, или Убийца четырех обезьян. Коробка, сфотографированная на месте происшествия, идентична тем, которые убийца рассылал в прошлом. «Обезьяньим» убийцу прозвал Сэмьюел Портер, детектив Чикагского полицейского управления, один из первых, кто заметил в его действиях шаблон, кто, так сказать, разобрал почерк убийцы…»
– Это неправда; такое прозвище придумал не я.
– Ш-ш-ш! – зашипел Нэш.
– «Прозвище обязано своим происхождением резному панно над дверьми знаменитого синтоистского святилища Тосёгу в японском городе Никко. На панно изображены три мудрые обезьяны. Первая закрывает уши, вторая – глаза, третья – рот. Они олицетворяют принципы «не видеть зла, не слушать зла, не говорить зла». Иногда в композицию добавляется четвертая обезьяна, которая олицетворяет принцип «не совершать дурного». Шаблон убийцы остается неизменным с самого начала. Первая жертва, Калли Тремел, была похищена почти пять лет назад. Через два дня после похищения он переслал по почте ее родственникам ухо. Через два дня после уха они получили глаза. Еще через два дня – язык. Ее труп нашли в Бедфорд-парке еще через два дня после даты на почтовом штемпеле последней посылки; в ее руке была зажата записка со словами: «Не совершать зла». Позже обнаружилось, что Майкл Тремел, отец жертвы, занимался подпольным игорным бизнесом и переводил миллионы долларов на офшорные счета…»
Нэш выключил радио.
– Он всегда похищает дочерей, чтобы наказать отцов за какое-то преступление. Что изменилось сейчас? Почему он не тронул Карнеги?
– Не знаю.
– Надо будет поручить кому-нибудь заняться финансами Толбота, – предложил Нэш.
– Неплохая мысль. Кто у нас есть?
– Может, позвать Мэтта Хозмана из отдела особо тяжких преступлений?
Портер кивнул.
– Звони! – Он достал из нагрудного кармана дневник, бросил его на колени Нэша. – А потом читай вслух.
Мама и отец подружились с нашими соседями, Саймоном и Лайзой Картер. Мне было всего одиннадцать, когда они поселились в нашем чудесном квартале, поэтому, на основании своего ограниченного опыта, я считал их всех старыми. Хотя сейчас, с высоты своего положения, я понимаю, что маме и отцу было тогда лет тридцать пять – тридцать семь, а Картеры были немного моложе, на год или два… в крайнем случае на три или даже на четыре, но вряд ли больше чем на пять лет. Они поселились по соседству; в конце переулка, где мы жили, было всего два дома.
Я уже упоминал о том, как невероятно красива была моя мама?
Как грубо с моей стороны упускать такую подробность! Болтать о мелочах и пренебречь картиной, прекрасно иллюстрирующей рассказ, который вы столь любезно согласились прочесть вместе со мной.
Если бы вы могли проникнуть в мою тетрадку и шлепнуть меня за глупость, я бы только обрадовался. Иногда я слишком много болтаю, и необходим толчок, чтобы вернуть небольшой поезд моего повествования обратно на рельсы.
Так на чем я остановился?
Ах да, мама.
Мама была настоящей красавицей.
Волосы у нее были как шелк. Светлые, густые, переливающиеся здоровым блеском. Они доходили ей до талии, спадая роскошными волнами. А глаза… О, какие у нее были глаза! Ярчайшего зеленого цвета, они казались изумрудами на фоне идеальной фарфоровой кожи.
Мне не стыдно признаться, что и фигура у нее была идеальной – многие оборачивались ей вслед. Она ежедневно бегала, и осмелюсь предположить, что у нее не было ни грамма лишнего жира. Весила она килограммов пятьдесят, а то и меньше, а ростом доходила отцу до плеча – метр шестьдесят четыре или около того.
Она питала слабость к сарафанам, к открытым платьям без рукавов.
Мама носила такие платья не только в жару, но и в середине зимы. Она не обращала внимания на холод. Помню, однажды зимой, когда снег доходил почти до подоконника, я увидел, что она радостно мурлычет себе под нос на кухне и на ней короткий белый сарафан в цветочек. За кухонным столом сидела радостная миссис Картер с дымящейся чашкой в руках, а мама рассказывала ей, что носит такие платья, потому что они подчеркивают ее ноги. Она считала ноги лучшим, чем она обладает. Потом она призналась, что отец очень любит ее ноги. Стала рассказывать, как он ласкает их. Как любит, когда ее ноги лежат у него на плечах или обхватывают…
Тут мама заметила меня, и я вышел.
Чикагский гольф-клуб – старейшее поле для гольфа в Северной Америке, построенное в 1892 году на берегу озера Блафф. Считается, что там играют в гольф сливки общества.
Портер почти не разбирался в гольфе. Ему претила сама мысль о том, чтобы бить по маленькому белому мячику, а потом часами искать его. Хотя он понимал, что гольф требует известного напряжения сил и стимулирует, он не считал его настоящим видом спорта. Вот бейсбол – дело другое. И футбол – дело другое. А то, во что можно играть в восемьдесят лет, хоть в брючках пастельных тонов и в кислородной маске, он спортом не считал и считать не собирался.
Зато ресторан при клубе ему очень понравился. Два года назад они с Хизер ездили туда на юбилей их свадьбы. Тогда Портер заказал самый дорогой стейк, какой мог себе позволить по своей «Визе». Хизер предпочла лобстера и потом еще долго о нем вспоминала. С зарплаты полицейского особенно не разгуляешься, но все, что доставляло ей радость, стоило затраченных усилий.
Он остановился у внушительного здания клуба и передал ключи парковщику:
– Поставьте поближе. Мы ненадолго.
Они уехали от грозы. Хотя небо и здесь посерело, черные грозовые тучи остались позади, зависли над городом.
Портер и Нэш вошли в просторный, со вкусом обставленный вестибюль. В дальнем углу у камина, откуда открывался вид на роскошное поле, сидели несколько членов клуба. Их голоса гулким эхом отдавались от мраморного пола и панелей красного дерева.
Нэш тихо присвистнул.
– Если увижу, как ты здесь попрошайничаешь, отправлю тебя ждать в машине, – предупредил Портер.
– С самого утра жалею о том, что не оделся понаряднее, – вздохнул Нэш. – Здесь, Сэм, совсем другой мир, чем тот, в котором мы загоняем мячи в лунки.
– Играешь в гольф?
– Последний раз, когда держал в руках клюшку, я не прошел дальше первого препятствия. А здесь, сразу видно, играют большие мальчики. Мне на такую игру терпения не хватит, – признался Нэш.
За стойкой администратора сидела молодая красивая блондинка. При их приближении она оторвалась от ноутбука и улыбнулась:
– Здравствуйте, джентльмены. Добро пожаловать в Чикагский гольф-клуб. Чем я могу вам помочь?
Блондинка ослепительно улыбалась, но Портер понимал, что она их оценивает. Вряд ли она не спросила, назначена ли у них встреча, по оплошности. Он достал свой жетон:
– Мы ищем Артура Толбота. Его жена сказала, что сегодня он здесь играет.
Улыбка увяла; блондинка перевела взгляд с жетона на Портера, потом покосилась на Нэша. Взяла трубку, лежащую на столе, и набрала внутренний номер, что-то тихо сказала и нажала отбой.
– Подождите, пожалуйста. Сейчас к вам выйдут. – Она жестом указала на диван в дальнем углу.
– Спасибо, мы постоим, – ответил Портер.
Блондинка снова улыбнулась и опустила голову к своему компьютеру; тонкие наманикюренные пальцы запорхали по клавиатуре.
Портер посмотрел на часы. Почти девять.
Вскоре из двери слева вышел мужчина за шестьдесят. Его волосы были гладко зачесаны назад, темно-синий костюм от Канали идеально выглажен. Приблизившись, он протянул руку Портеру:
– Детектив… Мне сказали, что вы приехали повидаться с мистером Толботом? – Пожатие у него оказалось вялым; отец Портера сказал бы – «как у дохлой рыбы». – Я Дуглас Прескотт, старший управляющий.
Портер показал ему жетон:
– Мы из Чикагского полицейского управления. Я детектив Портер, а это детектив Нэш. У нас крайне срочное дело к мистеру Толботу. Где нам можно его найти?
Блондинка украдкой поглядывала на них. Когда Прескотт покосился на нее, она снова уткнулась в свой ноутбук. Прескотт перевел взгляд на Портера.
– Насколько мне известно, мистер Толбот и его спутники начали партию в семь тридцать, так что сейчас они на поле. Вы можете его подождать. Если хотите, в столовой вас ждет завтрак за счет заведения. Если любите сигары, у нас превосходный выбор…
– Мы не можем ждать, – перебил его Портер.
Прескотт нахмурился:
– Джентльмены, мы не отвлекаем гостей от партии.
– «Мы»? – ухмыльнулся Нэш.
– Не отвлекаем, – повторил Прескотт.
Портер тяжело вздохнул. Похоже, все сговорились и с самого утра портят им жизнь.
– Мистер Прескотт, для долгих разговоров у нас нет ни времени, ни терпения. Так что выбирайте. У вас два варианта. Либо вы ведете нас к мистеру Толботу, либо мой напарник арестует вас за воспрепятствование осуществлению правосудия, прикует наручниками вон к тому столу и станет громко звать Толбота до тех пор, пока он сам к нам не выйдет. Поверьте, я уже видел, как он это делает; голос у него громкий, но противный. Конечно, решать вам, и все же я от души советую выбрать первый вариант, потому что он не столь опустошительно скажется на вашем предприятии.
Блондинка подавила смешок.
Прескотт метнул на нее сердитый взгляд, затем подошел к ним вплотную и понизил голос:
– Мистер Толбот – крупный спонсор и большой друг вашего босса, мэра. Всего две недели назад они играли вместе. Не думаю, что кто-то из них обрадуется, узнав, что два стража порядка угрожали поставить пятно на безупречном послужном списке Чикагского полицейского управления, запугивая гражданских лиц, исполняющих свой долг. Если я сейчас же позову его и сообщу, что вы намерены устроить скандал, он, скорее всего, сначала посоветует вам переговорить с его адвокатом и только потом решит, стоит ли уделять вам время.
Нэш снял с пояса наручники.
– Сэм, как хочешь, а я арестую этого засранца. Любопытно будет взглянуть, как он поведет себя в окружении наркоманов и насильников. В его отсутствие нам наверняка поможет мисс… – он посмотрел на бейдж блондинки, – Пайпер.
Прескотт побагровел.
– Отдышитесь, мистер Прескотт, и хорошенько подумайте, прежде чем произнесете следующие слова, – посоветовал Портер.
Дуглас Прескотт закатил глаза и повернулся к мисс Пайпер:
– Где сейчас мистер Толбот и его спутники?
Она ткнула в монитор розовым ногтем, покрытым шел-лаком:
– Только что подошли к шестой лунке.
– У вас есть видеокамеры? – спросил Нэш.
Блондинка покачала головой:
– Наши гольф-кары оснащены навигаторами GPS. Они позволяют нам следить за узкими участками и не давать задерживать следующие партии.
– Значит, если кто-то играет слишком медленно, вы выдергиваете их с насиженного места и переводите на детское поле?
– Зачем такие крайности? Мы посылаем к ним профессионала, который советует, что делать. Помогает продвинуться дальше, – объяснила блондинка.
– Можете подвезти нас к нему?
Блондинка покосилась на Прескотта. Тот вскинул руки:
– Иди!
Пайпер достала сумочку из-под стола и показала на коридор в западной части здания:
– Следуйте за мной, джентльмены!
О проекте
О подписке