Мы ничем не можем помочь, Филипс. Я провел много лет на Ближнем Востоке. И понял только одно: с этими людьми ничего нельзя сделать. Абсолютно ничего. Самые лучшие из них – турки. Армяне подобны евреям. Ни морали, ни интеллекта. А что касается греков, посмотрите сами. Сожгли всю страну, а теперь сбежались сюда и требуют, чтобы им помогли.
Но потом так же внезапно она исчезает, съеживаясь и растворяясь внутри меня, и, когда я оборачиваюсь, чтобы бросить взгляд на свое отражение в витрине, я вижу сорокалетнего мужчину с длинными волнистыми волосами, тонкими усиками и эспаньолкой – что-то вроде современного мушкетера.
И если вы прислушаетесь, то услышите скрип открывающегося окна и щелчок – это новую трость прикрепляют к мундштуку. И вот уже близится музыка, с которой все и началось и благодаря которой на свет появился я.
о немецком языке: этот язык не приспособлен для устной речи, так как приходится дожидаться конца предложения, чтобы услышать глагол, и перебить собеседника не представляется возможным.
Единственное, что осталось от Джимми Зизмо, так это его генетика. Тесси была столь же изящна, и волосы ее были столь же черны. Если она их мыла нечасто, они становились сальными, и тогда, нюхая свою подушку, она думала: «Может, именно так и пах мой отец».