– Ну это ничего страшного, что ты меня не узнала, – с жаром заверил мужчина сильно встревожившуюся певицу. – Как видишь, я немного похудел! Помнишь ту фотку? Да-да, сбросил семьдесят три фунта! – прибавил он и похлопал себя по животу. – Хотел удивить! Читаю обычно газетенки типа «Кантри уик» и «И-дабл-ви». Так вот, видел твои фотки с парнями: похоже, ты любишь кого постройней! Пухлым я бы тебе точно не понравился! А стрижку зацени! Двадцать пять баксов отдал! Так что теперь все будет супер! Знаю-знаю, мужики вечно только обещают, но я не такой. Не такой, как тот тип в твоей песне «Мистер Завтра». Я буду твоим Мистером Сегодня!

Кейли стало дурно. Она уставилась на Эдвина и не могла вымолвить ни слова.

Если присмотреться, то выглядел назойливый поклонник даже привлекательно: густая черная шевелюра аккуратно подстрижена и уложена на классический манер; лицо вытянутое, слегка угловатое; кожа гладкая и довольно бледная; карие проницательные глаза глубоко посажены; надбровные дуги сильно выдаются вперед; их венчают густые и кустистые брови цвета сажи. Эдвин действительно сильно похудел: перед Кейли был подтянутый, но все равно очень крупный мужчина.

«Весит, наверное, около двухсот фунтов, – прикинула певица, – да и вымахал прилично: шесть футов и два – а то и все три – дюйма. Руки до колен, ладони мясистые и какие-то неестественно розовые».

И тут Прескотт вдруг резко вскочил и встал между ними. Бобби был широк в плечах, но вот ростом не вышел: на Шарпа ему приходилось смотреть снизу вверх.

– Эй, Бобби! Ты чего взвился? Извини, если что не так! – весело воскликнул Эдвин и вновь с обожанием посмотрел на Кейли. – Почту за честь, если выпьешь со мной чаю со льдом. Я вон в том углу расположился. Кстати, я бы еще хотел кое-что тебе показать!

– Но как ты…

– Как я узнал, что ты сюда придешь? Боже, Кейли, да все в курсе, что это твое любимое местечко! Откуда? Ты про Интернет вообще слыхала? Блоги и все такое? Именно здесь у тебя родилась песня «Я не ковбойша»! – сказал Эдвин и кивнул на музыкальный автомат, игравший эту самую песню.

«Уже по второму кругу!» – заметила Кэтрин.

 
Я городская девушка, а вовсе не ковбойша,
Хотя веду себя порой с развязной прямотой:
Не отвожу я глаз, не выбираю слов.
Фанатиков, мошенников, злодеев – сторонюсь.
Я помню лица матери, отца
И знаю, как важны семья, друзья, страна.
Я не ковбойша – эти ярлыки не для меня…
Но все же, если вдуматься в слова…
 

– Люблю эту песню! – вырвалось у Эдвина. – Просто обожаю! Ну да об этом я тебе уже сотни раз писал.

– Я… – только и смогла выдавить Кейли, чувствовавшая себя точно лань, застывшая в свете фар приближающегося автомобиля.

Бобби положил руку на плечо Эдвина, будто пытаясь его успокоить: враждебности в этом жесте не было, – впрочем, и дружелюбным его тоже не назовешь. Дэнс вся подобралась.

«Если вспыхнет драка, я мало чем смогу помочь. Разве что пущу в ход свое единственное оружие – телефон! – да вызову службу спасения».

Но Шарп даже глазом не моргнул, лишь на шаг отступил от Бобби.

– Ну же, Кейли! Пойдем за мой столик – освежишься! Я угощаю! Лучшего чая со льдом в городе не сыскать! Кому, как не тебе, это знать! Мистер Сегодня, помнишь? Здесь и сейчас! Какие же все-таки роскошные у тебя волосы! Десять лет и четыре месяца, подумать только!

Дэнс не понимала, что все это значит, но последняя фраза Эдвина, похоже, сильно задела девушку: у нее задрожала нижняя губа.

– Мисс Таун сейчас не до поклонников, – процедила Алиша.

Кэтрин даже засомневалась, чей голос звучал убедительнее: Бобби или Алиши? Помощница, в отличие от Прескотта, так разгневалась, что в глазах ее заплясали недобрые огоньки.

– Алиша, а тебе, кстати, нравится работать на Кейли? – спросил Эдвин непринужденно, точно они собрались тут на коктейльную вечеринку. – Сколько ты уже разъезжаешь с ними? Пять или шесть месяцев? Но зачем? Ты же и сама не промах! Талантливая! Я видел твои записи на «Ютьюбе». Вот это голос! Обалденный!

Лицо молодой женщины исказилось, она подалась вперед:

– Какого черта? Откуда ты узнал про меня?

– Слушай, дружище, – произнес Бобби, – давай-ка уже закругляться, что ли.

Тай Слокум медленно поднялся, отодвинул стул и направился к выходу. Эдвин Шарп проследил за ним взглядом. Губы его тронула та самая жуткая улыбка, которая неприятно поразила Кэтрин, когда он впервые подошел к их столику.

В следующий миг в лице Эдвина что-то неуловимо изменилось: он как будто и не предполагал, что получит от ворот поворот. Дэнс заметила, что парень выказывает раздражение. Идея Слокума позвать телохранителя явно пришлась ему не по нутру.

– Кейли, ну пожалуйста! Я бы ни за что сюда не пришел, отвечай ты на мои письма! Мне просто хочется чуточку твоего внимания! Вот увидишь, у нас столько общего! Будем болтать, как старые друзья!

– Я правда не могу.

Прежде чем Дэнс успела остановить Бобби, тот снова схватил Эдвина за руку. Но, к ее удивлению, Шарп просто отступил еще на один шаг.

«Странно, – думала Кэтрин, – почему этот тип так спокоен? Похоже, он не заинтересован в том, чтобы ссориться или драться».

Вдруг яркий свет залил заведение и выхватил их столик из полумрака: Дартур Морген, на ходу снимая очки-авиаторы, неумолимо приближался. Кэтрин увидела, как телохранитель, поджав губы – вероятно, мысленно корил себя, что не признал похудевшего преследователя, – вперился глазами в его лицо и выпалил:

– Так это ты и есть тот самый Эдвин Шарп?

– Вы совершенно правы, мистер Морген.

«В наши дни раздобыть информацию не так уж и сложно, особенно если дело касается знаменитостей, – было бы, как говорится, желание! Но на черта поклоннику тратить время на телохранителя?» – терялась в догадках Кэтрин.

– Я вынужден попросить вас оставить мисс Таун в покое. Она не хочет вас видеть. Вы представляете угрозу для ее безопасности.

– Вы преувеличиваете, мистер Морген. До серийного убийцы Джайлса мне далеко, а Кейли – не такая оторва, как Линдси Лохан! Так или иначе, я не хочу «представлять угрозу». И совершенно точно никого и пальцем не трону! Я просто хотел, чисто по-дружески, посочувствовать Кейли – ей нынче пришлось несладко! – и угостить чаем со льдом. Кстати, присоединяйтесь и вы, мистер Морген!

– На этом мы с вами прощаемся, – пробасил Дартур.

Тон телохранителя не предвещал ничего хорошего, но Эдвин как ни в чем не бывало продолжал:

– Мистер Морген, мы оба знаем, что частный детектив может арестовать человека, только если тот нарушает закон. А я ничего не нарушаю! Разумеется, если у вас, мистер Морген, вдруг завалялся полицейский значок, то…

«Что ж, не хотела я вмешиваться, – подумала Кэтрин, – но, похоже, придется!»

Она поднялась и показала удостоверение сотрудника КБР.

– Ого! – воскликнул Эдвин и долгим изучающим взглядом, словно пытаясь запомнить каждую черту, посмотрел Кэтрин в лицо. – Я вот прям чуял, что ты темная лошадка!

– Документы с собой?

– Ну а куда ж я без них! – пробормотал Эдвин, протягивая водительские права, выданные в штате Вашингтон.

«Так: Эдвин Стэнтон Шарп, проживает в Сиэтле. А изменился парень будь здоров! – разглядывая документы, заключила Кэтрин. – Был толстяк, с патлами сальных волос…»

– Где вы остановились во Фресно?

– В небольшом коттедже возле Вудворд-парка. Выбрал тот, что из новых – на берегу реки. Во Фресно скоро будет жарко. Кстати, ничего такой домишко! – улыбнулся Эдвин.

– Ты переехал во Фресно? – удивленным шепотом спросила Алиша.

От Кэтрин не укрылось, как у Кейли вздрогнули плечи и широко распахнулись глаза.

– Скажешь тоже! Просто арендовал дом. Я сюда ради концерта приехал. Бьюсь об заклад – это будет самый лучший концерт Кейли. Ну просто жду не дождусь!

«Арендовать дом, чтобы сходить на концерт? – подумала Дэнс. – Это что-то новенькое!»

– Да кому ты заливаешь! Ты здесь, чтобы преследовать Кейли! – выпалил Бобби. – Ну, держись! А ведь наши юристы тебя предупреждали!

«Юристы? Да что, черт побери, здесь происходит?» – недоумевала Кэтрин.

Эдвин окинул всех взглядом, и его улыбка потухла.

– Мне кажется… это как раз вы своим поведением расстраиваете Кейли, – произнес он и посмотрел на девушку. – Я понимаю, как тебе трудно. Но ты не переживай – все образуется.

С этими словами Шарп направился к двери, но у выхода задержался, обернулся и сказал:

– До скорой встречи, агент Дэнс. Боже, храни вас за те лишения, что вы испытываете во благо жителей этого штата.

Глава 4

– Да что происходит? – спросила Кэтрин, как только Эдвин скрылся за дверью.

Ответ она получила мгновенно, но картина прояснилась не сразу – присутствующие затараторили наперебой.

Дождавшись, пока все выговорятся и успокоятся, Кэтрин расспросила каждого по очереди и увязала показания в одно целое.

Картина в результате получилась следующая.

Прошлой зимой некий Эдвин Шарп, наслушавшись песен Кейли, так точно отражавших его внутренний мир, написал своей кумирше первое письмо. А затем, убедив себя, будто бы они родственные души и автоматическая стандартная подпись «XO, твоя Кейли» адресована только ему, и никому больше, незадачливый поклонник обрушил на певицу лавину восторженных посланий. Почтовый и электронный ящики, «Фейсбук» и «Твиттер» буквально ломились от писем и сообщений, а еще Эдвин заваливал Кейли подарками.

По совету юристов на письма Кейли не отвечала, а подарки, не вскрывая, отправляла обратно. Однако парень не сдавался. Он полагал, будто бы все это происки Бишопа Тауна и его армии законников, всячески старавшихся помешать их любви.

Не раз и не два юристы Таунов просили мистера Шарпа угомониться: грозили ему и полицией, и судебными исками, но он не унимался.

– Господи, какой же он мерзкий! – произнесла Кейли, и голос ее дрогнул.

Официант, закончив убирать осколки, принес певице новый чай, и она тут же жадно глотнула освежающего напитка.

– Постоянно клянчит у меня то локоны, то обрезки ногтей, то бумажку с отпечатком напомаженных губ! Исподтишка фотографирует меня за кулисами и на автостоянках.

– За этими преследователями нужен глаз да глаз, – поддакнула Кэтрин. – Никогда не знаешь, где повстречаешь! Вчера вроде как был в другом городе, за сотни миль отсюда, а сегодня – здрасьте пожалуйста, околачивается прямо у тебя под окном!

– А видела бы ты мои почтовые ящики! Все завалены письмами! Электронный адрес я сменила, но не прошло и нескольких часов, как он разузнал новый.

– Как думаешь, к несчастному случаю с прожектором Шарп может быть причастен?

– Вообще-то, мерещилось мне всякое нынче утром, – отозвалась Кейли. – Показалось, словно бы в другом конце зала двигаются тени, но наверняка утверждать я не возьмусь.

– А я точно что-то видела! – с уверенностью заявила было Алиша, а затем призадумалась, пожала татуированными плечами и прибавила: – Хотя, пожалуй, тоже ничего конкретного. Ни лица, ни даже человеческого силуэта толком не разглядела.

Подтвердить догадки девушек возможным не представлялось: музыканты в город тогда еще не приехали, техники работали на улице, а Бобби оторвал взгляд от микшерного пульта лишь в то самое мгновение, когда прожектор сорвался с потолка.

– Шерифа и его помощников уже предупредили?

– Да, разумеется, мы сообщили им, – ответила Кейли. – Эдвин, несмотря на все угрозы юристов получить судебный запрет на приближение, все-таки появился. Мы предполагали, что концерт в пятницу он вряд ли пропустит. Шериф нас предупредил: нет состава преступления – нет запрета. Но за Шарпом, в случае чего, присмотреть обещал.

– Я позвоню шерифу и скажу, что наш друг объявился, – сказала Алиша и вдруг усмехнулась. – Его даже искать не придется, он сам нам все выложил!

– Мой любимый ресторанчик! – воскликнула Кейли, беспомощно озираясь. – Этот тип все испортил! И аппетит теперь пропал! Давайте уйдем отсюда… Извините меня.

Кейли подозвала официанта и расплатилась по счету.

– Погоди, – произнес Бобби, подошел к двери, приоткрыл ее и перебросился парой слов с Моргеном. – Все чисто. Дартур видел, как Эдвин сел в машину и уехал.

– Может, лучше через черный ход? – предложила Алиша. – Так, на всякий случай?

Тай отправился просить Дартура подогнать машину, а свита певицы, в сопровождении Дэнс, тем временем миновала пропахшую пивом кладовую, отвратительно грязную уборную и оказалась на задворках ресторанчика. Кейли, ступив на растрескавшийся асфальт стоянки, из которого тут и там торчали иссушенные на солнце сорняки, оглядела пыльные автомобили и вдруг ахнула.

Дэнс перехватила взгляд подруги и посмотрела направо: в двадцати футах от них стоял огромный выцветший красный «бьюик».

– Кейли! Зацени тачку! «Бьюик»! Не «кадиллак», конечно, но все же! Круто, да? – высунувшись в окно, закричал Эдвин Шарп и, не дожидаясь ответа, прибавил: – Ты не переживай, позорить тебя я не буду – поеду в хвосте!

Песня Кейли «Мой красный „кадиллак“» – история о девушке, без ума любившей свою старую машину, – заслужила поистине всенародную любовь. Стоило ухажеру выказать неуважение к красотке «кэди», как героиня песни не задумываясь посылала кавалера куда подальше.

– Вали на хрен отсюда, мать твою! – перешел в наступление Бобби. – Черта с два ты разнюхаешь адрес Кейли! Если поедешь следом, мигом загремишь за решетку!

Эдвин покивал, улыбнулся и уехал.

Может, Дэнс показалось – солнце отбрасывало яркие блики, – а может, и нет, но Шарп вроде бы воспринял угрозы Прескотта со снисходительным видом, словно бы и так знал, где живет Кейли.

«Не удивлюсь, если адрес ему и в самом деле известен!» – подумала Кэтрин.

Глава 5

Общеизвестно, что Калифорния всегда славилась латиноамериканской музыкой и была для нее ну просто родным домом. Какие только мотивы здесь не звучали: сальвадорские, гондурасские, никарагуанские… но чаще всего, конечно же, мексиканские. Жанров народной мексиканской музыки было не счесть: мариачи, банда, ранчера, нортеньо… А те жанры, названий которым придумать еще не успели, объединяли под названием «сон-мексикано». А сколько поп- и рок-групп играло в этих краях! Были даже мексиканский ска-панк и хип-хоп!

Многочисленные радиостанции, вещавшие на испанском языке, покрывали всю Калифорнийскую долину: в жилых домах, в автомобилях и на рабочих местах – повсюду слышалась латиноамериканская музыка. Другую половину эфира занимали радиостанции, вещавшие на английском: одна часть – музыкально-развлекательная, а другая – псевдорелигиозная.

Прибыв к девяти часам вечера в душный гараж Хосе Вильялобоса на окраине Фресно, Кэтрин Дэнс наконец-то смогла окунуться в чарующие звуки местной музыки. Стоявший особняком небольшой гараж обычно служил приютом для двух «тойот» семейства Вильялобос – но только не в дни репетиций, и уж точно не сегодня! К приезду Кэтрин Дэнс его превратили в студию звукозаписи.

Шестеро музыкантов из группы «Лос Травахадорес» – мужчины возрастом от двадцати пяти до шестидесяти лет – уже отыграли свою обычную концертную программу и теперь исполняли последнюю песню. Кэтрин же тем временем со всем тщанием записывала их на портативный рекордер. Состав исполнителей не менялся вот уже несколько лет, а репертуар состоял из песен как народных, так и собственного сочинения.

Запись прошла успешно, хотя получилось и не с первого дубля, а виной всему была Кейли Таун: мужчины то и дело отвлекались на привлекательную девушку в потертых джинсах, жилетке и обтягивающей футболке. Свои роскошные волосы Кейли на этот раз стянула на затылке в пучок и перехватила лентой.

Музыканты благоговели перед Кейли, а двое из них, едва только закончилась запись, убежали в дом – позвать жен и детей. Получив автограф знаменитости, одна из мексиканок со слезами на глазах воскликнула:

– Боже, храни вас, Кейли! Если бы вы только знали, как мы все любим вашу песню «Покидая дом родной»!

В этой балладе рассказывалось о пожилой женщине, покидающей дом, где они с мужем вырастили детей. В первых куплетах Кейли не раскрывала подробностей, предоставляя аудитории догадываться, что же все-таки случилось с героиней: то ли она овдовела, то ли банк арестовал недвижимость.

 
Я пакую чемоданы, собираясь в долгий путь,
Тяжек груз воспоминаний – ни заплакать, ни вздохнуть,
Но я всё возьму с собою, покидая этот край.
Разве я могла подумать, что скажу ему: «Прощай»?
 
 
Все сначала, все сначала мне придется начинать
В новой жизни, без семьи и без моих друзей.
Я не знала никогда, но довелось узнать,
Что разлуки с домом ничего нет тяжелей^[2].
 

Лишь к концу песни слушателям сообщали, что пожилая женщина – иммигрантка, которую депортируют из США, где она прожила всю свою жизнь нелегально. За последней строкой куплета, где героиню высаживали на автобусной остановке в Мексике, следовала кода. «Америка прекрасна» – ее пела Кейли уже на испанском. «Покидая дом родной», как и следовало ожидать, восприняли неоднозначно: противники иммиграционной реформы – в штыки, а нелегалы – на ура. Песня даже стала гимном всех латиноамериканских рабочих и сторонников открытых границ.

Пока музыканты собирались, Кэтрин объяснила им, что будет с их записями дальше.

– Я загружу ваши песни на веб-сайт «Мелодии Америки», а потом уже – как повезет, – сказала она и подумала, что у «Лос Травахадорес» есть все шансы: играют достойно, и желающих скачать записи, вероятно, найдется немало. Тем более количество латиноамериканских радиостанций и звукозаписывающих компаний, ищущих по стране такие музыкальные коллективы, день ото дня росло.

«Возможно, кто-нибудь да обратит на них внимание, – рассуждала Кэтрин, – может, продюсер, а может, и рекрутинговое агентство».

Любопытно, но слава интересовала музыкантов меньше всего. А вот распространить песни через Интернет и подзаработать – это им было по душе.

– Гастролировать по всей стране? Нет уж, увольте! Жизнь на колесах – это точно не про нас! У нас работа, семьи и bebés^[3]. Вон у Хесуса близняшки родились – подгузники менять не успевает! – воскликнул Вильялобос и кивнул на довольного молодого мужчину, убиравшего в кофр старинную потрепанную гитару «Гибсон Хаммингберд».

Свой «ниссан» Дэнс оставила на стоянке у гостиницы «Маунтин-Вью», поэтому, попрощавшись с музыкантами, подруги забрались в темно-зеленый «шевроле-сабурбан», принадлежавший Кейли. За рулем сидел Дартур. Все это время он находился в автомобиле и внимательно посматривал по сторонам. Телохранитель запустил двигатель, и они тронулись. На переднем сиденье Кэтрин заметила несколько книжечек в кожаном переплете: на корешках переливалось золотое тиснение.

«Похоже, что-то из классики, – подумала Кэтрин. – Хотя вряд ли днем у Дартура есть хоть минутка, чтобы насладиться литературой. Читает, наверное, по вечерам, чтобы пар спустить. Книги для него – окно в мир, где нет таких типов, как Эдвин. В мир, куда можно сбежать от постоянных угроз действительности».

– Завидно мне, – вдруг сказала Кейли, глядя на тусклые огни ночного пригорода, проплывавшие за окном автомобиля.

– Завидно?

– Страшно подумать, сколько музыкантов на вашем с Мартиной веб-сайте! Они играют в свое удовольствие по вечерам и в выходные, услаждая слух родных и близких. Не ради денег! Мне кажется, будто мой талант – мое проклятие, и временами я просто мечтаю от него избавиться! Это я, конечно, вздор болтаю! Но, если честно, я никогда особенно и не хотела быть знаменитой. Ты ведь понимаешь, я просто устала от всей этой славы. Хочу мужа и детей, – произнесла Кейли и кивнула в сторону дома семейства Вильялобос, – чтобы жить, как они. И кучу друзей! А вечерами собираться и петь всем свои песни. Жизнь проходит мимо меня!