Часть 1

И пробудились новые боги, и начался Третий век мира. Но не увидели они отца своего, ибо Кеос бежал из Лукватры. Поверженный бог оставил детей своих, желая набраться сил, чтобы вновь предстать пред миром во славе и могуществе.

И Новых богов было пятеро, ибо вышли они из сокрушенной длани Кеоса, и каждый из них был наделен частью его силы. И когда они пробудились, мир был погружен в безумие и кровь лилась рекою, ибо терранцы, покинутые отцом своим, пошли войной друг на друга. И сжалились новые боги над детьми Кеоса, и взяли их под свою защиту. И вскоре случилось так, что многие терранцы стали им поклоняться, и новые боги познали т’расанг и овладели им.

Шелгаир Охотник воцарился среди зверей Лукватры. Те, кто служил ему, наделялись даром говорить с тварями великими и малыми, а некоторые – даже умением изменять свой человечий облик на звериный.

Гарадаир Садовница воцарилась среди растений Лукватры. Почитавшие богиню наделялись властью надо всем, что произрастало из земли. Были те, кто мог приказать цветам и деревьям, где им расти, и ускорить их рост, а иные слышали шепот растений, умели говорить с ними и даже воспринимать мир через них.

Круитхар Создатель воцарился в недрах Лукватры, и подвластны ему были все минералы. Служителями его были простые люди, любившие землю и ее тайны. Находились среди них те, кто умел голыми руками управляться с камнем и металлом. И многие среди них были сильны и надежны, как сама земля.

Так, Шелгаир, Гарадаир и Круитхар стали властвовать над землею и кровью и считали себя мудрыми правителями, ведь служители их процветали. Дорхноку же с Тахараном не осталось царства.

Но Тахаран Перевертыш был хитер. Сказал он: «Если братья с сестрой властвуют надо всем, что было, и всем, что есть, я стану властителем над тем, что может быть». Так, стал Тахаран богом возможностей. Почитатели называли его богом судьбы и богом рока, влекли их пророчества или тайны загробной жизни, и любили они свое дело даже больше, чем почитатели Круитхара – свое.

Но и Дорхнок Обманщик был хитер. Сказал он: «Если братья с сестрой властвуют надо всем, что было, всем, что есть, и всем, что может быть, я стану властителем над тем, чего нет». Он выстроил себе покои в царстве снов и стал богом теней. Почитателями его были изгои, мечтатели и торговцы смертью, те, кому не было места среди людей. Дорхнок не вмешивался в дела их, повелев, что каждый должен сам управлять своей судьбой. Лишь немногим даровал он свое благословение, избирая их по своей прихоти.

Так, пятеро новых богов поделили народ Кеоса меж собой. И хотя многие из терранцев стали восхвалять новых богов, их оказалось меньше, чем тех, кто остался верен Кеосу. Служители поверженного бога ждали его возвращения, ибо верили, что он наградит их за верность и возвысит их и станут они владыками крови. Так оно и случилось.

Однако неверных ждала расплата. Увидел Кеос деяния новых богов и явился к ним, требуя, чтобы подчинились они его воле и отдали ему его служителей. Но не послушались боги, ибо были столь же горды и надменны, сколь и отец их. И сказали они, что не может бог-калека властвовать над всеми, и, насмехаясь над ним, показали ему храм Тахарана, что был воздвигнут в Тор-Куме на месте великой кузницы, которая всегда являла собой символ величия и мощи Кеоса.

Фрагмент «Совет Кеокумота» из Книги Терры,

найденный в руинах Спеур Дун. Перевел Содар Вейр

Глава 1

Вздрогнув, Аннев открыл глаза. Где он? Судя по густым зарослям папоротника и соснам с елями, возвышавшимся вокруг вперемешку с кленами, это была Чаща, но не самые дебри: он знал, что прямо за теми деревьями впереди начинаются равнины, ведущие в Банок и Лукуру. Тут Аннев вспомнил: они собирались все время двигаться на северо-запад, но с наступлением заката ожили тени, и углубляться в Чащу стало слишком опасно, поэтому они решили продолжить путешествие утром и разбили лагерь здесь, у западной кромки леса.

Все, кроме Аннева, были уже на ногах. Великан Брайан запрягал черную кобылу в телегу; Титус, невысокий мальчик с круглым лицом, ему помогал. Завидев Аннева, высунувшего голову из-под вороха одеял, Титус радостно махнул ему рукой. Аннев кивнул в ответ, выбрался из-под одеял – и тут же налетел на Терина. Мальчишка, несший две бадьи с водой, выплеснул половину одной на Аннева, отскочил в сторону, запнулся и опрокинул содержимое второй на самого себя. Терин перевел взгляд с полупустых ведер на свою промокшую одежду.

– И вам доброго утра, перчаточный мастер, – ухмыльнулся он. Перелив воду из одной бадьи в другую, он протянул Анневу пустую посудину. – Мастер-кузнец желает, чтобы мы натаскали воды. А раз уж половину моих трудов ты загубил, то будь добр возместить ущерб.

Хоть Терин и улыбался во весь рот, в его глазах не было и намека на веселье.

– Перчаточный мастер?

Терин издал мученический стон и выхватил у Аннева ведро:

– Тебе говорили, что ты спросонья малость туповат?

Он кивком указал на левую руку Аннева, одетую в массивную, сплошь покрытую пятнами сажи кузнечную перчатку из толстой кожи.

– Это перчатка. – Терин пощелкал пальцами перед растерянным лицом друга. – А ты – мастер-аватар. Получается – перчаточный мастер. Смекаешь? Это шутка такая.

Он немного подождал, потом выхватил у озадаченного Аннева пустое ведро и сунул ему в руки свое:

– Ладно, забудь. Сам схожу. А ты, как утащишь бадью Шраону, сделай нам всем одолжение: сунь туда свою сонную голову.

Убедившись, что Аннев крепко держит ручку ведра, Терин умчался в том же направлении, откуда появился.

Пока Аннев глядел ему вслед, к нему подошел Титус и, слегка замешкавшись, обнял его одной рукой за плечи:

– Не обращай на него внимания. Терин злится, потому что его подняли ни свет ни заря, а тебя нет.

Аннев окинул взглядом лагерь: все одеяла уже были свернуты и лежали в телеге.

– Мог бы и меня разбудить.

– Ну да, только я пригрозил, что вышибу ему мозги, если он хоть на шаг подойдет к тебе. – Из-за деревьев появился Шраон. В одной руке он нес охапку дров, в другой – топор. Аккуратно положив свою ношу на телегу, он поднял стоявшую у сосны алебарду. – За последние дни на тебя многое свалилось, и ты еще толком не оправился. Я подумал, тебе стоит как следует выспаться.

Слова кузнеца пробудили в Анневе смутные воспоминания о недавнем сне. Кажется, ему снился какой-то человек в черном, который сказал… Что же он сказал? Этого Аннев решительно не помнил. Он тряхнул головой:

– Спасибо за заботу, Шраон, но давай-ка я буду вставать вместе с остальными, договорились?

Кузнец слегка поклонился:

– Договорились, мастер Аннев.

Он взял ведро с водой и знаком велел мальчишкам развязать их кожаные мешки.

– А завтрак будет? – спросил Аннев, у которого при мысли о еде мучительно засосало под ложечкой.

– Мы оставили тебе немного куропатки на вертеле, – ответил Шраон, переливая воду в мешки. – Погляди в повозке.

– Так все уже поели?

Шраон кивнул:

– Сказать по правде, я думал, ты раньше встанешь. Титус хотел позвать тебя к завтраку, но не смог добудиться, вот я и решил: спи сколько влезет.

Он поставил пустое ведро на телегу, а мальчишки принялись завязывать доверху наполненные водой мешки.

– Думаю, можем отправляться в путь. – Кузнец огляделся. – А Терин куда подевался?

– Он разлил одно ведро с водой, – объяснил Титус, – поэтому снова побежал к ручью.

Кузнец раздосадованно хмыкнул:

– Так потому я и дал ему две бадьи – знал, что донесет он только половину.

Аннев улыбнулся, а кузнец сокрушенно покачал головой:

– Титус, сбегай за этим обормотом. А ты, Аннев, собирайся. Поешь по дороге.

Удивительно, как легко Шраон вжился в роль предводителя их маленького отряда, подумал Аннев, сворачивая одеяла, однако вслух говорить ничего не стал: кузнец явно чувствовал себя на своем месте. Шраон тем временем настороженно вглядывался в чащу.

– Побыстрее бы убраться из этого леса, – пробормотал он себе под нос. – Как-то не по себе от его теней, они будто живые…

С этими словами он направился к Брайану, а Аннев так и застыл с одеялом в руках.

Тени… будто живые… Что же мне это напоминает? Он снова попробовал сосредоточиться на образах, явившихся ему во сне, но они неумолимо ускользали от него. Аннев погрузил свой сверток на тележку и повесил на пояс фламберг. Стоило ему лишь дотронуться до гарды, как все его мышцы расслабились, будто выдохнули с облегчением. Надо же, а он и не знал, что так напряжен.

Этот меч неспроста назывался фламбергом – пламенным мечом. Славное название оправдывала не только его волнистая форма, но и способность вспыхивать самым настоящим пламенем. Аннев выкрал его из Проклятого хранилища в Шаенбалу вместе с другими артефактами: сапогами быстрой поступи и плащом из драконовой кожи – и с его помощью смог разбить полчища феурогов и одолеть казавшегося неуязвимым Ойру – крозеранского воина, одного из сианаров и шести лучших ассасинов Кеоса. Впрочем, Ойру он мертвым не видел, а потому не мог быть уверен, что с ассасином и правда покончено. Тут Аннев замер на месте: мысль о призрачном убийце повлекла за собой целую вереницу образов из полузабытых сновидений.

Заклинатель теней.

Клесах.

Дорха Шинах.

Три прозвища одного бога.

Мне снился Дорхнок. Аннев вдруг с поразительной точностью вспомнил подробности: кудрявый черноволосый мужчина с тонкими усиками и аккуратной бородкой, на бледном лице ярко сияют пурпурного цвета глаза; его одеяние черно, как ночь, и колыхается, словно сотканное из клубов дыма.

Возможно ли, чтобы его посетил сам Дорхнок, бог теней и снов? Слишком это невероятно, даже на фоне всех невероятных событий последних дней… но если предположить, что это так, – зачем богу снисходить до снов смертного?

Он пытался предупредить меня о чем-то. Или о ком-то. Однако, как ни пытался Аннев припомнить еще хоть что-то, память упрямо молчала.

Можно было бы решить, что это всего лишь сон, болезненная игра воображения, вызванная пережитым кошмаром, но… на него ведь и правда идет охота. Сначала Кельга, потом Янак, следом Ойру. Полчища феурогов и эйдолоны, эти демонические создания царства теней. И если Кельга с Янаком мертвы, то насчет гибели ассасина уверенности у него нет. И чем больше Аннев об этом думал, тем очевиднее ему становилось, что Ойру, Возрожденная Тень, выжил и вновь начнет преследовать его, чтобы в конце концов настигнуть и вернуть падшему богу крови земной.

Говорить об этом друзьям он не собирался: у них и без того забот хватает, да и все равно он скоро их покинет, вот только выдастся подходящий случай. Они, наверное, только обрадуются, ведь в его присутствии им явно не по себе: они избегают его взгляда, опасливо косясь на перчатку, шарахаются от него, а руки их машинально тянутся к оружию. Даже Терин сегодня оробел, когда они с Анневом столкнулись, хоть и попытался обратить произошедшее в шутку.

Все они боятся его. И правильно делают. Пусть он и контролирует свою золотую руку, скрытую под толстой перчаткой, но на него идет охота, и, пока он рядом, его друзья в опасности.

Аннев засыпал землей тлеющие угли, бросил свой сверток в телегу и проверил упряжь. Брайан, наблюдавший за ним, одобрительно кивнул.

Вернулись Титус с Терином. Не успел Аннев и слова сказать, как Терин со злостью швырнул в телегу пустое ведро и, ткнув в Аннева пальцем, выпалил:

– Я не разлил бы воду, дай этот проклятый кузнец мне всего одно ведро. Ясно тебе? Я ж не идиот!

– Я и не говорил, что ты идиот, Терин, – примирительным тоном произнес Аннев.

– Потому что это и так всем ясно.

Все трое разом обернулись на голос. Из-за мощного ствола серебристого клена появился Фин с палашом на плече. За спиной у него торчали две булавы, а на каждом предплечье красовались наручи с метательными ножами.

– А тебя где носило? – спросил Терин, пропустив насмешку мимо ушей. – И к чему таскать на себе целый арсенал? Нам ведь было сказано сложить все оружие в телегу.

– Я ходил на разведку. Думал, наткнусь на феурогов.

Терин с Анневом синхронно кивнули. Слишком свежи были воспоминания о чудовищах, напавших на Шаенбалу.

– К тому же, – продолжал Фин, – Шраон говорит, на дороге можем нарваться на разбойников. Вот я и подумал: увидят этот арсенал – и сразу передумают нас трогать.

Он сунул палаш в ножны и махнул рукой в направлении, откуда только что появился.

– Там кусты пореже, пойдем туда – уже через час будем на тракте.

– Отлично, – похвалил его Шраон, внезапно возникший у Аннева за спиной. – Сейчас же отправляемся в путь.

– Тут еще одно дело… – задумчиво протянул Фин. – В лесу я встретил девушку. Она точно училась в Академии. Попробовал с ней заговорить, а она молчит, знай только качает какой-то сверток.

– Девушка из Академии? – переспросил Аннев. – Кто она?

– Имени не помню. Волосы у нее светлые. Подружка Маюн.

У Аннева перехватило дыхание. Маюн… Пока он собирался с мыслями, встрял Терин:

– Так это же Фэйт! Как она?

– Точно, Фэйт. Да странная какая-то… Я с ней говорю, а она не отвечает, будто и не видит меня вовсе. Ходит, поет какую-то песню, которую я прежде не слышал. Сверток я толком не разглядел, но, по-моему, это ребенок. Совсем маленький.

«Младенец из Академии, – догадался Аннев. – Но как ей удалось забрать его из яслей знающих? И где остальные девушки?»

Он перевел взгляд на Шраона. Кузнец кивнул:

– Брайан, Титус, идите с мастером Фином и попробуйте привести Фэйт. Мы позаботимся о бедняжке. Может, нам удастся получить ответы на кое-какие вопросы.

– Сделаем, – пробасил Брайан, энергично тряхнув головой.

Он жестом подозвал к себе Титуса и поднял с земли свой молот.

– Я с вами! – воскликнул Терин и бросился следом.

Когда все четверо скрылись за деревьями, Шраон повернулся к Анневу и, взглядом показав на лежащую в телеге куропатку, произнес:

– Это твой завтрак, Аннев, но было бы добрым делом отдать его девочке. Ручаюсь, что она здорово проголодалась.

– Согласен.

Кузнец подмигнул ему единственным глазом:

– Ты молодец, парень. Потерпи до Банока – там купим тебе чего-нибудь поесть. – Он покачал головой. – То, что девочка выжила, – настоящее чудо. Как знать, может, она не единственная.

Тут Шраон задержал взгляд на массивной перчатке, скрывавшей левую руку Аннева, и задумчиво поскреб подбородок. Аннев инстинктивно сжал пальцы в кулак, и кузнец поспешно отвернулся, сделав вид, что ничего не заметил.

– Ты прав, – пробормотал Аннев. – Я отойду ненадолго, ничего?

Потирая перчатку, черную от сажи, он торопливо зашагал к краю поляны. Даже под толстой кожей он отчетливо ощущал выступающие золотые костяшки и очертания боевого молота, парящего над дымящейся наковальней, – символ бога крови земной. Аннева пробрала дрожь.

Длань Кеоса. Рука, забравшая сотни тысяч жизней на Совете Кеокумота и сражавшаяся с моим предком Бреатанасом в Возгарской битве. Рука самого бога зла теперь часть меня… и я не знаю, как от нее избавиться.

Спустя несколько минут из леса показались Брайан с ребятами. Среди них Аннев увидел тоненькую фигурку Фэйт. Как Фин и говорил, девушка несла какой-то сверток, который она баюкала, словно плачущего младенца.

До Аннева донеслась незнакомая ему мелодия, столь печальная и прекрасная, что у него сжалось сердце. Голос Фэйт звучал хрипло, глаза остекленели, – наверное, она бродила всю ночь, не умолкая ни на секунду.

– Здравствуй, милая, – тепло произнес Шраон. – Далеко же ты оказалась от родного дома. Как ты себя чувствуешь?

Фэйт словно и не слышала его. Все так же напевая, она остановилась у потухшего костра.

– Не бойся, ты в безопасности, – продолжал Шраон. – Я лишь хотел узнать, как ты здесь очутилась.

Вместо ответа Фэйт, устремив невидящий взгляд в пустоту, лишь рассеянно погладила свой сверток.

– Фэйт, – ласково позвал Терин. – Все хорошо, ты среди друзей.

Девушка чуть повернулась, глядя поверх его плеча. Терин, оторопевший от столь неожиданной перемены, нервно сглотнул. Бросив быстрый взгляд на Аннева, он снова посмотрел на изможденную Фэйт:

– Ты можешь нам все рассказать. – Он немного подождал, потом снова заговорил: – Мы направляемся в Банок. Хочешь с нами?

Тут монотонная мелодия зазвучала тише; девушка медленно повернула голову к Терину. Несколько мгновений она безучастно глядела словно сквозь него, потом моргнула – и посмотрела ему прямо в глаза. Терин расплылся в счастливой улыбке. Можно было подумать, что Фэйт одарила его поцелуем.

– Что там у тебя, милая? – спросил Шраон. – Дитя?

Фэйт подняла глаза на кузнеца, и в тот же миг ее лицо исказила ужасная гримаса. Девушка резко отпрянула и принялась что-то тараторить в том же ритме, в каком только что напевала. Аннев успел разобрать лишь самое начало – что-то о свете и тьме, – а после все слова слились воедино. Перед глазами поплыл туман, а когда Аннев вновь попытался сосредоточить взгляд на Фэйт, той нигде не было видно. Девушка словно сквозь землю провалилась.

– Кеос! – выругался Брайан, отскакивая от места, где еще секунду назад стояла Фэйт. – Куда она подевалась?

Некоторое время все шестеро молчали, недоуменно озираясь по сторонам.

– Сдается мне, ее здесь и не было, – произнес наконец Шраон.

– Мы что, говорили… с призраком?

– Похоже на то, Титус. Другого объяснения у меня нет.

Кузнец нахмурился и крепче сжал рукоять алебарды.

– Никогда мне этот лес не нравился, – пробормотал он. – Пора в путь. Чем быстрее уберемся отсюда, тем лучше.

Глава 2

Поначалу они продвигались довольно медленно: приходилось часто останавливаться, чтобы выломать слишком густые кусты или приподнять застрявшую между кочками и рытвинами телегу. Вскоре, однако, благодаря слаженным действиям им удалось преодолеть самую сложную часть пути, и уже через полчаса телега, запряженная черной кобылой, катилась по плотно утрамбованному Восточному тракту. Шраон с Фином вели лошадь под уздцы, Терин с Анневом шагали слева и справа от повозки, а Брайан и Титус шли позади.

Не прошло и часа, как им встретились первые путники. Пятеро всадников в черной броне сопровождали группу из двадцати пяти мужчин, одетых в простую крестьянскую одежду. У каждого из крестьян была красная повязка на руке, а на плече лежало копье. Шраон, настороженно оглядев группу, направил кобылу к обочине дороги, чтобы пропустить солдат.

– Это новобранцы, – шепнул он. – Идите спокойно, не поднимая глаз, и спрячьте оружие.

Фин, чертыхнувшись, быстро стащил с себя булавы и кинжалы и бесцеремонно побросал в телегу. Аннев снял с пояса фламберг и спрятал его среди поклажи вместе с шипованными наручами. Дальше все двинулись молча, и, когда отряд поравнялся с ними, никто не поднял головы, как и велел Шраон. Вот новобранцы прошли мимо, и вся компания уже была готова с облегчением выдохнуть, как вдруг один из всадников развернулся и неспешным шагом направил свою чалую лошадь к повозке. Шраон, ругнувшись себе под нос, дернул за поводья, и лошадь остановилась. Пару мгновений спустя к ним подъехал солдат. Перегородив им дорогу, он вскинул руку и ткнул пальцем в Терина:

– Эй, парень! Да, ты. Куда направляешься?