– Синьора, – сказала она, останавливаясь посреди лестницы с большой связкой кукол в руках, – синьора баронесса, у меня бьётся сердце.
– Это хорошо, моя дорогая, это очень хорошо, – ответила Фея, – было бы хуже, если бы оно больше не билось.
Кнопка перестал быть игрушкой из папье-маше и тряпок; он чувствовал, как в его груди бьётся настоящее, живое сердце. Когда его гладили, он не оставался теперь холодным и безразличным, как игрушка, а весь был тёплый, живой и дрожал, как птица.