Как странно: эта комната будто ждала именно их. Еще больше удивляло, что спрятана она была в кладовой.

– Пожалуй, ты прав. – В широко открытых тусклых глазах Нинуса читался страх. – Ты видел их туники? Это солдаты из легиона. Королевского легиона. – Он поднес дрожащую руку к лицу и потер щеку. – Ох, Гальф, они, как пить дать, пошли за моим отцом!

В замке опять заскрежетал ключ, и ручка повернулась. Нинус вскрикнул. С пересохшим горлом Гальф попятился к столу и толкнул его с такой силой, что одна из свечей зашипела и погасла.

Схватив дымящийся подсвечник, Гальф выставил его перед собой как меч.

– Вы не возьмете меня без боя!

В дверном проеме показались две фигуры.

– Мама! – воскликнул Нинус. Он бросился к первой, но притормозил, и радость на его лице сменилась нерешительностью. – Мама?

Королева Магритт открыла свои объятия и улыбнулась сквозь внезапно хлынувшие слезы.

– Мой мальчик, – прошептала она. – Мой бедный мальчик.

Она подхватила его, крепко обняла и укутала подолом длинного пышного платья. Пока принц рыдал у нее на груди, она смотрела у него над головой прямо в глаза Гальфу.

Тот понял, что все еще размахивает подсвечником. Он предполагал, что выглядит глупо, но не мог заставить себя опустить его. Последний раз, когда он видел королеву, она обозвала его уродливым чудовищем и заперла в самом жутком месте, которое он когда-либо видел в своей жизни.

Однако… сейчас королева Магритт была совсем не похожа на ту женщину, которую он запомнил накануне, в день представления. Сейчас она выглядела менее царственной, более мягкой. Доброй. Может, то была просто-напросто уловка? Может, ее жестокие слова были лишь частью сложного плана по спасению сына?

К удивлению Гальфа, королева ему улыбнулась.

Опустив подсвечник, он осторожно кивнул.

Спутник королевы ступил в круг света, отбрасываемый оставшейся свечой, и Гальф ахнул. Это был капитан Оссилиус, тот самый человек, что отвел его в камеру в Сфере небесной.

– Ты находчивый молодой человек, – сказал капитан.

Он приложил один палец к виску, приветствуя Гальфа. Не до конца веря в происходящее, мальчик только и мог, что с удивлением уставиться на него.

Наконец королева Магритт ослабила объятия и отстранилась от сына. Она долго и пристально смотрела на него, будто была не в силах поверить, что наконец его видит.

– Мой мальчик, – произнесла она снова. Затем повернулась к Гальфу. – В ту минуту, когда я увидела твое выступление при дворе, я поняла: ты тот, кто нужен. Умный, проворный. Если кто и может помочь моему сыну вырваться из того ужасного места, так это ты. Поэтому я благодарю тебя, искренне и от всего сердца!

– Не за что, – сказал Гальф. – Хотя я не уверен, что на самом деле понимаю…

– Знаю. И прошу прощения за ужасные слова, сказанные вчера. То была просто игра – ты ведь знаешь толк в актерстве. Я хотела убедиться, что все выглядит убедительно, иначе король бы что-нибудь заподозрил. Ты же понимаешь меня?

Было странно слышать, как королева просит его о прощении. Впрочем, с тех пор как Гальф очутился в Идиллиаме, с ним случилось немало странностей.

– Я не… то есть… кажется, я вас понимаю, – пробормотал он. – И, по-моему, все сложилось как нельзя лучше.

Слегка нагнувшись, королева поцеловала его в щеку. Ее губы были мягкими, а в дыхании чувствовался легкий запах клубники. В уголках глаз теснились маленькие морщинки, делавшие Магритт немного старше, чем сперва показалось Гальфу. И еще – немного печальнее.

Уже не в первый раз он задумался о том, какой была бы его собственная мать.

– Мои люди следили за вами всю ночь, – сказал капитан Оссилиус, тихо притворив за собою дверь. – Мы полагали, что вы придете в замок, и подготовили эту комнату. Здесь вы будете в безопасности. Вас никто не найдет.

– А что с Блистом? – поинтересовался Гальф. – Я украл у него ключи. Не думаю, что это его обрадует.

– Его обрадует кошелек с серебром, который я ему вручил, – ответил Оссилиус. – Он будет держать язык за зубами.

– Или лишится головы, – добавила королева Магритт так резко, что Гальф вздрогнул.

Пока она разговаривала с Гальфом, Нинус отошел в угол комнаты. Сейчас он сидел на корточках, раскачиваясь взад-вперед, и выглядел точно так же, как тот потерянный, покинутый мальчик, которого Гальф впервые встретил в Сфере небесной. Королева Магритт подошла к нему.

– Теперь, мой дорогой сын, – восторженно произнесла она, – мы должны продумать план. Некоторое время ты побудешь здесь, в полной безопасности, но я не хочу, чтобы ты оставался пленником дольше, чем это нужно, какой бы уютной ни была камера.

Она подняла Нинуса на ноги.

– Хочу сразу сказать тебе о короле Брутане, – продолжила королева. – Я ненавижу его за то, что он упрятал тебя в тюрьму. Я хочу, чтобы ты знал это, Нинус, и верил мне. Твое тюремное заключение – не моих рук дело. Веришь?

– Верю, мама, – ответил Нинус.

– Хорошо. Но ты не единственный, кого предал Брутан. – Ее губы дрогнули, и она сцепила руки, пытаясь унять охватившее ее волнение. – Есть еще трудность, связанная с Калией… То, что он делал с этой ведьмой… закрутил интрижку… Я никогда ему этого не прощу. Никогда! Променять меня на нее… – Судорожно сглотнув, она продолжила: – Итак, к плану. Ты должен занять трон, Нинус. Он твой по праву, и клянусь всем, что мне дорого, он в самом деле станет твоим. Король Брутан будет свергнут, и ты займешь его место!

Она остановилась; ее тяжелое дыхание было отчетливо слышно во внезапно наступившей тишине.

– В этом твою мать поддерживает Легион, – сказал капитан Оссилиус. – Тирании Брутана надо положить конец.

Гальф уставился на них. Возможно, Нинус и был наследником Брутана, но неужели они и правда считают, что этот несчастный мальчик годится в короли? Гальф не мог представить, как Нинус заботится о щенке, не то что о целом королевстве!..

Однако, похоже, идея пришлась принцу по душе. Его плечи (они были шире, чем у Гальфа, но не такие мускулистые) распрямились, а подбородок вздернулся. Казалось, Нинус вновь воспрял духом.

– Я… я буду хорошим королем, – сказал он, серьезно кивая. – Я буду милостив к своему отцу. Дам ему небольшой замок во внутренних землях Торонии. Пусть доживет там свои дни.

– Как пожелаешь, – сказала королева.

– А Тысячелетняя война, – Нинус распалялся все больше, явно почувствовав вкус к новой роли. Выставив вперед руку, он будто бы обращался с речью к жаждущей толпе: – я положу ей конец. Мой народ нуждается в мире. У всех будет вкусная еда, и празднества каждый вечер, и я объеду королевство, чтобы все могли увидеть своего правителя. – Он обернулся и хлопнул Гальфа по спине: – А ты, Гальф, всегда будешь рядом со мной. Мой первый придворный. Если бы не ты, меня бы здесь не было!

Гальф не знал, что и сказать. Хотя он уже начал привыкать к скорости, с которой менялось настроение Нинуса, это было уж слишком даже для него: от раздавленного тяготами жизни пленника до будущего короля – и все это в мгновение ока.

– Нинус прав, – подтвердила королева Магритт. – Когда он сядет на трон, ты должен быть рядом. Ты стал нам другом, Гальф.

Гальф провел рукой по своему акробатскому костюму, грязному, разошедшемуся по швам. Бродячий артист – придворный. Это еще забавнее, чем Нинус-король. И все же… Если Магритт права и когда-нибудь такое случится, все будет по-другому. Никаких больше насмешек, ехидных замечаний о его внешности, хохота за спиной. Мысль об этом казалась невероятной.

Остальные наблюдали за ним с надеждой.

– Конечно, Нинус, – сказал Гальф, – почту за честь. Раздался осторожный стук в дверь. Наполовину обнажив меч, капитан Оссилиус с осторожностью ее приоткрыл. Гальф услышал бормотание, затем дверь полностью отворилась, и в комнату вошла молодая светловолосая женщина в белом фартуке. Она несла поднос с едой. Вместо железных мисок, как в Сфере, здесь были фарфоровые тарелки, а вместо жесткого мяса и безвкусной каши – изысканные фрукты и свежайший хлеб, все еще дышавший жаром печи.

– Это Лиммони, – сказала королева. – Кроме меня и капитана Оссилиуса она – единственная, кто знает, что вы здесь. Каждый день она будет приносить вам еду и убирать комнату. Если захотите послать мне весточку – передайте вместе с Лиммони.

Щелкнув пальцами, королева отослала капитана Оссилиуса вглубь комнаты.

– А теперь давайте приведем их в порядок, – приказала она.

– Да, Ваше Величество, – откликнулся Оссилиус.

Он снял с плеча сумку и вытряхнул на кровать груду одежды. Нинус ахнул и провел рукой по тонкой и легкой ткани.

– Позже Лиммони принесет воды, чтобы вы могли вымыться. – Королева слегка сморщила нос и только этим и выдала свое недовольство. – А пока позвольте нам хотя бы одеть вас поприличней. Сперва ты, Нинус. Лиммони, пожалуйста, проводи нашего гостя наружу, пока не придет его очередь.

Лиммони поставила поднос и провела Гальфа назад в кладовую. Он вздрогнул, когда коснулся свиной туши, за которой скрывалась дверь. Женщина сжала его руку.

– Не бойся мертвых, – сказала она.

Она улыбалась, но улыбка, казалось, не подходила ее лицу. Тусклый свет падал ей на лоб и щеки под причудливыми углами. Гальфу вдруг почему-то показалось, что видит он ее одновременно с разных сторон.

– Вот. – Лиммони достала яблоко из кармана фартука. – Они замечательные.

Гальф взял ярко-зеленое яблоко и впился в него зубами. Сок потек по его подбородку. Мальчик никогда не пробовал ничего вкуснее.

Еле слышно Лиммони произнесла:

– Они тебя используют.

Гальф прекратил жевать, неуверенный в том, что правильно расслышал.

– Прошу прощения?

– Королева использовала тебя, чтобы спасти сына.

– Я знаю.

– Ты ей снова понадобишься. Скоро. Не верь ей. Не верь никому из них.

Гальф сглотнул, чуть не поперхнувшись непрожеванным куском. Пытаясь прокашляться, он почувствовал, как Лиммони вложила что-то ему в руку.

– Это тебе, – прошептала она. – Держи при себе. И спрячь. Вот твой настоящий друг.

Она наклонила голову. Резкие тени очертили ее лицо.

– Как и я. – С этими словами женщина развернулась и пошла прочь мимо висящих рядами туш.

– Подожди! – окликнул ее Гальф. – А они не спросят, куда ты делась?

Лиммони оглянулась на него через плечо.

– Они уже почти забыли, что я здесь была, – сказала она. – Будь осторожен, Гальф.

И она исчезла.

Гальф растерянно заморгал. И что это значит? Он мысленно повторил ее имя: Лиммони. Кто она? И почему пыталась ему помочь?

Он раскрыл ладонь и увидел сложенную кольцом золотую цепочку, на которой висел драгоценный камень зеленого цвета. Форма его была причудливой: с одной стороны – гладкая шлифовка, с другой – неровности и шероховатости. Будто отпилили от целой глыбы. Камень был странным и прекрасным, прямо как эта молодая женщина.

Она сказала, что она мой друг.

Он надел цепочку на шею и спрятал под одеждой, чтобы не было видно. Когда придет его черед переодеваться, он сделает это без свидетелей. Вряд ли кто-то будет возражать.

Гальф постучал в дверь комнатушки. Когда королева Магритт пригласила его войти, в голове акробата эхом отзывались слова Лиммони: «Не верь ей. Не верь никому из них».