Цитаты из книги «Финикийцы. Основатели Карфагена»

Несмотря на то что обычный финикиец предпочитал скальную гробницу, временами он не брезговал и простой могилой, особенно если под рукой не было подходящей скалы. В Карфагене и Утике много ранних захоронений такого типа, а в Мотии, где скальные гробницы не практиковались, погребение в землю осуществлялось в мелкие могилы в саркофагах, обычно монолитных.

Какой бы обряд ни применялся, финикиец выбирал хорошую могилу: по меньшей мере каменную гробницу, саркофаг или урну – и обычно не довольствовался просто ямой в земле.

В те времена многие предметы могли приноситься в жертву: еда и питье, птицы и животные и даже люди. Две надписи из святилища Тиннит в Карфагене недвусмысленно говорят о принесении в жертву детей. Нам знаком рассказ Диодора о бронзовой статуе, на руки которой клали жертвы, падавшие оттуда в пламя. А пока ребенок лежал на руках статуи, родственники гладили его, чтобы он не плакал. Описанием ритуала древних историков воспользовался Флобер в своем романе «Саламбо». Хочется думать, что с течением времени детские жертвоприношения становились реже и дети подменялись маленькими животными и птицами, во всяком случае, можно надеяться, что, когда содержание погребальных урн святилища Тиннит будет полностью изучено, мы получим доказательства смягчению нравов. Пока мы лишь можем сказать, что кости птиц и маленьких животных попадаются в урнах, однако костей младенцев гораздо больше. Взрослых в Финикии и ее колониях приносили в жертву реже, однако исторические источники упоминают принесение в жертву трех тысяч пленных в Тимере в 409 году во искупление гибели Тамилькара в сражении 480 года (странно, что месть задержалась более чем на семьдесят лет). В Карфагене ежегодно приносили одну человеческую жертву Мелькарту.

Однако самым важным из всех является святилище Тиннит в Саламбо, в Карфагене. Здесь впервые обнаружено достаточно доказательств древних историй о приношении детей в жертву Молоху финикийцами и ханаанеями и осквернении Иосией иерусалимского тофета, в период разрушения им идолопоклонничества в Иудее. Иерусалимский тофет был действительно тем местом, где человек «мог провести своего сына или дочь сквозь огонь Молоха». Теперь очевидно, что отвращение других народов к финикийцам из-за подобного ритуала было основано на действительных фактах.

Итак, мы подходим к последнему типу святилищ, жертвенному участку, или «тофету», упомянутому в Библии, который находился в долине детей Гиннома за Иерусалимом.

Подобные ханаанские и финикийские святилища обычно имели много стел, как святилище XIII века, обнаруженное недавно в Хацоре, и более ранний храм, середины бронзового века, в Библе.

Возвышенности, так часто упоминаемые в Ветхом Завете как ханаанские святилища, отличались от храмов, поскольку находились на открытых площадках с центральными алтарями или бетилями. Такие высокие места, которыми пользовались довольно долго, вероятно, характерны и для Финикии, и мы не должны удивляться тому, что сохранилось мало руин. Даже в I веке н. э. Веспасиан, отправившийся посоветоваться с оракулом на горе Кармел, не нашел ни статуи, ни храма, а только алтарь на открытом воздухе. Многие из святилищ, подобных святилищу на горе Кармел, располагались на холмах, особенно если посвящались божествам, связанным с погодными и природными явлениями.

Храм, обнаруженный в районе «Н» в Хацоре, имеет такую же тройственную форму с более узким портиком и тремя крыльями. С каждой стороны входа в главный зал сохранились круглые базальтовые основания колонн. Эти руины можно сравнить с хуже сохранившимся храмом подобного плана, найденным Вулли в Алалахе в слоях XIII века, и с храмом IX века в Телль-Тайянате в Сирии, имеющим ту же основную структуру, только без боковых залов. Без сомнения, подобные здания существовали в большинстве, если не во всех финикийских городах. Обычно они были окружены открытым двором и имели с фасада две колонны. Геродот упоминает о двух колоннах храма Мелькарта в Тире, «одной из золота и одной из изумрудов».

Как Тир почитал своего Мелькарта, так Сидон почитал своего Эшмуна, которого греки ассимилировали в Асклепия. Первоначально Эшмун был хтоническим божеством, но, как и Асклепий, отвечал за здоровье и врачевание. Миф из угаритских текстов о плодородии и урожае, пересказанный нами выше, широко распространился по Ближнему Востоку. Он известен в литературе как миф о Венере и Адонисе, или – если использовать традиционные финикийские имена – Астарте и Эшмуне, той же самой паре, которая в Вавилонии появляется как Иштар и Таммуз, а в Египте – Исида и Осирис.

В угаритских текстах главным богом выступает Эл, однако это имя – всего лишь семитское слово «бог», появляющееся, например, в библейском имени Элогим (множественное число). Другими общими словами были Баал и Баалат, «господин» и «госпожа»; Милк, «царь» или «правитель»; и Адон (евр. Адонай), «владыка». Эти титулы использовались отдельно или в связи со специфическим именем божества. Например, главный бог Тира Мелькарт, который – из-за главенства Тира – был также главным финикийским богом, особенно в основанном тирянами Карфагене, обычно назывался Баал Мелькарт. Имя Мелькарт включает слово «милк» и означает «правитель города» («карт» – город; элемент, появляющийся также в названии Карфагена «картшадашт», Новый город). Мелькарт, который у греков слился с Гераклом, первоначально был божеством солнца, однако позднее – несомненно тогда, когда финикийцы стали господствовать на морях, – он приобрел и морские атрибуты. Его важность в карфагенском пантеоне доказывается тем фактом, что карфагеняне долгие годы посылали щедрые дары (десятину) в храм Мелькарта в Тире