Когда поездка заканчивается, уже темнеет, и он, ласково разбудив Майкла, передает его Хосефине, и все идут через Пласа Тапатиа к собору, где уже сколотили маленький помост и вот-вот начнется представление.

И тут он замечает Адана.

На его давнем cuate^[69] помятый деловой костюм, и вид у него усталый, точно он только что вернулся из долгой поездки. Адан тоже видит Арта и направляется в общественный туалет на краю plaza.

– Мне нужно помыть руки, – говорит Арт. – Майкл, а тебе не нужно зайти?

Скажи «нет», малыш, скажи «нет».

– Я в ресторане заходил.

– Ступайте тогда смотрите шоу, – говорит Арт. – Я догоню вас.

Когда Арт входит, Адан стоит, прислонившись к стене. Арт начинает обходить кабинки, проверяя, пустые ли, но Адан останавливает:

– Я уже проверил. И сюда никто не войдет. Давненько не виделись, Артуро.

– Чего тебе надо?

– Мы знаем, это ты.

– О чем ты?

– Кончай придуриваться. Ответь мне только на один вопрос: ты хоть понимаешь, что ты делаешь?

– Свою работу, – отвечает Арт. – Ничего личного.

– Ничего? Когда человек набрасывается на своих друзей, это очень даже личное.

– Мы давно не друзья.

– Мой дядя очень огорчен.

Арт пожимает плечами.

– Ты ведь называл его Тио, – говорит Адан. – Так же, как и я.

– Это было давно. Времена меняются.

– Это не меняется, – возражает Адан. – Такое – навсегда. Ты принимал его покровительство, советы, помощь. Он сделал из тебя то, что ты есть.

– Мы друг друга взаимно сделали.

Адан качает головой:

– Поэтому ты и можешь рассчитывать на лояльность. Или благодарность.

Он тянется к нагрудному карману, и Арт делает к нему шаг, чтобы помешать выдернуть пистолет.

– Остынь. – Из кармана Адан вытаскивает конверт и кладет на край раковины. – Тут сто тысяч американских долларов. Наличными. Но если хочешь, можем открыть счет на Кайманах, в Коста-Рике…

– Я не продаюсь.

– Правда? А что, собственно, переменилось?

Арт сгребает его, прижимает к стене и обхлопывает сверху донизу.

– На тебе микрофон, Адан? Подставляешь меня? А где твои долбаные камеры?

Отпустив его, Арт кидается обыскивать кабинки, раковины. Но не находит ничего и без сил приваливается к стене.

– Сто тысяч прямо сейчас в качестве аванса, – говорит Адан. – И еще сто за имя твоего soplon. А потом по двадцать в месяц, чтоб ты ничего не делал.

Арт мотает головой.

– Я передам Тио, что ты не взял, – говорит Адан. – Предпочитаешь другую оплату? Хорошо, с нашей подачи ты проведешь столько облав на марихуану, что снова станешь звездой. Это план А.

– А какой план Б?

Теперь Адан хватает Арта за грудки и шепчет ему на ухо:

– Артуро, ты неблагодарный диего – сукин сын. Но ты все еще мой друг, и я тебя люблю. Так что как хочешь, бери деньги или не бери, но отступись. Ты сам не понимаешь, во что вляпался.

Адан чуть запрокидывает голову, чтобы заглянуть ему в глаза, и повторяет:

– Сам не понимаешь во что.

Отступив, Адан берет конверт, поднимает его.

– Да? Нет?

Арт отрицательно мотает головой.

Пожав плечами, Адан сует конверт в карман.

– Артуро! Тебе про план Б даже и знать ни к чему.

И выходит.

Арт, подойдя к раковине, открывает кран и ополаскивает холодной водой лицо. Потом вытирается и выходит. И возвращается к семье.

Они стоят в толпе, перед подмостками, дети в восторге подпрыгивают при виде кривляния актеров: один наряжен архангелом Гавриилом, другой – падшим ангелом Люцифером; те дубасят друг друга по голове палками, сражаясь за душу младенца Христа.

Когда они едут домой, от бровки трогается «форд-бронко» и следует за ними. Дети, конечно, ничего не замечают, они крепко спят; ни Элсия, ни Гвадалупа, ни Хосефина тоже не видят ничего, но Арт следит за машиной в зеркало заднего вида. Арт лавирует в потоке машин, но «форд» как прилип. И даже не пытается маскироваться. Значит, это Адан, думает Арт, старается подчеркнуть всю серьезность предложения.

Когда Арт сворачивает на подъездную дорогу, «форд» проезжает мимо, потом, развернувшись, припарковывается через дорогу в полуквартале от его дома.

Арт провожает семью в дом и делает вид, будто забыл что-то в машине. Выйдя, он подходит к «форду» и стучит по стеклу. Когда оно опускается, Арт по пояс всовывается в салон, вбивает водителя в спинку сиденья, лезет в его левый нагрудный карман и выдирает оттуда бумажник.

Потом бросает бумажник с жетоном «Полиция Халиско» копу на колени.

– В доме моя семья, – говорит Арт. – Если ты напугаешь их, если даже только попытаешься запугивать, если они хотя бы заподозрят, для чего ты торчишь тут, я вернусь, возьму pistola, тот, что у тебя за поясом, и затолкаю тебе в задницу, да так, что он через рот выскочит. Понял меня, братец?

– Я только делаю свою работу, ты, братец.

– Так делай ее лучше.

Итак, Тио передал мне сообщение, думает Арт, заходя в дом. Оно означает: не вздумай подставлять друзей.

После почти бессонной ночи Арт наливает себе чашку кофе и глотает горячую жидкость, пока его семья просыпается. Потом готовит завтрак детям, целует на прощание Элси и едет в офис.

По пути он тормозит у телефона-автомата и ставит жирный крест на своей карьере: звонит в округ Пиэрс, Аризона, в департамент шерифа.

– Веселого Рождества, – говорит он для начала, а потом рассказывает им про восемьсот коробок кокаина.

После чего отправляется в офис и ждет звонка.

На следующее утро, когда Элсия возвращается домой из гастронома, ее начинает преследовать какая-то машина. Ничуть притом не таясь, следует за ней как привязанная. Элсия не знает, что делать. Ехать домой? Страшно вылезать из машины. И она сворачивает к офису Управления по борьбе с наркотиками. Она в панике: дети сидят на заднем сиденье. До офиса еще целых три квартала, как вдруг преследующая машина прижимает ее к обочине и из салона выскакивают четверо мужчин с оружием.

Главный мельком показывает ей жетон «Полиция Халиско».

– Ваше водительское удостоверение, сеньора Келлер, – произносит он.

Руки у Элсии трясутся, пока она нашаривает документы. Полицейский замечает:

– Какие славные ребятишки.

Элсия слышит будто со стороны свой ответ:

– Спасибо.

Она протягивает ему удостоверение.

– Паспорт?

– Он дома.

– Но вам полагается иметь его при себе.

– Я знаю, но мы здесь уже давно и…

– Может быть, слишком давно. Боюсь, вам придется проехать со мной.

– Но со мной дети…

– Я вижу, сеньора, но вы все равно должны проехать со мной.

Элсия чувствует, что вот-вот расплачется.

– Но как же дети?

Коп, извинившись, на минутку отходит к своей машине. Элсия сидит, стараясь успокоиться, минуты тянутся бесконечно. Она борется с искушением взглянуть в зеркало заднего вида, посмотреть, что происходит, и с желанием попросту выскочить из машины и убежать с детьми. Наконец коп возвращается. Наклоняется к окну и говорит с изысканной любезностью:

– Мы в Мексике с уважением относимся к семье. Всего вам хорошего.

Арт наконец дождался звонка.

Звонит Тим Тейлор сообщить, что до него дошли тревожные слухи и им требуется поговорить.

Тейлор все еще орет в трубке, когда за окном раздаются автоматные очереди.

План Б.

Сначала слышится рев машины, летящей на бешеной скорости, потом вступает автомат АК-47, а в следующий момент все уже лежат на полу под прикрытием столов. Арт, Эрни и Шэг, переждав несколько минут после того, как стрельба затихает, выходят взглянуть на машину Арта. От окон «форда-таурус» остались только осколки, шины спущены, и десятки огромных дыр зияют в бортах.

– Теперь вряд ли, босс, – замечает Шэг, – вы сможете сбыть его по сходной цене.

Через несколько минут появляются federales.

А может, они тут уже и были, мелькает у Арта.

Его везут в участок, там полковник Вэга с озабоченным видом говорит:

– Слава богу, вы не сидели в этой машине. Кто мог это сделать? У вас в городе есть враги, сеньор Келлер?

– И вы даже знаете кто, – огрызается Арт. – Ваш хороший мальчик Баррера.

Вэга с картинным изумлением распахивает глаза:

– Мигель Анхель Баррера? Но зачем ему это? Вы же сами говорили, что дон Мигель не фигурирует ни в одном вашем расследовании.

Вэга томит его в комнате для допросов три с половиной часа, в основном интересуясь его расследованиями якобы для выяснения мотива нападения.

Эрни побаивается, что Арт уже и не выйдет оттуда. Он устраивается в вестибюле и отказывается уходить, пока не появится его босс. А Шэг в это время едет в дом Келлера и говорит Элсии:

– С Артом все в порядке, но…

Когда Арт возвращается домой, Элсия в спальне упаковывает вещи.

– Я взяла нам билеты на рейс в Сан-Диего на сегодняшний вечер, – говорит она. – Поживем пока у моих родителей.

– Что случилось?

– Я боюсь, Арт. – И она рассказывает мужу о том, как ее преследовали, и про то, каково ей было услышать, что машину мужа расстреляли, а его самого отвезли в участок federales.

– Никогда раньше, Арт, я не была так напугана. Я хочу уехать из Мексики.

– Не бойся.

Элсия смотрит на него как на ненормального:

– Твою машину расстреляли, Арт.

– Они знали, что меня в ней нет.

– А когда они станут бомбить дом, то прежде проверят, что меня с детьми там нет?

– Семье они не станут причинять вреда.

– У них что же, – интересуется она, – существует такое правило?

– Ну да, – подтверждает он. – И вообще, охотятся они на меня. Тут личное.

– Что значит – личное?

Он долго тянет с ответом, и она не выдерживает:

– Арт, что ты имеешь в виду?

Он усаживает ее и рассказывает о своих прежних отношениях с Тио и Аданом Баррера. О засаде в Бадирагуато, об убийстве шестерых захваченных и про то, сколько лет он держал рот на замке насчет всего этого. Как это помогло Тио организовать свою Федерасьон, которая сейчас наводняет улицы Америки крэком, и что теперь он должен бороться и победить.

Элсия с сомнением смотрит на него:

– И ты взвалил весь этот груз себе на плечи?

Он кивает.

– Ты, похоже, очень сильный парень, Арт. Зря ты себя казнишь за прошлое. Ты ни в чем не виноват. Откуда ты мог знать, какая у Барреры цель?

– Иногда мне кажется, что я догадывался, только не хотел сознаваться себе в этом.

– И теперь, значит, ты должен искупить свою вину? Как? Уничтожить Барреру? Даже если это будет стоить тебе жизни?

– Ну… да.

Элсия, встав, уходит в ванную. Арту кажется, что ее нет целую вечность, на самом деле выходит она всего через несколько минут, идет в гардеробную. Вытаскивает его чемодан и швыряет на кровать.

– Поедем с нами.

– Не могу.

– Твой крестовый поход для тебя важнее, чем твоя семья?

– Нет, семья для меня самое важное.

– Вот и докажи это. Поедем с нами.

– Элсия…

– Желаешь остаться тут и вести справедливую борьбу? Прекрасно! Но если ты хочешь сберечь семью, то начинай упаковываться. Бери, чтоб хватило на несколько дней. Тим Тейлор сказал, он распорядится, чтоб остальные наши вещи упаковали и переправили по новому адресу.

– Ты говорила об этом с Тейлором?

– Он позвонил. Ты, кстати, этого не сделал.

– Но у меня не было возможности!

– И что, мне должно стать легче от твоих оправданий?

– Черт побери, Элси! Чего ты добиваешься?

– Чтоб ты уехал с нами!

– Ну не могу я!!!

Арт сидит на кровати, пустой чемодан рядом словно вещественное доказательство: он не любит свою семью. Но он же любит их, глубоко и сильно, а все равно не может заставить себя сделать то, о чем просит жена.

Почему не могу? – задает он себе вопрос. Может, Элсия права? И мне мой крестовый поход дороже семьи?

– Ты что, не соображаешь? – спрашивает Элсия. – Дело не в Баррере. Дело в тебе. Это ты сам не можешь простить себя. Ты одержим желанием наказать себя!

– Спасибо пребольшое за сеанс психотерапии.

– Да пошел ты, Арт! – Элсия защелкивает чемодан. – Я вызвала такси.

– Ну хоть позволь мне отвезти вас в аэропорт.

– Если сам не сядешь в самолет – нет. Я не хочу расстраивать детей.

Арт, подняв чемоданы, несет вниз. Стоит там, пережидая прощальные объятия с Хосефиной и слезы. Он присаживается на корточки обнять Кэсси и Майкла. Майкл ничего не понимает, а слезы Кэсси теплой влагой орошают щеку Арта.

– Папа, почему ты не едешь с нами? – спрашивает девочка.

– У меня тут работа. Но скоро я приеду.

– Но я хочу, чтоб ты с нами поехал!

– Вам будет весело с дедушкой и бабушкой, – успокаивает он.

Раздается звук клаксона, и Арт выносит чемоданы.

На улице шумит posada – местные ребятишки, наряженные Иосифом, Марией, королями и пастухами. Пастухи бьют посохами, украшенными лентами и цветами, в такт музыке маленького оркестрика, сопровождающего процессию по улице. Передавать чемоданы таксисту Арту приходится над головой детей.

– Aeropuerto^[70], – говорит Арт.

Пока водитель укладывает чемоданы в багажник, Арт усаживает детей на заднее сиденье. Он снова обнимает и целует их, удерживает на лице улыбку, прощаясь. Элсия стоит у передней пассажирской дверцы. Арт обнимает жену, тянется к губам, но она уклоняется, и поцелуй приходится в щеку.

– Я люблю тебя, – говорит он.

– Береги себя, Арт.

Элсия забирается в машину. Арт смотрит вслед, пока красные огоньки не исчезают в ночи.

Вдали слышится пение:

 
Войдите, святые пилигримы,
В этот скромный дом.
Жилище мое бедно,
Но дар этот идет от самого сердца…
 

Арт замечает белый «бронко», по-прежнему припаркованный через дорогу, и направляется к машине. По пути налетает на маленького мальчика, тот задает ритуальный вопрос:

– Приютите переночевать сегодня, сеньор? У вас есть комната для нас?

– Что?

– Переночевать…

– А, нет, не сегодня.

Наконец Арт добирается до «форда» и стучит в окно. Когда стекло опускается, он хватает копа, вытягивает его через окно и наносит три прямых жестких удара правой. Удерживая его за рубашку, Арт бьет его снова и снова с криками:

– Я же велел тебе не лезть к моей семье! Я приказывал – не лезь к моей семье!

Кто-то с трудом отрывает его от копа.

Арт сбрасывает их руки и направляется к дому. Полицейский как свалился, так и лежит на том же месте. Арт оборачивается: коп тянется и выдергивает из-за пояса пистолет.

– Ну-ну, давай! – подначивает его Арт. – Давай, сукин ты сын!

Коп опускает пистолет.

Арт пробирается через ошеломленную толпу и входит в дом. Опрокинув пару стаканчиков крепкого виски, он отправляется спать.

Рождество Арт проводит с Эрни и Тересой Идальго, по их настоянию и вопреки своим возражениям. Приходит он к ним уже поздно, ему больно видеть, как Эрнесто-младший и Хьюго разворачивают свои подарки, но он тоже принес им игрушки, и мальчишки, ошалевшие от радостного возбуждения, скачут вокруг него, визжа:

– Тио Артуро! Тио Артуро!

Есть Арту совсем не хочется. Но Тереса приложила столько стараний, чтобы приготовить традиционный обед с индейкой (традиционный для него, но не для испанской семьи), что он принуждает себя съесть огромную порцию индейки с картофельным пюре. Он настаивает, что поможет убрать со стола, а на кухне Эрни говорит ему:

– Босс, мне предложили перевод в Эль-Пасо.

– Да?

– Наверное, соглашусь.

– Хорошо.

У Эрни в глазах слезы.

– Это все Тереса. Она боится. За меня, за мальчиков.

– Ты не обязан оправдываться передо мной.

– Обязан.

– Перестань, я не виню тебя.

Тио спустил псов-federales трепать агентов наркоуправления в Гвадалахаре. Federales нагрянули в офис в поисках оружия, незаконных подслушивающих устройств и чуть ли не наркотиков. Они по два-три раза за день останавливают машины агентов под самыми пустячными, надуманными предлогами. A sicarios Тио проезжают мимо их домов вечерами или паркуются через дорогу и приветствуют по утрам, когда те выходят за газетами.

Так что Арт не винит Эрни за бегство в Эль-Пасо. Если я потерял семью, думает он, это вовсе не означает, что и он должен терять свою.

– Думаю, – говорит он, – ты поступаешь правильно, Эрни.

– Прости, босс…

– Да ладно.

Они неловко обнимаются.

А потом Эрни говорит:

– На новую работу только через месяц, так что…

– Конечно. Мы еще повыдираем им перья до твоего отъезда.

Вскоре после десерта Арт извинятся и уходит. Ему невыносима мысль, что придется возвращаться в пустой дом, и он ездит по городу, пока не находит открытый бар. Виски не действует на него, ему все еще невмоготу идти домой, и он едет в аэропорт.

Сидя в машине на краю летного поля, он наблюдает, как прибывает рейс «СЕТКО».

– Для Джонни и Кэти, – бормочет он про себя, – для Джимми и Мэри. Прибывает Санта-Клаус с подарками для всех послушных ребятишек.

Мы могли бы конфисковать столько «снега», что хватило бы на всю миннесотскую зиму, думает он, но «снег» будет все прибывать и прибывать. А наличных – можно было бы выплатить национальный долг, но они все равно будут стекаться ручейками в реки. Пока действует Мексиканский Батут, все это без толку. Кокаин прямо-таки скачет из Колумбии в Гондурас, в Мексику, а потом в Штаты. Превращается в крэк и весело выкатывается на улицы.

Белый ДС-4 стоит на полосе.

Этот кокс не предназначен для ноздрей биржевых маклеров или восходящих звезд. Кокаин этот будут продавать по десять баксов за порцию беднякам, в основном черным и испанцам. Этот кокс не пойдет на Уолл-стрит или в Голливуд, он отправится в Гарлем или Уоттс, в Южный Чикаго и Восточный Лос-Анджелес, в Роксбери и баррио Логан.

Арт, сидя на обочине, наблюдает, как federales заканчивают погрузку кокаина в грузовики. Все как всегда: четко, слаженно, организованно – по заведенному порядку «СЕТКО».

И он уже готов уехать домой, когда происходит нечто новенькое.

Federales начинают грузить что-то в самолет. Арт наблюдает, как они заносят ящик за ящиком в багажное отделение ДС-4.

Что за черт? – недоумевает он.

Он чуть переводит бинокль и видит: за погрузкой следит Тио.

Нет, какого черта? Что такое они могут грузить в самолет?

Арт строит всякие догадки по пути домой.

Хорошо, думает он, у вас самолеты, вывозящие кокаин из Колумбии. Самолеты не управляются никакими радиосигналами и летят не по радару. Они делают посадку на дозаправку в Гондурасе под защитой Рамона Мэтти, чей партнер, кубинец-эмигрант, участвовал в давней «Операции 40».

Затем самолеты летят в Гвадалахару, где их разгружают под защитой Тио, и переправляют в один из трех картелей: в Залив, Сонору или Баху. Картели перевозят кокс через границу на надежные базы, откуда его забирают колумбийцы по тысяче долларов за кило. Затем мексиканские картели выплачивают Тио процент от этой сделки.

Это и есть Мексиканский Батут, думает Арт: кокаин перескакивает из Медельина в Гондурас, в Мексику, в Штаты. А гондурасский офис Управления по борьбе с наркотиками закрывают. Мексика не желает заниматься наркотиками. И Департамент юстиции, и Государственный департамент знать ничего не хотят. Не видят зла, не слышат про зло и, господи, даже говорить про него не желают.

Ладно, это старая новость.

Но что есть новенького?

А новенькое – груз перевозят в оба конца. Теперь отправляют что-то в другую сторону.

Что?

Арт ломает над этим голову, отпирая дверь и заходя в пустой дом. И тут же в затылок ему упирается ствол.

– Не оборачивайся!

– Не буду. – Пошел ты, конечно не буду. Мне страшно уже оттого, что я чувствую пистолет. Мне ни к чему еще и видеть его.

– Видишь, Арт, как это легко? – спрашивает голос. – Прикончить тебя?

Американец, думает Арт. С Восточного побережья. Нью-Йорк. Он рискнул бросить взгляд вниз, но все, что увидел, – носки мужских ботинок.

Черные, отполированные до зеркального блеска.

– Я все понял, Сол, – говорит Арт.

Мгновенная пауза подсказывает – угадал он правильно.

– Это было на самом деле глупо, Арт, – говорит Сол.

И взводит курок.

Арт слышит сухой металлический щелчок.

– Господи… – бормочет он.

Колени у него слабеют, ноги подгибаются, сейчас он грохнется на пол. Сердце несется вскачь, тело опалил жар. Он с трудом дышит.