(Телефонный разговор).
МЕГАН. Алло?
РОЗА. Валентина?
МЕГАН. Роза?
РОЗА. Это ты?
МЕГАН. Это Меган. Кто еще может быть?
РОЗА. Не знаю. Это не я.
МЕГАН. Кто такая Валентина?
РОЗА. Кто это, все-таки?
МЕГАН. Это Меган.
РОЗА. Если ты – Меган, кто тогда я?
МЕГАН. Ты – Роза.
РОЗА. Я так не думаю.
МЕГАН. Ты пила?
РОЗА. Не помню. Ты уверена, что это я? Потому что на меня не похоже. Конечно, на меня никогда ничего не похоже. Так я узнаю, что меня здесь нет. Если похоже на меня, значит, это кто-то еще.
МЕГАН. Сладенькая, что-то не так?
РОЗА. Нет. Все прекрасно. Наташа говорит, что я сыграю изумительно. Я только не знаю, когда это случится. Не сегодня точно. Я думаю, она путает меня с кем-то еще, кто живет у нее в голове. И я не хочу жить в голове Наташи. Там очень страшно, в ее голове. Где-то капает вода, и ребенок кричит в другой комнате, и кто-то рубит пианино топором. Почему ты позвонила мне?
МЕГАН. Я тебе не звонила. Ты позвонила мне.
РОЗА. Извини. Я думала, у тебя другой номер. Я звонила Валентине.
МЕГАН. Я не знаю, кто это.
РОЗА. Я надеялась, ты мне скажешь. Хочешь пойти в кино?
МЕГАН. Нет, не хочу я идти в кино. Я и так в кино. И ты тоже.
РОЗА. Точно. Но сначала я должна принять ванну.
КОУТС. Не нужно тебе принимать ванну. Ты всегда очень чистая. Ты пахнешь выстиранным бельем. И ты пищишь, когда я растираю тебя пальцами. Мне нравится, когда пищат. Только не мыши. Мышей я не люблю.
МЕГАН. Кто это? С тобой кто-то еще?
РОЗА. Я ощущаю себя грязной. Благодаря Коутсу я всегда ощущаю себя грязной. Это один из его талантов. В Англии, должно быть, действительно грязно. Мне очень хочется оказаться там прямо сейчас. Но при условии, что Коутс будет где-то еще.
КОУТС. Я где-то еще. И всегда был где-то еще. Я целиком и полностью фрагмент твоего воображения.
РОЗА. Не входи.
МЕГАН. С кем ты разговариваешь?
РОЗА. Я думала, с Валентиной, но оказывается, с тобой. Ты говоришь не так, как она. Если только я не Валентина. Может, причина в том, что у меня простуда. По какому номеру я звонила?
МЕГАН. Ты звонила мне.
РОЗА. Да, как скажешь. Позже я попробую еще раз.
МЕГАН. Роза, я иду к тебе, хорошо?
РОЗА. Нет. Сюда не приходи. Потому что меня здесь нет. Плюс я голая. И мокрая. Я встречусь с тобой там.
МЕГАН. Где?
РОЗА. Я не знаю. Ты узнаешь меня, когда не увидишь. Я буду девушкой, которой там нет. Только будь осторожна. У меня было предчувствие, что произойдет что-то ужасное. Я на минутку задремала в ванной и увидела это во сне. Мужчину с обезьяной.
КОУТС. Зеленый чай. Существо следует за мной по верху стены, еще и улыбается.
РОЗА. И когда принимаешь ванну, тщательно мой каждую часть своего тела. Потому что мужчины – враг, и мужчины – отвратительно грязные существа, как обезьяны, но если мы тоже будем грязные, тогда как Бог сможет различить нас, чтобы отправить всех мужчин в ад. Хотя, у мужчин есть пенисы. По крайней мере, у тех, кто встречался мне до сих пор.
НАТАША. Стоп.
РОЗА. У Коутса есть пенис.
МЕГАН. Коутс – просто пенис.
ЭМИЛИЯ. У Леонардо да Винчи был пенис. Он им рисовал.
НАТАША. СТОП!
РОЗА. У Наташи пениса нет. Я это точно знаю, потому что одной ночью, когда разразилась гроза, я…
НАТАША. Я сказала: «СТОП!» – черт побери. И вы все должны выполнять мою команду, когда я говорю: «Стоп!»
РОЗА. Мы сожалеем. Мы не можем соединить вас с нужным вам абонентом, потому что вы набрали неправильный номер. Извините. Попробуйте еще раз после того, как умрете.
МЕГАН. Когда я пришла туда, у дома уже стояла «скорая» и несколько патрульных автомобилей. Она сказали мне, что она мертва.
МУЛЛИГАН. Вам часто приходили от нее такие странные телефонные звонки?
МЕГАН. Не такие странные, как этот.
МУЛЛИГАН. Кто такая Валентина, которую она упоминала.
МЕГАН. Понятия не имею.
МУЛЛИГАН. И вы слышали, как она говорила с кем-то еще?
ЭМИЛИЯ. Детектив, хотите копченых сосисок?
НАТАША. Почему ты предлагаешь ему копченые сосиски?
ЭМИЛИЯ. Я подумала, что это тот самый момент, когда я должна предложить ему конченых сосисок.
КОУТС. Пальцы мертвецов.
НАТАША. Сколько ты выпила?
ЭМИЛИЯ. Мы вырезали копченые сосиски?
НАТАША. Не было там никаких копченых сосисок.
ЭМИЛИЯ (показывает сценарий). Но тут так написано. Черным по белому. Посмотри. «Детектив, хотите копченых сосисок?»
НАТАША. Дай взглянуть.
ЭМИЛИЯ. Я знаю, потому что помню сосиски.
НАТАША. Я такого не писала.
КОУТС. Сценарий писала не ты. Я.
НАТАША. Мы сотрудничали.
КОУТС. Может, ты. Я – нет.
ЭМИЛИЯ. Но она – великий режиссер. Она создает фильм, как Бог создавал Нью-Джерси. Если ты действительно нацарапал несколько слов до съемок, они – всего лишь заготовка для ее творческого процесса, растворяются в нем, едва только она и ее возлюбленная, камера, берутся за дело. Не могу представить тебя автором этого фильма только потому, что ты написал сценарий.
КОУТС. Что ж, я – не автор реплики: «Детектив, хотите копченых сосисок?»
НАТАША. Если ты этого не писал, и я не писала, тогда кто?
ЭМИЛИЯ. Должно быть, сотрудничающий с нами Бог. Мы должны остановить его, прежде чем он посотрудничает вновь. Всякий раз, когда Бог сотрудничает, кто-то умирает.
МУЛЛИГАН. Мне без разницы, кто вставил эти сосиски. Речь сейчас не о сосисках.
ЭМИЛИЯ. Все у нас о сосисках.
НАТАША. Эмилия слишком много выпила. Она не знает, что говорит.
КОУТС. Она не знает, что говорит, и когда трезвая.
ЭМИЛИЯ. Я точно знаю, что говорю. И трезвой никогда не бываю. Так что я говорю?
МУЛЛИГАН. Я просто хочу понять, что произошло с этой девушкой.
КОУТС. Правда в том, что у Розы какое-то время были эмоциональные проблемы. Но некоторые не хотели этого замечать.
МЕГАН. Но ты замечал, так? Именно это ты ищешь в женщине, потому что можешь наброситься на нее, как гиена.
КОУТС. Гиены – важный элемент в пищевой цепочке. Стервятники необходимы, чтобы пожирать маленьких и слабых. Это называется прореживать стадо. Я направляю тебя к странице шестьдесят десять «Руководства хищника», где ясно и понятно объясняется, что у каждой потенциальной жертвы есть зона особой уязвимости, и фокус в том, чтобы найти ее, придержать эту информацию до нужного момента, а потом воспользоваться ею. Изъян возлюбленной – твой союзник. Твой путь в крепость. Именно благодаря этому изъяну она начинает обожать в тебе то, что менее всего достойно любви. И когда ты придавливаешь его пальцем, она беспомощно трепещет под твоей рукой. И она трепетала.
МУЛЛИГАН. У вас были отношения с умершей девушкой?
КОУТС. В свое оправдание скажу, что тогда она была жива.
МУЛЛИГАН. Остальные знали о том, что происходит?
ЭМИЛИЯ. Я ничего не знала. Я – итальянка.
НАТАША. Я не слежу за тем, кто с кем спит. Мои отношения со съемочной группой чисто профессиональные. К ней я питала самые теплые чувства. Она была очаровательной девушкой, но потерянной.
РОЗА. Я приехала в Нью-Йорк учиться актерскому мастерству. Выросла в приютах. Была никем. Хотела начать все с чистого листа. Когда впервые оказалась здесь, меня переполняли надежды. Но я возненавидела актерскую школу. Играть нужно так. Нет, играть нужно этак. Это система. Нет, то – система. Этот учитель – Бог. Нет, тот учитель – Бог, а этот – дьявол. Поклоняйся мне. Нет, поклоняйся мне. Они улыбались и резали тебе глотку. Все это совершенно меня не устраивало. Я подумала, что все наладится, если я уйду оттуда и начну работать. Поэтому я бросила школу и начала ходить на актерские пробы. Но на многие роли меня даже не рассматривали из-за моего акцента.
КОУТС. У американцев нет вкуса и очень маленькие мозги. Они верят, что на земле только они одни говорят без акцента. Когда американцы говорят на английском, создается полное ощущение, что лают собаки.
РОЗА. И мои волосы. В американской культурной традиции не существует испаноязычных блондинок. Я не получала англо-саксонские роли из-за испанского акцента, и не получала роли испаноязычных из-за цвета волос. В итоге я покрасила волосы, и стала девушкой с крашеными волосами и акцентом. Деньги заканчивались. Не хватало даже на еду. Я стояла на краю пропасти и смотрела на воду. Поздно вечером пошла в столовую и заказала суп. Заплатить не могла, но там работала моя подруга Меган, и обычно ей удавалось накормить меня без денег.
МЕГАН. Я – всегда лучная подруга.
РОЗА. Но в тот вечер у Меган был выходной, и управляющий, поняв, что денег у меня нет, сказал, что вызывает полицию. Я начала плакать. В двух столиках от меня сидела эта красивая русская женщина и о чем-то спорила с итальянкой. Подняла голову, увидела, что я плачу, увидела, как груб со мной управляющий, тут же вскочила и бросилась ко мне как львица, защищающая своего детеныша. Она до смерти напугала управляющего, купила мне обед, выслушала мою историю. Она была так добра ко мне. И она сказала Эмилии, прямо там, за столиком…
НАТАША. Это она. Это девушка в ванне. Ты видишь? Случайные события. Бог сотрудничает.
РОЗА. Я понятия не имела, о чем она говорила, и в голове мелькнула мысль, что я попала в руки опасной маньячки, но меня это не волновало. Она была такой восхитительной. И они забрали меня к себе. Оставили переночевать. А на следующий день мы уже снимали кино. Все было, как сон. Наташа – это сон.
НАТАША. Все – кино. Ты – звезда в собственном фильме, исполнитель одной из главных ролей в некоторых фильмах других людей и участник массовки в большинстве. Но если принять за реальность ситуацию, в которой все – кино, тогда любые страдания и унижения имеют значение. Все необходимо для кино, которое ставит Бог. И тот факт, что Бог воображаемый, уже не проблема, потому что он – персонаж в чьем-то еще кино, которое ставит другой Бог, который, в свою очередь, персонаж еще в одном кино. Все это кино, бесконечная череда пребывающих друг в друге фильмов, на манер матрешек, один в другом, зеркала, отражающие другие зеркала. Главное – понять, в каком ты кино. Если думать, что ты в одном кино, а на самом деле ты в другом, человек может погибнуть.
МУЛЛИГАН. Это произошло с Розой? Она оказалась не в том кино?
НАТАША. Роза приняла слишком много таблеток снотворного и утонула.
МУЛЛИГАН. То есть вы думаете, что она пыталась покончить с собой?
НАТАША. Нет. Я не думаю, что она предприняла такую попытку. Я думаю, это был несчастный случай. Она потеряла счет принятым таблеткам. Девушка она была очень обаятельная, но неорганизованная. Я старалась научить ее осторожности. По части налаживания жизни. Приоритетов. Мужчин. Она совершенно не разбиралась в мужчинах.
КОУТС. За это, от имени моей половины человечества, я хочу выразить благодарность.
МУЛЛИГАН. Как я понимаю, ваша жизнь организована очень хорошо. Вы осторожная. Вы обращаете внимание на малейшие подробности в вашей работе.
НАТАША. Если не будешь острожной, то умрешь. Человек все равно умрет. Но если не быть осторожным, умрешь быстрее.
МУЛЛИГАН. А вы в мужчинах разбираетесь?
НАТАША. Нет.
КОУТС. Бойся смерти от воды.
НАТАША. У вас близкие отношения с вашей дочерью, детектив?
МУЛЛИГАН. Нет.
НАТАША. А вы хотите, чтобы они были близкими?
МУЛЛИГАН. Что я хочу, значения не имеет. Маленькой девочкой она любила меня. Теперь никогда мне не звонит. Не отвечает на мои письма. Не говорит мне, почему. Наверное, я сделал что-то не так, но понятия не имею, что именно.
НАТАША. Вы провели жизнь, разгадывая загадки, но эту загадку не разгадать никому: почему люди перестают тебя любить?
О проекте
О подписке