– С кавалеристами и этими вашими… как их… тачанками всё понятно. А каковой вы видите тактику применения пехотно-штурмовой роты? – спокойно и рассудительно, видно, ничуть не огорчившись проигрышу, интересуется бывший «красный комкор» генерал-майор Иностранцев.

– Рубеж атаки назначается за сто – сто пятьдесят шагов от неприятельских окопов. До этого штурмовики двигаются, следуя в колонну по два за бронемашинами и прикрываясь их корпусами. Достигнув рубежа, разворачиваются в цепь и броском преодолевают это расстояние. Броневики при этом следуют в цепи, поддерживая атаку пушечно-пулемётным огнем.

– Сами до этого додумались? – генерал продолжает развивать тему.

– Никак нет, ваше превосходительство. Первым озвучил эту идею штабс-капитан Поплавко. Если не ошибаюсь, он сейчас воюет на Юго-Западном фронте.

– А вы, значит, решили на практике проверить его теорию? – Иностранцев одобрительно кивает, услышав мой ответ, и задает следующий вопрос.

– Да, только в несколько измененном виде. По замыслу Поплавко, бронеавтомобили должны транспортировать группу гренадёров, вооружённых револьверами, бебутами и гранатами. По достижении неприятельских окопов те должны начать бой и продержаться до подхода основных сил. То есть атака разбита на два этапа. Я же предлагаю осуществлять непрерывное, возрастающее по мощи воздействие на врага до полного его разгрома.

– Поясните, пожалуйста, господин капитан, в чем же различие, – в разговор вписывается Богословский, предоставляя возможность дать более развёрнутый ответ. Скорее всего, из желания помочь.

– В предлагаемом мной варианте вся огневая мощь атакующего подразделения концентрируется на узком участке обороны, возрастая по мере приближения к линии обороны. Артиллерия, своя либо приданная, в это время обеспечивает огневой вал и огневой коридор, отсекая подход резервов. Позади боевых порядков следуют миномётчики, расчёты крепостных ружей, 37-миллиметровых пушек и корректировщики артогня, имея телефонную связь со своими батареями. Это позволяет в считанные секунды уничтожить уцелевшие огневые точки противника. После развертывания на рубеже атаки штурмовики двигаются не цепью, а перебежками, прикрывая друг друга…

– Господин капитан, да будет вам известно, русский солдат во все времена славился своей храбростью. И пулям не кланялся! – возмущается молчавший доселе грузный полковник с прямо-таки тараканьими усищами.

– Извините, господин полковник, но я думаю о том, как уничтожить неприятеля в минимальное время и с максимальной эффективностью, а не об уходящей в прошлое лихостью и удалью солдатушек – бравых ребятушек. Принятие на вооружение пулемётов делает подобные маневры бессмысленной бойней!..

– Господин капитан, давайте не будем горячиться… Вы упомянули миномёты, можете подробней рассказать об их устройстве и эффективности? – генерал-майор Марков пресекает перепалку.

– Изготовлены кустарным способом в обычных железнодорожных мастерских. Представляют собой металлическую плиту-опору, на которой вертикально крепится градуированный сектор. Если позволите… – продолжая говорить, рисую на доске эскиз, всё же проще один раз увидеть, чем путаться в технических деталях. – …К направляющей прикреплен обрезанный ствол охотничьего ружья со спусковым механизмом, на него надевается мина…

– Что они собой представляют? – теперь интерес проявляет молчавший до сих пор артиллерист.

– Пока что мы используем переделанные унитары от 47-миллиметровок. – Рисую рядом еще один чертежик. – Гильза обрезается вот здесь, и делаются продольные пропилы, чтобы сделать оперение и присоединить трубку, надеваемую на ствол.

– Устройство очень похоже на миномет капитана Лихонина. Вы с ним знакомы?

– Не имею чести. Но с удовольствием бы побеседовал.

– У него используется ствол от вышеупомянутой вами пушки. Выстреливает 180-миллиметровые мины на четыреста шагов, – продолжает новый собеседник. – Заряд – около полпуда аммонала.

– Я считаю, что для штурмовой роты это излишне. Нам вполне хватает полуторакилограммовых гранат на дистанции до двухсот пятидесяти шагов.

– Сколько человек в расчёте и какова скорострельность?..

– Три человека без труда переносят миномет и боезапас. Скорострельность – до пятнадцати выстрелов в минуту…

– Господин капитан, и всё-таки, зачем вам такое большое количество офицеров? – Полкан, ратовавший за удаль и храбрость русского солдата, мешает дальнейшей беседе двух почти единомышленников. – И это в то время, когда на фронте их явный недостаток. Приходится в качестве крайней меры даже давать погоны прапорщиков отдельным нижним чинам.

– Простите, господин полковник, но у меня подавляющее большинство прапорщиков и корнетов – бывшие унтеры, вахмистры и фельдфебели, и со своими обязанностями они справляются отлично. А что касаемо количества – при боевых действиях роты делятся на большое количество малых групп. И каждой из них должен командовать офицер, как имеющий право принимать самостоятельные решения в случае изменения обстановки…

Судя по всему, присутствующим надоело слушать мою скучную и нудную болтовню о всякой ерунде (судя по выражению их лиц за редким исключением), поскольку вопросов больше не последовало. Посему начальник Академии поблагодарил всех за личный вклад каждого в общее дело и разрешил откланяться. Потапов, жестом попросивший меня задержаться, появился через пару минут и озвучил оригинальное предложение устроить коллективную пьянку:

– Денис Анатольевич, если не возражаете, давайте продолжим наше общение вечером в более непринуждённой обстановке. Как вы посмотрите на предложение посетить вечером ресторацию?.. Отношений подчинённости у нас нет, так что вашему реноме это ничем не грозит.

Ну, что ж, ваше превосходительство, раз вы так желаете, давайте пообщаемся более непринуждённо…

Глава 28

Поскольку любопытный генерал пообещал заехать за мной в семь вечера, оставалось еще достаточно времени, чтобы, отдыхая от трудов праведных, погулять по питерским улицам, заодно и связаться с одним своим знакомым. Конспиратор в городе из меня никакой, это в лесу я могу спрятаться где угодно, а среди толпы сделать то же самое или обнаружить за собой «хвост» – задачка еще та. Поэтому и доверяю решать её людям поумнее и посноровистее. В четвёртом по счёту магазине, куда захожу от нечего делать, телефон всё же находится, и приказчик, получив определённую мзду, великодушно разрешает им воспользоваться. Называю барышне намертво въевшийся в память номер и, когда абонент отвечает, прошу позвать к аппарату Порфирия Дормидонтовича. Когда в трубке раздаётся голос ротмистра Бессонова, выражаю сожаление, что не смогу сегодня перекинуться в картишки с честно́й компанией из-за приглашения одного очень важного господина отужинать с ним в ресторане «Гранд-отель» в семь вечера. В ответ меня заверяют, что расписать пульку на этой неделе можно в любой день, и желают приятно провести время. После чего, устав от столичной суеты, решаю испить кофейку и располагаюсь за столиком в подвернувшейся кафешке. Не спеша выцеживаю маленькую чашечку, глазея тем временем на фланирующую публику. Кофеёк оказывается очень даже ничего себе, вполне соответствует заявленной цене, но всё же Дашиным шедеврам не ровня… Так, лирику пока в сторону! Расплатившись, возвращаюсь на квартиру и готовлюсь к предстоящему ужину…

На этот раз Потапов не опаздывает, и мы едем на казённом авто вкусить ресторанных деликатесов, а также принять участие в занимательной беседе.

– Никогда прежде здесь не доводилось бывать, Денис Анатольевич? – интересуется задумчиво молчавший всю дорогу генерал, когда водила останавливает «бенчик» во внутреннем дворе, служащем парковкой и ресторану, и гостинице.

– Не могу однозначно ответить, ваше превосходительство. В ресторации – точно нет, а так – люблю иногда побродить по петроградским улочкам. – То, что врать нехорошо, помню еще с детского садика, но сейчас не тот случай. Именно в этот дворик спускался по верёвке с крыши отеля, куда в свою очередь попал с чердака Императорского яхт-клуба. А туда забрался, чтобы полюбоваться крыльцом ресторана «Братья Пивато», возле которого некий господин Гучков именно в тот момент скоропостижно помер от внезапного переизбытка свинца в организме. И, чует моя интуиция, не последний раз вспоминаем мы сегодня об этом человеке.

– Ну, что ж, пойдёмте. И попрошу вас, Денис Анатольевич, давайте обойдемся сегодня без чинов.

Потапов, не найдя на моем лице проявления никаких подозрительных эмоций, возглавляет шествие ко входу в ресторан.

Посетителей пока не так уж и много, основное веселье должно начаться часиков в десять, но знакомые лица уже можно встретить. Не очень приятный мне лично штабс-капитан Киселев в компании троих сослуживцев занимает столик перед входом в один из отдельных кабинетов. Судя по всему, в нём нам и предстоит утолять физиологический и информационный голод… Традиционная в таком месте и в такое время веселая компашка неутомимых энтузиастов Земгора, за соседним с ними столиком кучка еще каких-то подозрительных гешефтмахеров, которых уже вовсю своим присутствием и бархатным хихиканьем охмуряет стайка ночных батерфляек. Еще одна группка «погибших, но милых созданий» ждёт своего шанса под присмотром «родственника мужескаго полу», являющегося, скорее всего, кассиром, администратором и сутенёром… Псевдорумынский оркестр ублажает слух присутствующих скрипичными звуками в стиле «меланхолия а-ля романти́к»… Ага, а вон там, почти в углу, устроившись в легком полумраке, весело проводят время ротмистр Бессонов в штатском и, дай бог памяти… Аполлинарий Андреевич в компании двух симпатичных дам…

В кабинете нас ждёт уже полностью сервированный стол на три персоны. Ну, правильно, на Руси водку принято на троих употреблять, и я даже догадываюсь, кто будет этим третьим.

– Прошу простить меня за задержку, господа! Надеюсь, я не заставил себя долго ждать. – Батюшин появляется почти сразу после нас и незаметно, как ему кажется, кивает своему негласному начальству…

– Ну, что ж, Денис Анатольевич, предлагаю первый тост за вас, – Потапов, отпустив официанта, берёт управление застольем в свои руки. – Сегодня вы показали себя с самой лучшей стороны, хотя и были персоны, недовольные услышанным.

– Вы имеете в виду полковника Леонова? – Первая порция водки, горячим шариком скатившись в якобы пустой желудок, по идее должна была способствовать установлению доверительных отношений «невзирая на чины» и развитию словоохотливости. Что и пытаюсь изобразить в меру сил.

– И его в том числе. Гавриил Алексеевич будет заведовать обучающимися в Академии офицерами и читать им лекции по военному администрированию и статистике. Тактика – не его конёк… – генерал многозначительно улыбается, открывая секрет Полишинеля и пытаясь тем самым убедить в своей откровенности.

– Тем не менее экзамены придётся сдавать и ему в том числе.

– На вашем месте я бы особенно не переживал. Насколько я понял из сегодняшней игры, по предметам вы подготовлены хорошо, к тому же у самих «академиков» появилась заинтересованность заполучить вас в ряды своих слушателей… Тем более что и мы в некотором роде этому поспособствовали, дав возможность изложить очень интересные мысли в кругу специалистов. Думаю, могу без опаски предложить выпить за ваше поступление… – Опять многозначительный взгляд и желание «быть родной мамой», как говорил Карлсон.

– Благодарю вас… Николай Михайлович.

Пока мы болтаем, Батюшин «заряжает» рюмки по-новой и даёт понять, что не вовремя выпитая вторая – загубленная первая. Лошадей гнать изволите, господа? Хотите посмотреть, насколько я во хмелю буен? Не дождётесь, однако…

– Но мы хотели поговорить немного о другом… Эх, хороша рыбка!.. – Николай Степанович с явным удовольствием поглощает дары моря под соусом «Провансаль».

– Да, согласен, кухня здесь отменная, иным более знаменитым заведениям не уступит. – Потапов следует его примеру, но вдруг впивается в меня пронзительным взглядом и подкидывает провокационный вопросик: – Тут, кстати, в двух шагах от нас ресторация «Пивато», но туда до сих пор не пробиться после убийства Гучкова. Знаете об этом что-нибудь, Денис Анатольевич?..

Рыбка, говорите, хорошая? Обычный лосось с майонезом, не больше, не меньше… Сейчас быстренько дожуём и ответим…

– Конечно, все газеты писали про сие прискорбное событие. Скажу откровенно, сам в некотором роде к этому руку приложил… – Оп-па, а господа генералы с чегой-то вдруг ушки навострили, глазками засверкали. – Помог убедить великого князя Михаила Александровича отправить более искреннее и сердечное соболезнование семье невинно убиенного. Не секрет же, что сей господин был, в своем роде, врагом императорской фамилии и отнюдь этого не скрывал. К тому же распространял письма, якобы написанные великими княжнами к Гришке Распутину. С компрометирующими их признаниями.

– Да, он чуть ли не в открытую называл себя личным врагом государя. Поэтому я не удивлюсь, если нашёлся верноподданный, решивший отомстить за сюзерена. А уж если приложить к сему порыву личную обиду… – Потапов продолжает «рентгеновским» взглядом буравить мою черепушку насквозь. – Как вы полагаете, Денис Анатольевич, могло такое произойти? Особенно, если в одном из городов Могилевской губернии незадолго до этого произошел… прискорбный инцидент с семьей некоего офицера-фронтовика, в котором принял участие один из ближайших помощников господина Гучкова. И, предположительно, по прямому указанию начальства… Кстати, с тех пор бесследно исчезнувший…

Интересно, откуда протекло? Хотя помимо жандармов в расследовании должен был принимать участие Департамент полиции, скорее всего оттуда сквознячком тянет…

– Я полагаю, Николай Михайлович, что такое вполне могло иметь место. Потому что верю, что в стране еще остались люди, могущие встать на защиту и своего императора, и своей семьи… А еще могло случиться так, что руководители партии эсеров, тот же Борис Савинков, например, были сильно обижены на господина Гучкова за его пренебрежительное высказывание о том, что у них нет будущего. А посему решили показать свои возможности… А еще в тот вечер убиенного сопровождала некая дама, об этом писали в газетах. И у ревнивого супруга таинственной красавицы не оказалось алиби… А еще это могли организовать вездесущие германские шпионы, дабы дезорганизовать работу нашего Центрального военно-промышленного комитета, где слишком многое зависело от личных связей его председателя.

– Денис Анатольевич, Николай Михайлович отнюдь не желает выступить в роли полицейского следователя или прокурора, – Батюшин, поддерживая разговор, продолжает втихаря работать «аналитиком». – Просто нам хотелось бы уяснить для себя…

– Николай Степанович, давайте пока оставим эту тему. Помянем великого борца за благо России и – бог с ним, поговорим о чем-нибудь более приятном. – То ли мне послышалось, то ли Потапов даже и не пытается скрыть циничную иронию. Какая там по счету уже? Пятая или шестая?.. Водка потихоньку делает своё дело, но заранее съеденные бутерброды с маслом, не считая ресторанной лососины, прочно держат оборону. Хотя подстраховаться не мешает… Ага, официанты притащили что-то, торжественно именуемое «Филе де беф с гарниром и соусом Шомпи». Пока они возятся с сервировкой, извиняюсь перед собутыльниками и беру курс в туалетную комнату. Где и употребляю пару пилюлек, сделанных «алхимиками» Павлова как раз для таких случаев, затем возвращаюсь к приятной компании…

– Денис Анатольевич, насколько я знаю, вы присутствовали при сдаче Ново-Георгиевска. – Вместе с очередной рюмкой беседа вливается в новое русло.

– Да, Николай Степанович, имел, так сказать, неудовольствие видеть всё своими глазами. – Насколько понимаю, господа генералы поменялись ролями, теперь Батюшин будет подкидывать вопросики, а Потапов – пытаться накачать бедного капитана разнообразными растворами этилового спирта. – Но появился там слишком поздно… Да и бесполезно было что-то предпринимать.

– Это почему же? – Генерал, без сомнения, прекрасно зная подробности, всё же пытается косить под дурачка. Ладно, подыграем немножко.

– Потому что начинать надо было бы с расстрела главного инженера, сделавшего всё, чтобы еще до осады планы крепости оказались у германцев. И мне лично было бы без разницы, предательство это или преступная халатность. Сам бы и пристрелил…

– А коменданта крепости – тоже? За бездарную организацию обороны? – Потапов опять глазками сверкает, надо постараться не переиграть и не выйти из роли слегка набравшегося головореза-фронтовика.

– Если бы это принесло пользу, то – да. Но крепость была обречена, можно было только потянуть время… Между прочим, со слов командира 249-го Дунайского полка полковника Асташева, среди остальных генералов были настроения арестовать Бобыря, но потом все сошлись во мнении, что уже слишком поздно, гарнизон морально разложен и подавлен, в плен солдаты сдаются чуть ли не тысячами и поделать ничего уже нельзя.

– Кстати, Денис Анатольевич, вы знаете, что вас прозвали «Смерть генералам»? – Батюшин мило улыбается, сообщая эту новость. – Из всех встреченных германских генералов в живых вы оставили только Гутьера, а вот весь штаб Войрша ничтоже сумняшеся отправили на тот свет. И Гинденбург с Людендорфом не избежали печальной участи.

– Что касается Барановичской операции, задача была поставлена – уничтожить штаб. Не взять в плен, не обезвредить, а уничтожить. Что и было выполнено… А герр Гинденбург с герром Людендорфом оказались не в то время и не в том месте. Не сунулись бы внутрь крепости, не попали бы под взрывы складов, отделались бы легкой контузией.

– Лукавите, Денис Анатольевич, ох, лукавите… – Потапов шутливо грозит пальцем. – Из донесений нашей агентуры доподлинно известно, что причиной смерти данных господ послужили не осколки снарядов, а винтовочные пули. И что кайзер Вильгельм, находившийся рядом, не получил ни царапины… Впрочем, нас в данном случае интересует только ваше желание «воздать каждому по заслугам его», невзирая на чины и должности. Единственное, что хотелось бы уточнить, считаете ли вы человека, поставившего свои личные интересы превыше интересов Отечества и наносящего ему вред в лихую военную годину, таким же врагом, как германские генералы… И готовы ли поступить с ним так, как он того, по вашему мнению, заслуживает? Ну, например, как тот же ново-георгиевский полковник-инженер?

– Ваше превосходительство, вам что, нужны кандидатуры для участия в таинственном заговоре с благородной целью спасти империю? Я – только за, но при обязательном условии, если требуемые действия не пойдут вразрез с присягой и Уложением о наказаниях уголовных. – Похоже, подобрались к главному вопросу, можно немного и обострить диалог.

– Денис Анатольевич, мы же договорились – без титулования! За этим столом сидят… пусть пока и не друзья, но единомышленники. – Батюшин укоризненным тоном пытается меня образумить. – Посмотрите, что сейчас творится за дверями этого кабинета! Пир во время чумы!..