– С ума сбрендил?! Куда ты меч собрался пропихивать?! У меня там шея!

– Ничего. Я аккуратно, – сказал старик и направился к тачке.

– Нет! – прохрипел перепуганный Вегрик. – Лучше пойдём к кузнецу!

– К кузнецу нельзя. Шлем-то выглядит как новый. Сразу вопросы начнутся, откуда у нас, у оборванцев, такая штука? Где украли? Ещё, не дай Бог, стражникам донесут. Тут надо подумать хорошенько.

– Так что же, пока ты думать будешь, мне в этом ведре ходить?! В нём не видно толком ничего и дышать трудно!

– Если сам думать не умеешь, так и походи немного – с тебя не убудет. Рыцари вон ходят и не жалуются.

С этими словами Утопий выбрал сухое место, уселся поудобнее и замер, подперев голову руками. Вегрик бродил вокруг него, то и дело пытаясь освободиться от шлема. Пару раз в отчаянии он даже стукнулся головой об ольху и подумал, что каска-то, в общем, неплохая – удары в ней почти не почувствовались.

– Не ломай вещь – она денег стоит! – сказал Утопий, поднимаясь.

– Ну что, придумал, наконец? – с надеждой спросил Вегрик.

– Да, – заявил старик. – Рыцари обычно в одном шлеме не ходят. Значит, надо рядом поискать – может, и остальной доспех найдётся.

Утопий пошёл к озеру, присел возле ямки, оставшейся после шлема, и начал раскапывать её руками.

– Так не о том надо было думать! – закричал Вегрик. – Надо было думать, как вытащить меня из этой железяки!

Старик не обращал на него внимания и разгребал ладонями тёмный ил. Сапожник со злости пнул тачку, и от башмака отлетела подошва.

– Да что же это за день такой сегодня?! – взвыл Вегрик.

Утопий меж тем вытащил из ямы какие-то металлические щитки, скреплённые ремешками и петлями.

– Вроде бы, это на руку надевается, – пробормотал старик. – Или на ногу. Ладно. Отмоем, а потом разберёмся.

Уховёрт швырнул находку к тачке и продолжил поиски. Злость Вегрика сменилась любопытством. Прихрамывая в ботинке без подошвы, он подошёл к Утопию и принялся расширять яму. Вот и ему попалась какая-то железяка. Кажется, латная перчатка. А Уховёрт уже вытаскивал целый нагрудник.

Вскоре возле тачки образовалась внушительная куча перепачканных доспехов.

– Теперь мы богаты! – радостно восклицал Вегрик. – Теперь мы трактир сможем купить!

Уховёрт работал молча.

***

Солнце клонилось к закату. Вегрик и Утопий погрузили трофеи в тачку, отволокли её на полянку подальше от воды, развели костёр. Старик достал несколько вялых репок и принялся закапывать их в угли. Тут Вегрик вспомнил, как голоден. Он с жадностью смотрел на тлеющие уголья. Шлем, вроде бы, уже и не мешал ему. Сапожник быстро привык смотреть на мир через узкую щель забрала.

Тени деревьев росли, сливались. Наступала ночь. Утопий раскопал репу, потыкал в неё палкой. Ещё не готова. Вегрик сглотнул голодную слюну.

– Главное, – сказал старик, – хорошо продумать, как без лишних вопросов сбыть вещи. Вроде бы, в Вилире есть люди, которые такими делами занимаются. Думаю, за всё это железо нам гульденов двести дадут. А то и двести пятьдесят. Лишь бы стражники в городе доспехи не отобрали.

Двести гульденов?! Да за такие деньги Вегрик готов был не то что в Вилир, а на край света идти!

– Вот что странно, – продолжил Утопий. – Мы ни одной косточки не нашли от прежнего владельца доспехов. Будто они сами сюда пришли.

Вегрик только плечами пожал.

– Мало ли? Наверное, зверьё растащило.

Невдалеке раздался протяжный вой.

– Волки? – насторожился сапожник.

– Может, и волки, – кивнул старик и добавил с хитрой улыбкой. – А может быть, Ларад Хвостатый пришёл поискать то дерево, на котором его вздёрнули.

Вегрику не понравились такие разговоры. Ночной лес – не самое подходящее для них место. Да ещё из-за шлема не было видно, что по сторонам происходит.

– Ты опять за своё?! Не верю я в эту чертовщину! Да и не подойдёт зверь близко к костру.

– Волк не подойдёт, – согласился Уховёрт, – а оборотня огонь не пугает.

Ночная птица пролетела над головой, и сапожник вздрогнул от испуга. Утопий, глядя на него, захихикал.

– Ты помни, – выдавил старик сквозь смех, – оборотень воды боится и особых молитв!

Вегрик вскипел:

– Полезай тогда в озеро и спасайся там от своих оборотней! Я что, ребенок малый, целый день эти сказки слушать?!

– Ладно, будет тебе, – примирительно заговорил Утопий. – Уж и пошутить нельзя.

– С бабами такие шутки шути! Доставай уже репу – готова она!

Старик вооружился веткой и выкопал из золы почерневшие репки, потом подбросил хворосту в костёр. Огонь вспыхнул ярко. Вегрик подхватил репку, обжигаясь, разломил её пополам и только тут понял, что поужинать не получится. Прорезь в забрале была только для глаз, а в мелкие отверстия на уровне рта влезла бы разве только лапша. Рядом Утопий неторопливо счищал с репы обгоревшую кожуру.

Сапожник не привык сдаваться. Он раскрошил репку помельче и попытался забросить её через глазную прорезь так, чтобы попала в рот. Но первый же кусок пролетел мимо и расплющился между железом и подбородком. Вегрик подскочил, замотал головой, чтобы вытрясти репу из шлема. Тут босой ногой он наступил на выпавший из костра уголёк и взвыл так, что слышно было в самом Вилире.

Хохотать Уховёрт перестал только через четверть часа. Кое-как переведя дыхание, старик сказал:

– Да. Если и были в этом лесу волки, то от твоих воплей они точно разбежались.

***

Лес шелестел тихонько. Голодный Вегрик сидел, привалившись к дереву. Комары вились вокруг. Сапожник думал, что если эти твари залетят под шлем, то бороться с ними будет тяжело. Но комары и не думали приближаться к прорези забрала. Они садились на руки, на ноги, и Вегрик едва успевал их смахивать.

– Что ты будешь делать с деньгами, когда мы доспехи продадим? – спросил Утопий, доедая последнюю репку.

– Пойду в трактир и нажрусь до отвала, – пробурчал сапожник.

– А я, пожалуй, куплю фургон, всякого товара да поеду по деревням торговать, – мечтательно проговорил Уховёрт.

– Старый ты для этого.

– Не скажи. Я бодрее вас, молодых. Потому что знаю, откуда здоровье берётся. Сейчас-то никто не ходит к чистильщикам ушей…

«Посмотри назад!» – вдруг услышал Вегрик странный голос.

– …а вот в прежние времена знающие люди… – вещал Утопий.

«Посмотри назад!» – повторило что-то, и тут шея Вегрика будто бы сама повернулась. Позади из темноты подлеска на него таращились два огненных глаза.

– Оборотень! – заорал сапожник и рванул к ближайшему дереву.

Что-то клацнуло позади чуть ли не в дюйме от его шеи. Вегрик и сам не понял, как смог забраться по гладкому стволу, но через несколько мгновений он уже сидел на ветке в десяти футах над землей. Узкая прорезь шлема не давала посмотреть вниз, да сапожник и не особенно хотел видеть, что там происходит. Жуткого рычания и скрежета когтей, рвущих кору с дерева, ему было вполне достаточно. «Боженька, пронеси! Боженька, пронеси!» – бормотал про себя Вегрик, и холодный пот тёк по его спине.

В лунном свете на ровной глади воды он различал голову Утопия. Старик успел по шею забежать в озеро и стоял теперь там, замерев. «С чего он взял, что оборотни воды боятся?» – подумал сапожник.

Через некоторое время рычание стихло. Вегрик решился-таки посмотреть вниз. Он крепко обхватил ствол, подался вперёд и вытянул шею. От увиденного остановилось дыхание. Вегрик раньше и представить не мог, что бывают такие волки. Свободной рукой сапожник хотел протереть глаза – уж не привиделось ли, – но наткнулся на тёплую сталь шлема.

Волк стоял возле гаснущего костра, вперив в Вегрика красные глазищи. В холке он был чуть ли не пяти футов ростом, а в его огромную пасть человечья голова, наверное, поместилась бы целиком.

– Пошёл прочь! Изыди! Именем Святой церкви заклинаю тебя, аминь! – неуверенно пробормотал Вегрик потом зачем-то стянул с себя ботинок и бросил в зверя.

Волк поймал башмак на лету и проглотил, не разжёвывая.

***

Прошло около часа. Костёр догорел, но света луны хватало, чтобы видеть волка. Зверь не трогался с места, ждал и смотрел на сапожника горящими глазами.

У Вегрика началась икота, ноги онемели, да ещё донимали комары. «Всё не так уж плохо, – утешал он себя. – Если это оборотень, то с восходом солнца уберётся восвояси. А до рассвета я как-нибудь продержусь. Эх, и дурья моя башка! Зачем я только ботинок зверюге швырнул? Да ещё тот, у которого подошва целая была! Теперь, почитай, босиком остался».

– Вегрик! Ты живой? – раздался голос Утопия. – Он уже ушёл?

Зверь насторожился, повёл ушами, развернулся к озеру и скрылся в зарослях папоротника.

– Живой! – крикнул в ответ сапожник. – Волк к тебе идёт. Читай скорее свои особые молитвы!

– Я их не знаю! – жалобно пролепетал Утопий.

Вскоре зверь показался у берега, сунулся было дальше, но отпрянул. Видать, правду Уховёрт сказал, что оборотни боятся воды. Волк потоптался немного, потом лёг напротив того места, где виднелась голова старика. До зверя было шагов сто, и сапожник в лунном свете хорошо различал его тёмный силуэт.

– Вегрик! Эта тварь смотрит на меня! – прокричал Уховёрт срывающимся голосом. – Я так долго не смогу стоять! Мне холодно. И тут пиявки!

– Так плыви к другому берегу!

– Не умею я плавать!

– О чём ты раньше думал?! Надо было уходить потихоньку вдоль берега, пока зверь под деревом сидел.

– Я испугался. Думал, он тебя уже сожрал, а если я пошевелюсь, то и меня услышит.

– Испугался он! – проворчал сапожник. – Нечего было всю дорогу про Ларада Хвостатого болтать! Вот и доболтался!

– Вегрик! У меня мышцы сводит! Кажется, сейчас ноги отнимутся!

Уховёрта было жалко. В воде даже летом долго не простоишь – замёрзнешь насмерть. Но сапожник ничем не мог помочь старику.

Тут Вегрик вновь услышал странный голос:

«Как можешь ты оставаться безучастным? Немедленно спеши на выручку!»

– Вот я и сошёл с ума, – решил сапожник.

Голос звучал у самого темени и слова выговаривал странно, будто чужеземец:

«Спускайся и вступай в бой! Бросить друга в беде – самый низкий поступок из всех возможных!»

– Ну, Уховёрт мне не совсем друг, – ответил Вегрик. – Мы просто знакомые. А с дерева я не слезу! Эта зверюга меня в два счёта разорвёт! Да и кто вообще со мной разговаривает?

Тут что-то начало поворачивать его голову в сторону.

«Мы разочарованы! – вздохнул голос. – Ты дал великую клятву истреблять любое зло, какое только ни встретишь, а сам дрожишь на дереве при виде обыкновенного оборотня и спокойно смотришь, как погибает друг!»

Подбородок Вегрика уже поравнялся с плечом, шейные позвонки напряглись на грани прочности.

«Мы не можем допустить клятвопреступления. Придётся свернуть тебе шею. Смерть лучше позора».

– Постой! – прохрипел Вегрик. – Я спущусь. Я сейчас спущусь.

После этих слов голова сапожника вернулась в обычное положение.

«Смелее в бой! – бодро заявил голос. – Да будет повержено отродье тьмы во славу Сияющих Чертогов!»

– Ну, да, – пробормотал Вегрик, потирая растянутую шею. – Не понимаю только, какая слава перепадёт этим самым чертогам, если меня разорвёт бешеная зверюга?! И как с ней вообще можно драться?!

«Предоставь это нам!» – ответил голос.

– Кому, нам? Могу я, в конце-то концов, узнать, с кем говорю?!

«Мы – та броня, в которую облачено твоё чело».

– Шлем, что ли? – в изумлении заморгал Вегрик.

«Именно так. Но хватит разговоров! Твой товарищ не продержится долго. Облачайся же в наших братьев и спеши на выручку!».

– Так. А братья – это, видать, остальные железяки, которые мы у озера откопали, – рассудил сапожник. – Глупее штуки со мной в жизни не случалось. По совету говорящей каски я должен нацепить груду старого хлама и драться с оборотнем. Хорошее приключение – нечего сказать.

Шея его слегка повернулась.

– Ладно! Я всё понял! Уже бегу на эту самую, на выручку! – поспешно сообщил Вегрик.

Он толком не понимал, что происходит, но рассудил, что внизу, может быть, ещё получится как-то выкрутиться, а здесь, на дереве, точно шею свернут. Онемевшей ногой Вегрик нашарил нижнюю ветку и начал осторожно спускаться.

– Может быть, вы ещё передумаете? – с надеждой спросил сапожник.

Шлем молчал.

Крадучись, Вегрик добрался до тачки и замер над грудой металлических пластин.

– И как, интересно, всё это надевать?

«Отыщи хотя бы одну перчатку!» – посоветовал шлем.

Правая перчатка как раз лежала сверху. Вегрик осторожно засунул в неё дрожащую руку. Коснувшись пальцев, сталь мгновенно потеплела, и кисть перестала повиноваться сапожнику. Сама собой она извлекла из тачки вторую перчатку, и теперь уже обе руки с грохотом выволакивали металлические щитки, прилаживали их бёдрам и предплечьям, затягивали ремешки. Всё внутри у Вегрика от страха сжалось до размеров горошины.

– А нельзя ли