Отзывы на книги автора «Дмитрий Захаров»

- Что с Китаем, неизвестно, а Япония-то точно есть.
- Не доказано

Имя Дмитрия Захарова теперь сильно на слуху. Все, кто есть кто-то, говорят о "Средней Эдде". Прочитала, понравилось, захотелось продолжить знакомство. Понимаю сегодняшний интерес к "Эдде", отличная книга, остроактуальная и на злобу дня, но "Репродуктор" круче. Буквально, им физически скрутило. Экстремально протестная тема не для всех. Точно, не для меня: по молодости пробовала эти игры и толку в них не увидела. Выбрала терпеливое сопротивление, эволюции отдаю предпочтение перед революцией, "революция, ты научила нас верить в несправедливость добра." - примерно так.

"Репродуктор" книга эволюции, в том смысле, которого мог не иметь в виду автор и который не вдруг придет в голову читателю. Потому для всех и про всех. Представьте себе мир, в котором Россия "победила" в некоей войне, оставшись в абсолютной изоляции. Что там, за границами (за периметром) неизвестно, но судя по всему, ничего хорошего. И точно нет жизни. Для рубрик "их нравы", из довоенных архивов по крохам набираются забавные казусы, вроде австралийских кулинаров, приготовивших самый большой торт на благотворительную распродажу в пользу бездомны. Или японцев, выпустивших телевизоры с функцией передачи запаха. Впрочем, об этом нельзя, Японии сейчас, вроде как, нет. Телевещания тоже.

Есть радио. Репродуктор, ре-продуктор - инструмент перепрограммирования, превращения слушателей в продукт удобного формата. В этой новой реальности есть странный обычай, после определенного времени использования бросать любимые игрушки детей в утилизатор. Поскольку вид игрушки здесь один, плюшевые медвежата, то и называется место последнего приюта медвежьей ямой. Таким образом у ребенка на уровне подкорки вырабатывается понимание, что плохих медведей всех туда бросают (а потом из них делают вещи)

Стоп, почему такой пристальный интерес именно к косолапым? Наверно нелишне будет вспомнить символ партии власти, хотя дело в том, что в реальности романа медведи разумны. Разумные, говорящие, угнетаемые. Используются для тяжелого грязного труда, живут в условиях, какие последний бродяга не сочтет пригодными. Знают, что в любой момент могут кончить ямой. Хотя так-то мы их очень любим, вот медвежат детям дарим, а один так даже ведет блок политинформации на радио. Но место свое должны знать. Только вот в последнее время что-то неправильное происходит. Прежде разобщенные, стали подозрительно организовываться, да и выросшие с любовью к медвежатам человечьи дети не все, выясняется, готовы признать ямы необходимой и достаточной мерой сосуществования.

Каждый из троих героев романа выбирает свой путь остаться человеком, вопреки социально навязанной норме ("милая душа, как ты сильна под рыжей шкурой зверя"). И каждый проигрывает. Хотя совершенно явно один только экстремально протестующий Герман. Марину и Алю система ставит на службу себе, покупает с потрохами, перепрограммирует, ре-продуцирует. Или это только кажется? Пока мы живы и не искалечены, надежда есть.

Дмитрий Сергеевич Захаров – писатель и бывший журналист. В своей новой книге он обратился к хорошо известной ему теме журналистских расследований. Основные действующие лица –журналисты различного возраста, положения и степени энтузиазма.
Автор на основе нескольких реальных дел собрал своё, являющееся квинтэссенцией. Следственный процесс и суд показаны максимально абсурдными и чудовищными. Оправданием этому может быть только одно – ведут их нелюди. Потому что поверить в иное ещё страшнее.
В центре дело группы подростков, взрывающие мост через Енисей…в майнкрафте. Их сажают на реальные сроки за экстремизм и терроризм. И напрасно вы думаете, что такое невозможно.
Ситуацию старательно обходят стороной местные СМИ, но молодой амбициозный журналист Никита не из таких. Даже премия «Лучший дебют» разбивается им прямо на сцене. Но местная администрация не оставляет попыток его приручить.

«Да и не хотел Никита сто баксов, он хотел быть Вудвордом и Бернстайном, на худой конец – Александром Глебовичем Невзоровым.»

Взял и посадил Невзорова на «худой конец».
Все экстремистские организации в книге, это комитеты чего-нибудь. Все они «организованы» подростками, которые жизнь свою не могут организовать, и всегда есть Азеф. Так работает эта система, сколько помнит её история.
Для меня это был тяжёлый текст, вымученный. Часто не литературный.

«А машина – если это всё ещё машина – идёт на автопилоте. То есть ею рулит не синеглазаязакрытоглазая Лена, а кто-то совершенно другой, безглазый и безгласный дядька, ветеран каких-нибудь мировых битв, от которого осталась только перетянутая ленточкой коробочка в самом жерле красного космического «Ровера». Он ведёт как навигатор Хэрберта, обожравшийся спайса. И машина под его фантомной рукой лязгает, накреняется, силится сорваться на сверхсветовую, но всё равно держит курс.»

Пасхалки по снежной королеве и синим цветам прочитываются не с первого раза. Синий морозный цвет постоянно на страницах книги. Читатель должен смириться, что синие-прокурорские это не люди, а инфернальные сущности с, соответственно, инфернальным предводителем – Зимнем прокурором.

«Нет никаких сил смотреть, как они хавают. Как они продолжают хавать. Как запихивают и жуют.»

И эти синие-прокурорские едят своих жертв, особенно обожают пальцы. А против таких врагов простые методы бессильны. По этой линии сюжета идут родители осуждённых подростков. Насилие порождает насилие.
Но мы то с вами знаем, что всё это людских рук дело и можно было бы мистическую часть отбросить, но как тогда объяснить эти судебные дела?

«– Пока порядок – ничего хорошего не будет.»

Порядок здесь– это порядок Зимнего Прокурора (он же Чёрный судья).

«Пальцы – это же образ, – сказал он назидательно. – Не важно, кому они принадлежат, главное, что они принадлежат Судье. И он всегда может их забрать назад.»

Диктатура или авторитарный режим это и есть тот самый порядок. Здесь речь идёт о том, что безнаказанность рождает вседозволенность. А значит, если человек вступает на путь борьбы с безнаказанностью тех, кто должен с этой безнаказанностью бороться, он должен быть готов к жертвам.

«Это нормальная работа, которая проходит теперь по разряду подвига. Или преступления. Оказывается, если ты работаешь, место среди героев/террористов тебе обеспечено.»

Книга вновь привлекает внимание читателя к беззаконию некоторых членов МВД, ФСБ и т.д. Но в конце автор проводит мысль, что попытки организации дел псевдокомитетов приводят/приведут к появлению настоящих комитетов. И здесь встаёт вопрос не только о том, что здесь по-настоящему причина, а что следствие, но вопрос призыва этой книги.
Подростковое сознание всегда считает себя созревшим и всезнающим, и кое-кто может понять этот роман как руководство к действию.

Почему решил прочитать: после потрясающей злободневной «Средней Эдды» решил ознакомится со всем творчеством Дмитрия Захарова. У романа небольшой объём, номинация на премию "Новые горизонты" в 2016-м году.
В итоге: гротескное иносказательное отображение эпохи любого позднего застоя, брежневского или путинского, без разницы.
Сначала поблазнилось, что мир похож на «Кысь» Толстой или на дилогию Фигль-Мигль «Щастье» + «Волки и медведи» . Но увы, всё оказалось не так здорово.
"Репродуктор" – сатира на кафкиански раздутые госструктуры и госканалы, горькая ирония по поводу оппозиционной радиостанции на довольствии у власти, лицемерие и двоемыслие как образ жизни.
В этом мире с людьми сосуществуют медведи, которые, скорее всего, у автора символизируют собирательный образ Чужого. Это даёт автору возможность бичевать антисемитизм, ксенофобию, нетерпимость, сегрегацию и другие пороки общества.
Сначала про сюжет – три линии.
Герман, после безуспешных попыток сбежать из Федерации непонятно куда, наконец-то выбирает путь открытого сопротивления власти и включает вещание подпольной радиостанции на всю Федерацию.
Тем временем другую героиню, Марину, неглупую девушку и в прошлом нонконформистку, ставят руководить той самой "подпольной" радиостанцией "Отечественная волна". И она, имея доступ к ушам всех людей Федерации и убойный компромат на власть на руках, могла бы всколыхнуть всё общество. Но, видимо, не стала. И это главный недостаток романа.
Ну а третья линия, про впечатлительную дурочку Алю, просто показывает нам неплохую, но оболваненную пропагандой девушку.
Короче, кульминацию считаю недожатой совершенно.
Теперь про мир "Репродуктора".
Вводные данные: Федерация, сжавшаяся до размеров одного приморского дальневосточного города. Тридцать лет назад произошло несколько катастроф – цунами, затем непонятная война, в результате которой вся территория вокруг города оказалась окружена непроходимыми Трансформаторными полями.
Итак, один город, на полном самообеспечении. Через тридцать лет после изоляции всё должно было деградировать до классической пещерной постапокалиптики, но тут у нас раздутый штат ничего не делающих офисных сотрудников в непонятных Департаментах, Отделах и так далее. Обычные девчонки позволяют себе ходить в деловых костюмах, сидят в ресторанах, ездят на китайском автопроме. Магазины хоть и полупустые, но там есть доступная еда за приемлемые деньги. Существует армия, бюрократический аппарат, пропаганда и прочие приметы застоя.
Больше всего бесила одна вещь – автор чётко и недвусмысленно рассказывает нам, что после какой-то очередной катастрофы рыбы в море нет, море теперь только для красоты. И потом, как специально, постоянно вставляет в сюжет рыбу – сайра в магазине кончилась, но есть обезглавленная селёдка, в подъезде пахнет пережаренной рыбой. Ну как так?! Если соседи ещё могли жарить речную рыбу, то откуда в магазине морская рыба?!
Короче, роман - дебютная проба пера, попытка нащупать свой стиль, черновик для мощной «Средней Эдды» .
6(НЕПЛОХО)
«Кластер» всё ещё ищу! Буду благодарен за предоставление книги в любом формате и на любом носителе.

стояли звери около двери

Год. Я ждала его год и это того стоило. Открытие 2019 "Средняя Эдда" заинтересовала, но не могу сказать, что ощутила ее как свою книгу. "Репродуктор" прочитанный следом, оказался совсем моим. Оплел тончайшими нитями, вовлек в сферу притяжения автора, заставил ждать "Кластера".

Кластер, говорит словарь - объединение нескольких однородных элементов, которое может рассматриваться, как самостоятельная единица, обладающая определенными свойствами. В романе это несколько корпораций под эгидой государства, занятые поиском путей производства арсенида. На самом деле, арсенид не порождение фантазии Дмитрия Захарова, но название для реально существующего химического соединение со свойствами мощнейшего полупроводника. В романе речь о другой, более совершенной, чем арсенид галлия, модификации, сути это не меняет.

Попробую объяснить: мир помешан на поиске новых энергоносителей, но не меньшей панацеей может оказаться радикальное снижение энергопотерь. Чтобы понятнее - принцип скафандра, обогреваемого в космическом вакууме теплом тела космонавта. Идеальный полупроводник решает эту задачу идеально, обеспечивая КПД не сто, а тысячу, десять тысяч процентов. Именно таков арсенид романа. Проблема одна, но существенная - немыслимо дорог в производстве.

В свое время в Японии было закуплено некоторое количество этого вещества, чтобы, отталкиваясь от прототипа, догнать и перегнать; собственными разработками двинуть страну из лагеря сырьевых придатков в элитный кластер высокотехнологичных государств, а там и остальные проблемы решатся. Разработкой задачи занялось некоторое количество корпораций с солидной господдержкой. Ничего не напоминает? Как-то давно об успехах Группы Роснано ничего не слышно. Однако вернемся.

В реальности романа хотели как лучше, а получилось как всегда. Большая часть средств к моменту начала событий украдена-попилена-откатана, меньшая - использована непродуктивно. Потому что, угадайте с трех раз, чьи зады уселись в начальственные кресла (с одного угадали, молодцы - синекура для непутевых отпрысков). А воз и ныне там, никакого российского арсенида как не было, так нет. Для хорошей мины при плохой игре и запудривания мозгов существуют пиарщики, которых, в виде исключения, можно взять со стороны, но талантливых. Таков Андрей, руководитель службы по связям с общественностью корпорации "Микрон".

Однако красиво сплетаемых слов в преддверии очередного финансового госвливания недостаточно, нужно и товар лицом предъявить, отчитаться. А где взять? А есть выход. В свое время, когда будущее казалось безоблачным, чтобы продемонстрировать широту русской души, понаделали псевдоинтеллектуальных игрушек с арсенидными пластинами. Принцип зайчика-энерджайзера, только работа не "до десяти раз дольше", а буквально "эта музыка будет вечной" - и батареек заменять не нужно.

Теперь недостающее для отчета количество можно добыть, распотрошив кукол-зайчиков-жирафов. Только вот, у материала обнаружилась занятная побочка, которой никто не предполагал. Буквально, философский камень, оживление неживого. И заветные пластинки не так-то просто вынуть из нутра звериков, потому что они не хотят умирать. И еще они верят, что явится мессия, который спасет. У них и собственная религия зародилась, примитивная, а какая из мировых может похвастаться особой изощренностью? Малыши верят во Второй фронт.

Вообще, певица Алиса Сикорская ни о каких игрушках знать не знала, когда писала свои песни, которые стали их Священной книгой, нам не дано предугадать, чем слово наше отзовется. Как не предпринимала особых усилий и для того, чтобы опальный пиар-менеджер Андрей полюбил ее до безумия (как-будто есть какие-то приемы, имеющие это обеспечить). Она отличная девушка, талантливая, яркая, и сострадание порой стучится в ее сердце, но в целом - оставили бы в покое, дали работать и обеспечили некоторый (немалый, чивоуштам, так ведь она на него сама заработала!) уровень комфорта

История туго сплетает интересы мегакорпораций с судьбами людей, имеющих к ним непосредственное отношение и не имеющих прямого отношения, с судьбами не людей вовсе. Снова об ответе за тех, кого приручили, без назойливого морализаторства. О выборе, который ломает твое благополучие, но отступить не можешь, потому что способность на него делает тебя человеком. И о выборе, благоденствия, а что там с человеческой составляющей - ну, это все несерьезно. И о выборе жить или умереть.

Такие книги большая редкость во времена тотальной осторожности и благонамеренности. Такие во все времена редкость, потому что талант всегда штучный товар. "Кластер" не просто талантливый роман, но умный, честный, исполненный гражданского мужества и невыносимой трепетной нежности. Скажете: "Странное сочетание, едва не оксюморон, где социальный аспект, а где любовь? В одну повозку впрячь не можно..." "Бывает и так, - отвечу, - Очень редко, но бывает, Дмитрию Захарову удалось.

Не работает ларёк, потому что Рагнарёк

Актуальные романы, как правило, быстро теряют эту самую актуальность, но "Средняя Эдда" читается более чем бодро. Видимо, мотивы гибели богов не меняются тысячелетиями, и все так же (крокодил) волк солнце проглотил, а Нагльфар доставил новую партию обитателей царства мертвых к избирательным участкам...

Читалось бодро, весело, зло и, не смотря ни на что, не осталось ощущения липкой удушающей безысходности, как, например, после "Текста" Глуховского. Может, сработали фантастические допущения, может, общий темп не дал увязнуть, но все к лучшему. Концовка даже слишком резкая, сумбурная и хаотичная, так что я не очень поняла, кто кого подставил, кто заказчик главной подставы, и не сам ли он тут главная марионетка. Но, повторюсь, так даже лучше – пусть в моем воображении нависают над этим всем роковые трансцендентные Сумерки Богов.

А Радужный мост это, конечно, Живописный.

Так вышло, что новые, революционные, «мыслящие» мировые деньги обрели сознание 32-летней женщины Марии Тихомировой. Она была весёлой, жизнелюбивой женщиной. Таким же характером теперь обладают и азио.
"Выход в деньги" Андрей Рубанов

Сборник "Время вышло",  выпущенный  Альпиной под занавес прошедшего года включает тринадцать рассказов о будущем от современных российских писателей. Как чаще всего бывает со сборниками, оценивать в совокупности  почти то же, что выводить температуру в среднем по больнице, правильнее будет коротко рассказать о каждом.

В абсолютном большинстве случаев это антиутопии, но открывает сборник обаятельная и духоподъемная утопия "Выход в деньги". На языке сегодняшних финансистов это выражение означает обналичивание активов, выведение средств из действующих проектов и со счетов, у Андрея Рубанова, однако, все буквально.  Рассказ о средстве консолидации нового человечества, построенный в форме энциклопедической статьи о создателе новой валюты азио Азе Иванове, который наделил разумные деньги добротой и оптимизмом любимой женщины. Честное слово, я не отказалась бы жить в таком мире.

"Двадцать два" Сергея Шаргунова - а вот это о том, как все стало плохо. Последствия нового вируса разладили что-то в механизме сопротивления старению и средний срок человеческой жизни равняется теперь двадцати пяти годам. Соответственно ускорились все циклы и нужно как-то учиться жить в режиме бабочек-поденок. А надо ли?

Герой "Края, где сбываются мечты" Германа Садуллаева всего лишь хотел перечитать книги  писателя Самохина, которого любил в детстве. Он не знал, что месяц назад самохинские сочинения признаны были экстремистскими, и соответственно, в экстремизме обвиняются теперь его читатели.

В "Смене" Эдуарда Веркина описание одного дня инженера чел..., простите, нечеловеческих душ Арсения, дипломированного зоолога,  концертирующего пианиста, специалиста по европейской поэзии и российскому Серебряному веку, который работает с Флоэмой. Нет, я не буду объяснять, кто это, Веркин моя давняя любовь и жаль, что теперь мало пишет, но он по-прежнему прекрасен.

Образ математика, сдавшего часть вычислительных мощностей своего мозга в аренду некоей могущественной корпорации, сквозной для Александра Иличевского, в "Соснах у медвежьей реки"  появляется снова. Читать Иличевского ради сюжета излишний и неоправданный оптимизм, но высокая поэтика неотъемлемая принадлежность его текста, и никто, как он, не хорош с пейзажной прозой.

Александр Снегирев в ерническом и довольно привычном для себя амплуа рассказчика-приятель-которого-очень-обеспеченный-человек."Человек будущего" саркастический взгляд на "новое опрощенчество" хипстеров, которые декларативно ратуют за экологию, не отказываясь пользоваться ни одним из достижений цивилизации.

"Планета жирных котов" Александра Пелевина по-хармсовски абсурдистская окрошка из тоталитаризма. спецслужб,  инопланетной экспансии, питательной биомассы, невыполнимой миссии, пятидесяти оттенков серого и астероида-убийцы.

Герой "Кадрилей" Алексея Сальникова сетевой инфлюэнсер средней руки меняет убеждения как перчатки в соответствии с прогнозами экспертов, и раз за разом попадает пальцем в небо. Пока не оказывается вынужденным принять участие в протестной акции, которая многое в его жизни изменит.

Будущее "Сучьего потроха", в котором муниципальные структуры присваивают право решать, собак какого размера  позволено держать гражданам, а всех, кто сверх лимита, изымать и уничтожать. Грустная и страшная реальность, Дмитрий Захаров не самый большой  оптимист, здесь превзошел себя по части мрачности, а постоянная для него нота ответственности за прирученных звучит осипшим надрывным хардкором.

"Устав, регулирующий и уполномочивающий вещи и явления (выдержки)" от Ксении Букши вещь, с которой без поллитры не разберешься, впрочем и с ней вряд ли. Ксения как-то заметила, что неплохо бы освоить дискурс по Локану, чтобы уже с полным основанием потрясать читателя  витиеватостью мысли, так вот - это покруче любого Локана будет.

Прозрачный "Реликт" Вадима Панова в котором Бог, воплощенный прекрасной женщиной приходит, чтобы в очередной раз спасти ленивое и нелюбопытное человечество от окончательного оболванивания корпоративными вурдулаками, и в котором понятно абсолютно все, встречаешь едва ли не слезами благодарности.

"Министерство Благополучия" от Алисы Ганиевой - мир "Черного зеркала" и "Страны качества" Марка Уве Клинга, где соцсетевой рейтинг решает все в жизни обывателя, а пошлость ежеутреннего кофейного порнфуда вменена в обязанность, нарушение которой карается, сообразно проступку.

Завершает сборник "Яхта из чистого золота" Дениса Драгунского. В отечестве победила очередная революция, нынешние олигарх свергнуты, а олигаршата и дети менее богатых, но все же обеспеченных людей отправлены на перевоспитание в места не столь отдаленные. Герой, после отбывания некоторого  срока, должен вести  СЖ (скромную жизнь) в селе Капитаново. Это означает до скончания века поденщина или кормиться с огорода. Но человек, он ведь без мечты не может, и однажды... Хороший рассказ на тему "Революция, ты научила нас верить в несправедливость добра".

Сборник неоднородный и качественно неровный, но интересный и рассказ, который придется по вкусу, найдет каждый.

Эту книгу я начала читать еще в прошлом году, но отложила: не хотелось читать политический роман. А сейчас наконец-то вспомнила о «Средней Эдде» – и с лёгкостью дочитала.
Книга одновременно и фантастическая, и злободневная. Не зря она вышла в серии «Актуальный роман». Некий загадочный Хиропрактик рисует на стенах Москвы граффити, герои этих рисунков (а это обязательно люди, связанные с государственной властью) вскоре умирают. Рисунков двенадцать. Последняя – «Гибель богов».
В романе очень много героев, сюжетных линий. Здесь и политтехнологии, и государственные службы, и митинги… Как ни странно, всё это очень интересно читать. "Средняя Эдда" - это "сказание" о современных "богах" и "героях". Несмотря на фантастичность ситуации, всё вполне реалистично. Увлекательно, но страшно.

Это были настоящие мёртвые лапки и ручки.

Давай играть.

Давай играть в науку. Для этого нужно сыпать сложными словами, иметь красивую лабораторию со множеством таких крутых приборчиков и пробирочек. Секретную лабораторию, подземный город со множеством таких крутых стальных дверей и длинных коридоров с ослепшими лампочками, полигонами и забытыми складами. Несколько лабораторий, чтобы одна не знала, что делает другая, но все хотели быть первыми и бежали наперегонки за призовыми грантами и бюджетами. "..сейчас нельзя быть хорошим. Нужно быть быстрым". Готовые перегрызть горло коллеге-конкуренту. Не понарошку.

Чтобы получить самый красивый грант, самую красивую лабораторию, нужно что-то изобрести. Но мы еще не знаем что, так что давай просто возьмем то, что у нас уже есть, что у нас уже было, что мы нашли в чужих ящичках - нам ведь нужно с чем-то играть. Секретное, чудесное, просто сказочное вещество - энергия нужна всем, пусть будет волшебная энергия! Давай оживим наши игрушки - это мило, эффектно и дешево. Они будут живые и разумные. Но, конечно, понарошку.

Игрушки всегда можно убрать. Уложить спать. Когда нас позовут взрослые, когда мы однажды дорастем до взрослого мира, взрослых игр, мы откажемся от своих потешных игр в богов, просто забудем внизу кукольный город, странных живых монстриков, которых учили говорить, любить и ненавидеть. Наш пробник ада и рая. Чур я не виноват. Мы просто играли. Понарошку.

Давай играть во взрослых. В серьезных-серьезных дяденек и тётенек. Чур я главный. В дорогих костюмах и брендовой обуви. Будем ходить на совещания и кор-по-ра-ти-вы. Выучим наизусть правила игры. Построим большие башни из кубиков, стали и стекла - чур моя самая высокая! А твою башню я разбурю, если ты не отдашь мне свою куклу... Ну, не плачь, я понарошку...

Давай играть в протест. Чур я мессия и всех спасу. Будем придавать второй смысл строкам бодрых песен, смело ругаться матом на кухнях, сочинять злоязыкие плакаты. А днем ​​ходить на работу в наши конторы, смотреть свысока на молодых карьеристов - у них нет нашей тайны. И умело пресекать их дилетантские попытки продвинуться над нами. И писать правильные отчеты начальству. Ловко лавируя двумя потоками сознания - шизофренический подпольный соглашательный протест. Понарошку.

Давай играть в любовь. Когда играют в любовь, то говорят: "Я так чувствую" и отправляют милые эсэмэски. И приглашают на ужин. Смотри, плюшевый мишка влюбился в пупса. Это та-ак мило! А что с ними будет потом, я не знаю, это всё взрослые дела. И что будет с нами потом, я тоже не знаю. Образ для сцены. Образ для кухни. Образ для спальни. Отношения... будни... семья... - это такие скучные взрослые вещи, давай лучше играть. Играть весело и ми-ило. Я королевна. Недотрога. Меня не могут забрать в скучную милицию. Меня не могут убить. Так не бывает. Думай о хорошем, а всё плохое понарошку. Подпись на протоколе против подруги - понарошку. Да и сама подруга - она ведь тоже была понарошку, это была ее работа. А ты будешь играть со мной?.. В любовь понарошку! Пока я не передумала...

Давай играть в дружбу. Ты мне поверишь. Ты придешь ко мне со своей болью, со своей тайной. Ты хочешь помочь ожившим игрушкам, жертвам странного эксперимента, которых убивают за драгоценные "батарейки"? Конечно, я помогу тебе. Играть в дружбу бывает гораздо выгоднее, чем играть в охоту. Я спрячу. Я спасу... понарошку...

Как, ты больше не хочешь играть с нами? Тебе надоело быть понарошку?!. Ты что, думаешь, ты единственный взрослый, мессия?!. Что же, выходи из игры. Все тебе подыграют! Друзья выслушают с сочувствием. Уберут прослушку, отведут к "боссу", предупредят о злых ментах, дадут билет на самолет и право на дипломатический багаж. Ты думаешь, что ты один не играешь... Слишком поздно. Ты только часть большой игры... "Нас не научили отличать ненастоящих" - ты живой понарошку.

Давай играть в литературу. В ломку стереотипов. В век после постмодернизма это легко и сложно. Легко - потому что известно, какие стереотипы как ломаются. Сложно - потому что практически невозможно не повториться. Нужно взять что-то маленькое и симпатичное (источник окситоцина) и наделить его острыми зубками - для настоящей жути. Нужно поменять местами живое и неживое. Сделать игрушки более реальными, чем их создателей. Сочувствовать плюшу. Не верить в чувства органики. Чтобы люди жили понарошку, играя в дикие игры с корпорациями, наукой, экономикой, творчеством, судьбами, а игрушки проживали экзистенциальные моменты смертельного ужаса в безнадежном побеге к свободе. Надо взять знакомые образы (то, что сжимает любое сердце - от общего детства "Упокойной ночи, малыши" с коррекцией на 18+ - до любимых недоигравшими взрослыми Стругацких и Крапивина), довести до абсурда осточертевшие офисные сюжеты, демонизировать демоническое и так государство, мимизировать и так сладчайшее. Рассказать страшную сказку, в которой самым жутким станет самое будничное.

Но вот проблема. Закрутив сюжет, оживив героев, разбудив монстров... что с ними делать дальше? Мы ни разу не проходили этот уровень зла до конца. Кто-то взрослый позвал заигравшегося писателя домой. А машинки продолжают двигаться по инерции. А кубики башен корпораций балансируют, но не падают. "Смертьзавод" дымит. И певица тянет всё ту же ноту. В кукольном доме разбросаны те же игрушки. Злодеи творят зло. Героев стало меньше. Игра... игра продолжается! Точка не поставлена. Финал книги недоигран. (Как и жизнь... как и жизнь...)

Давай играть дальше?..
______________________
______________________
Па-беларуску...

Тут...

Это были настоящие мёртвые лапки и ручки.

Давай гуляць.

Давай гуляць у навуку. Для гэтага трэба сыпаць складанымі словамі, мець прыгожую лабараторыю з мноствам такіх класных прыборчыкаў і скляначак. Таемную лабараторыю, падземны горад з мноствам такіх крутых стальных дзвярэй і доўгіх калідораў з прыслеплымі лямпачкамі, з палігонамі і забытымі складамі. Некалькі лабараторый, каб адна не ведала, што робіць другая, але ўсе хацелі быць першымі і беглі навыперадкі за прызавыя гранты і бюджэты. "...сейчас нельзя быть хорошим. Нужно быть быстрым". Гатовыя перагрызці горла таварышам-канкурэнтам. Папраўдзе.

Каб атрымаць самы прыгожы грант, самую прыгожую лабараторыю, трэба нешта вынаходзіць. Але мы яшчэ не ведаем што, таму проста возьмем што ёсць, што было, што знайшлі ў чужых скрынках - нам жа трэба з нечым гуляць. Таемнае, дзівоснае, проста казачнае рэчыва - усім патрэбная энэргія, няхай будзе цудоўная энэргія! Давай ажывім нашы цацкі - што яшчэ з ёй рабіць?.. Не папраўдзе.

Цацкі заўсёды можна адкласці. Пакласці спаць. Калі нас паклічуць дарослыя, калі мы аднойчы дарасцем да дарослага свету, мы кінем нашы забаўкі, проста забудземся на дзіўных ажылых монстрыкаў. "Пробник ада". Цур я не вінаваты. Мы проста гулялі. Не папраўдзе.

Давай гуляць у дарослых. У сур'ёзных-сур'ёзных дзядзенек і цётачак. Цур я галоўны. У дарагіх гарнітурах і брэндавых чаравіках. Мы будзем збірацца на нарады і кар-па-ра-ты-вы. Мы пабудуем вялікія вежы з кубікаў, сталі і шкла - цур у мяне найвышэйшая! А тваю вежу я разбуру, калі толькі ты не аддасі мне сваю ляльку... Ну, не плач, я ж не папраўдзе...

Давай гуляць у пратэст. Цур я месія. Надаваць другі сэнс радкам бадзёрых песняў, дзёрзка лаяцца на кухнях, прыдумляць злаязыкія плакаты. А ўдзень хадзіць на працу ў нашы правільныя канторы, звысака глядзець на кар'ерыстаў маладзёнаў - у іх няма нашай тайны. І ўмела абрываць іх дылетанцкія парыванні прасунуцца вышэй над намі. І пісаць правільныя справаздачы начальству. Спрытна лавіруючы дзвюма плынямі мыслення - шызафрэнічны падпольны згодніцкі пратэст. Не папраўдзе.

Давай гуляць у каханне. Калі гуляюць у каханне - то гавораць "я так адчуваю" і шлюць мілыя эсэмэскі. І запрашаюць на вячэру. Глядзі, плюшавы мішка пакахаў смешнага пупса. А што будзе з імі потым, я не ведаю, гэта ўсякія дарослыя штукі. А што будзе з намі потым, я таксама не ведаю. Вобраз для сцэны. Вобраз для кухні. Вобраз для спальні. Адносіны... будні... сям'я... Гэта такія нудныя дарослыя штукі, а мы ж не папраўдзе. Гэта толькі гульня. Не папраўдзе. Ты ж таксама гуляеш?.. Праўда?..

Давай гуляць у сяброўства. Ты мне паверыш. Ты прыйдзеш да мяне са сваім болем, сваёй тайнай. А я табе дапамагу. Схаваю. Уратую... не папраўдзе...

Ты не хочаш больш з намі гуляць? Ты хочаш сысці з гульні? Папраўдзе?! Ты спачуваеш ажыўленым цацкам, ахвярам дзіўнага эксперыменту, якіх забіваюць за каштоўныя "батарэйкі"? Як быццам ты адзіны дарослы, ты месія, ты ўсіх уратуеш... Не бойся, табе ўсе падгуляюць! Сябры спачувальна выслухаюць цябе. Прыбяруць праслухоўку, правядуць да "боса", папярэдзяць пра злых мянтоў, дадуць квіток на самалёт і аформяць дыпламатычны багаж. Ты думаеш, што адзіны не гуляеш... Але ты толькі частка вялікай гульні... "нас не научили отличать ненастоящих" - ты жывы не папраўдзе.

Давай гуляць у літаратуру. Трэба ўзяць нешта маленькае і мілае і надзяліць яго вострымі зубкамі - для сапраўднай вусцішы. Трэба памяняць месцамі жывое і нежывое. Каб цацкі сталі больш рэальнымі за сваіх стваральнікаў. Каб людзі жылі не папраўдзе, гуляючы ў дзікія гульні з карпарацыямі, навукай, эканомікай, творчасцю, лёсамі, а цацкі пражывалі экзістэнцыйныя хвіліны смяротнага жаху ў безнадзейным імкненні да волі. Трэба ўзяць знаёмыя вобразы (тое, што сцісне любое сэрца - ад агульнага дзяцінства "Упокойной ночи, малыши" плюс 18 да любімых Стругацкіх ды Крапівіна), давесці да абсурду знаёмыя большасці офісныя сюжэты, дэманізаваць дэманічнае, падсаладзіць салодкае. Расказаць страшную казку, у якой самым вусцішным стане самае будзённае.

Вось толькі адна праблемы. Закруціўшы сюжэт, ажывіўшы герояў, разбудзіўшы пачвараў, што рабіць з імі далей? Нехта дарослы паклікаў абедаць. А машынкі па інэрцыі працягваюць рух. Кубікі вежаў карпарацый балансуюць, але не падаюць. Спявачка цягне тую самую ноту. Цацкі раскіданыя ў абарванай гульні. Зладзеі зладзейнічаюць. Герояў паменела. Але кніга... кніга засталася недагуляная!

И что такое "прости"? Оно низачем не нужно.

Было бы смешно и весело, если бы не было так грустно и местами жутко. Читал сборник рассказов современных русских авторов, написавших свои тексты в жанре антиутопии... И думал, что российская действительность во многом задаёт тон этим антиутопиям, здесь и русский бунт встречается, и смекалка наших IT-специалистов, и разные вариации тоталитаризма... В целом сборник вышел очень неровным и не всегда понятным, но читательскому уму здесь есть за что зацепиться.
⠀
«Время вышло», Альпина.Проза, 2022 — сборник из 13 рассказов, о некоторых из которых хочу сказать пару слов и своих умозаключений.
⠀

⠀

«Действия при ядерном взрыве: 1. Постарайтесь не паниковать. 2. По возможности успокойте окружающих. 3. Покиньте помещение, в котором находитесь. 4. Встаньте у стены и сделайте себе руками заячьи ушки. 5. Готово! Теперь на стене останется смешной силуэт»

★Александр Пелевин, «Планета жирных котов»
⠀
Рассказ А. Пелевина, наверное, самый абсурдистский и яркий, в нём планета превратилась в концлагерь с нелепыми запретами... и непонятно кем всё управляется, а человек в костюме гриба предлагает герою убить главу глобальной корпорации. Это было очень смешно читать!
⠀

«В сущности, вокруг процветали посильное рабство и эластичный тоталитаризм»

★Александр Иличевский, «Сосны у медвежьей реки»
⠀
Рассказ А. Иличевского больше похож на стихотворение в прозе, всё здесь дышит лирикой, метаформами и красотой слога. Герой вспоминает о любви, путешествует по страницам памяти и думает о том, где же достать еды.
⠀
Необычен своей мрачностью и одновременно красотой музыки и поэзии в нём рассказ Эдуарда Веркина «Смена», где герой должен создавать нужную атмосферу игрой на рояле и чтением стихов для непонятного генетически выведенного животного с большими умными глазами. Благодаря этой работе он поднимается в иерархии и способен перебраться ближе к кругу элиты общества, обслуживая их загадочное существо.
⠀
Самый короткий рассказ — «Человек будущего» Александра Снегирёва. Здесь за простым возвращением к компосту и к земле, за появлением грядки на балконе просвечивает образ будущего — стремящегося к экологической чистоте, но вытесняющего всё то, к чему привык и что любит обыватель.
⠀
Запомнится мне рассказ Алисы Ганиевой «Министерство благополучия», в котором все технологии направлены на то, чтобы человек являл и транслировал через все гаджеты и соцсети счастье и радость, удовлетворение и позитив. И как же общество и государство становятся нетерпимы к критике, нытью или сомнениям, допусти ты череду нелепых оплошностей.
⠀
Не скажу, что сборник мне в целом очень запомнится, но эти пять рассказов определённо достойны внимания. Всё же, современная литература чутко откликается на происходящее за окном, преувеличивая и доводя до гротескной яркости те или иные отличительные черты настоящего.
⠀
В этом смысле показателен рассказ Дениса Драгунского «Яхта из чистого золота», где смена правящих классов выталкивает сына богатых родителей в глухую деревню на поселение, а его умение рассказывать истории и описывать богатую жизнь оборачивается неожиданным преимуществом перед остальными.
⠀
Почитал и подумал, может и моё умение рассказывать о прочитанном и писать такие книжные заметки чем-то пригодиться, если в России опять случится нечто неприятное и для населения переворотное.

В конце прошлого года в Альпина.Проза под весёленькой стильной софт тач-обложкой вышла небольшая антология русской антиутопии. Сборник «Время вышло» подоспел как нельзя вовремя и, уверена, будет только популярнее. Хотя кто-то, по слухам, предрекал кончину малой прозы. Но сколько их упало в бездну. Маленький редактор в бытность свою студентом вечернего филфака скромного военно-морского пединститута писал диплом о социальном предвидении в фантастике и сейчас живет в постоянной смеси ужаса и восторга в связи с самосбывающимися пророчествами, вычитанными в текстах знакомых и незнакомых авторов (NB дата рецензии на сайте 22.01.2022).

Имена тем временем известные, весомые и любимые. Кое-какие даже обожаемые. Не в порядке важности, а по вспоминанию: Эдуард Веркин, Алексей Сальников, Дмитрий Захаров, Александр Снегирёв, Андрей Рубанов, Герман Садулаев, Денис Драгунский, Александр Иличевский, Ксения Букша, Вадим Панов, Алиса Ганиева, Сергей Шаргунов, Александр Пелевин. Тринадцать современных авторов, настолько разных по настроению и звучанию, что в иной ситуации их сложно было бы представить в такой гармонии. Редактор, к слову, Анна Матвеева.

Конечно, в таком разнообразии сложно удержаться от явных симпатий. Моими безусловными фаворитами предсказуемо стали любимые писатели Захаров, Веркин, Сальников. Но и о других слова резкого не скажу, разве что Пелевин-который-поэт-и-Александр (не путать с ПВО) не потряс, не зацепил, местами раздражал, хотя я люблю абсурдное и безумное, но, видимо, исполнитель тоже имеет значение. При всей неоднородности сборника пелевинская «Планета жирных котов» казалась мне раздражающей щербинкой на крае тарелки.

Дима Захаров, как всегда, тревожен и никому не обещает легкого финала. На его авторской полке уже всегда актуальный «Кластер» и болезненно точная «Средняя Эдда». И «Сучий потрох» на сегодня один из лучших его рассказов, которые я люблю примерно все. Но именно этот звенит как жила невротика.

Эдуард Веркин буднично парадоксален и жесток, но оторваться привычно невозможно. Рекомендация однозначная. Читать, слушать классику, воображать, в какие дебри (не)везения может занести талантливого разнообразными профессиональными достоинствами зоолога.
Лёша Сальников меланхоличен и сатиричен и, как обычно, начинает с одной, а заканчивает совсем другой, шокирующей даже, мелодией. Здесь снова главным героем выступает его типичный персонаж: в душе креакл, по жизни немного недотепа, прозревающий и эволюционирующий, когда уже чуть более чем поздно.

Александр Иличевский, чью «Исландию», каюсь, неспешно, иногда откладывая в сторону, читаю несколько месяцев, тонок и поэтичен. Он вообще мастер вибрирующей нежностью меланхолии. И никогда не сбивается с тона, рассказывая то о цифровом бессмертии, то о скитаниях по круглой, но не гладкой планете.

Денис Викторович Драгунский, пожалуй, удивил. Для меня он прежде всего наблюдатель и транслятор объективной реальности, а не дилер смыслов и настроений. Но это хорошее удивление. История победы Новой Честной Власти над подневольными приверженцами власти прежней, не очень честной, написана безусловным классиком, немного бравирующим своим мастерством, но рассказчиком при этом великолепным.

Впрочем, Александра Снегирёва я тоже знала по менее ироничным историям, хотя он привычно задирист (спойлер: досталось новым хипстерам и вечным эко-активистам). Это, наверное, единственный рассказ, читая который я несколько раз искренне захохотала.

Герман Садулаев, кажется, подошел к делу в самой классической манере. Его Миша, нечаянно примкнувший к неведомым повстанцам, оказался в мире, сотканным из чистой оруэлловщины, помноженной на рэйбредбэривщину. Но это всё наше, родное, на знакомой почве и под знакомым соусом.

Ксения Букша превзошла себя. «Устав, регулирующий и уполномочивающий вещи и явления (выдержки)» – одна из немногих вещей, которые я не берусь ни оценить, ни пересказать. Читайте и да откроются вам смыслы.
Андрей Рубанов вновь рассказал о ненастоящем человеке, немного Икаре, немного Илоне Маске и, возможно, Цукенберге и Данко. Но у Рубанова, о чем ни возьмись он поведать, всегда получается  ̶к̶а̶л̶а̶ш̶н̶и̶к̶о̶в̶ о любви.

Вадим Панов выступил на своем обжитом поле – в роли веселого демиурга, иронизирующего над традиционными ценностями, но не отрицающего их. Люди глупы, но другого человечества для него у нас нет.

Алиса Ганиева передала привет всем инстаняшам земного шара, и только ленивый не сравнил ее «Министерство благополучия» с всехним любимым британским сериалом и сводкой новостей об интернет-рейтинге рядовых китайцев.
Конечно, в большинстве эти тексты о том, что пугает нас сейчас больше всего: экстремизм, экономическая и/или экологическая катастрофа, аскетизм (или, напротив, чрезмерное потребление), импланты, инагенты, внешние и внутренние враги, пыльные тропинки далеких планет, социальный капитал – виртуальный и офлайновый. Но есть и любопытные мысленные эксперименты, старый добрый метамодернизм и совсем уж откровенная сатира – куда без нее.

К слову, для тех, кто читает ушами, на Сторител есть аудиоверсия. У всех рассказов разные чтецы, не сказать, что известные, но слушается не натужно. Очень скрасили мои ноябрьские длинные выходные минувшей осенью.