НЕСКОЛЬКО ЛЕТ НАЗАД. ТРЕТЬЯ ЧЕЧЕНСКАЯ ВОЙНА

…Тогда тоже шпарило яркое солнце, а свежий струящийся воздух посвистывал в бетонном скелете недостроенного после второй чеченской войны завода. Двенадцать этажей. Тридцать метров. Точно такая же высота. Крыша чуть выше, но Саша с корректировщиком заняли позицию на перекрытии десятого этажа.

Ветер свободно гулял по лишенному стен бетонному скелету здания, под ребристыми подошвами высоких штурмовых ботинок хрустело отставшее от пола бетонное крошево, кое-где виднелась ржавая, оголившаяся арматура. Вид с высоты открывался километров на тридцать, завод стоял почти на окраине, и взгляду ничего не мешало скользить по голубоватым вершинам гор и по холмам, разбежавшимся от города, как овцы от свирепых волков. Город и впрямь выглядел неприветливо, зло, местами развалившись обгорелыми остовами зданий, изуродованные парки торчали в небо длинными корявыми пнями, словно черные, полусгнившие зубы.

– Группа, Группа, я – Эхо, – сказал Фролов в торчащий у подбородка микрофон легкого шлема. – Позицию занял.

– Эхо, я – Группа. Принял. Дистанция? – явственно раздался в ушах басовитый мужской голос.

– Две триста, – ответил в микрофон корректировщик, сверившись с дальномером. – Сектор девяносто пять градусов. Можно работать устойчиво.

– Принял.

Саша отомкнул сошку, поставил винтовку и присел рядом на корточки.

– Андрей, подкинь сигаретку, – попросил он корректировщика.

Андрей, сидя на корточках у шершавого бетонного столба, копался в ранце со своими приборами. Два бинокля, ночная оптика, дальномеры, угломеры, ветромеры, хрензнаетчтомеры… Полный комплект. Он лениво полез в накладной карман на штанине и вытянул пачку «Золотой Явы».

– Травись… – Не поворачиваясь, вынул он сигарету, протянул Саше, а другую сунул себе меж зубов.

– И огонька. – Фролов, скривившись, понюхал табак.

– Может, тебе тогда сразу легкие дать? – усмехнулся Андрей и подал свой звонкий, безотказный «Ронсон».

Он был младше Саши на два года, высокий, стройный, голубоглазый. Лицо тоже тонкое, почти девичье. Лучший корректировщик в отряде. Рукава черной форменной куртки, вопреки всяким уставам, он закатал почти по локоть, оголив бледную кожу, зато высокие ботинки выглядят безупречно, а легкий штурмовой шлем скрыл короткие, очень светлые волосы.

Они курили, щурясь от солнца, а ветер уныло пел в растопыренных концах арматуры, гулял в зиявших дверных проемах и пытался выгнать из-за корявого горизонта лохматую отару облаков. Но солнце спорило с ним не на шутку, растворяя облака, как сахарную вату в горячей воде.

– Группа, Группа, я – Искра, – неожиданно ворвался в наушники шлемов мягкий женский голос. – Позицию заняла. Дистанция две сто, рабочий сектор сто семьдесят градусов.

– Искорка, я – Группа. Принял. Эхо, Искорка, мы на подходе. Я дам минутный отсчет, когда закрепимся.

– Эхо принял!

– Искра приняла!

Снова тишина в эфире, только ветер без устали стонет в железобетонном каркасе.

– Где она? – затягиваясь, спросил Саша.

– Судя по большому рабочему сектору, где-то на высотке. Сейчас найдем.

Корректировщик развернул карту, достал из ранца циркуль, линейку и очертил масштабный полукруг радиусом в тысячу сто метров, вонзив иголку в координаты сегодняшней цели.

– Ага… На дуге, где она может быть, четыре высотки. Найдем. Надо в бинокль хорошенько поглядеть, и я тебе выдам ее точное место. Пойдем, братишка, заодно пора размечать маркеры, – отбросил окурок Андрей.

Фролов поднялся и тоже отшвырнул догоревший до фильтра окурок, рука подхватила за специальную рукоять крупнокалиберный снайперский комплекс «Рысь» «КСК – 12,7-М» с улучшенной системой затвора, позволяющей выдвигать его, а не вывинчивать, что здорово ускоряло перезарядку. Саша назвал винтовку Хитрым Обманщиком согласно японскому изречению, гласящему, что война – искусство обмана. Он вообще любил давать имена неодушевленным предметам.

Правда, это устройство винтовкой назвать как-то язык не поворачивался. Скорее огромное противотанковое ружье, приспособленное для сверхточной стрельбы со сверхдальних дистанций. Мощнейший патрон, вышибающий крупнокалиберную пулю через более чем метровый ствол, давал такую отдачу, что в глазах темнело, поэтому тяжелый ортопедический приклад из шершавого углепластика крепился к плавно переходящему в рукоять ложу двумя гидравлическими амортизаторами, мягко гасящими чудовищный откат. У самого среза ствола, словно жабры стальной акулы, чернели щели дульного тормоза, а три дюзы реактивного компенсатора, вычищенные заботливой рукой, сияли на солнце, как маленькие зеркальные блюдца с дырявыми донышками. Когда пуля покидала ствол, из них вертикально вверх вырывались мощные струи пороховых газов, прижимая винтовку к грунту и не давая ей подпрыгивать, а из щелей дульного тормоза газы вырывались назад, дополнительно компенсируя горизонтальное смещение при отдаче.

Прицел винтовки больше смахивал на видеокамеру и весил с аккумуляторами почти четыре килограмма, в сущности, это был даже не прицел, а компьютер автоматической корректировки огня. Сошка тоже была необычной, с двумя крюками, ими можно зацепиться за что-нибудь крепкое, чтоб свести отдачу почти к нулю. Но они снижали подвижность, и снайперы пользовались ими лишь изредка, на особенно неустойчивых позициях.

Сделав пять осторожных шагов, Фролов снова уселся на корточки, теперь прямо перед лицом обрывалась вниз тридцатиметровая пропасть.

Винтовка послушно, как верный пес, присела на сошку у правой ноги, Саша уперся ладонями в колючее бетонное крошево и аккуратно лег рядышком. Слева готовил приборы корректировщик.

– Искорка, я – Эхо – позвал в микрофон Фролов.

– На связи, – мягко раздалось из наушников.

Ольга Савина прослужила снайпером разведотряда морской пехоты даже больше, чем Саша. С оружием с детства, мастер спорта по стрельбе, вообще боевая девчонка. «Свой парень», как говаривали про нее в отряде. Но никто и никогда не использовал в эфире ее настоящий позывной «Искра». Все и всегда звали ласково – Искоркой.

– Искорка, ставлю маркеры, – шепнул в микрофон Саша и, приложив левый кулак к уху, словно держит телефонную трубку, показал пальцем на Андрея.

Корректировщик кивнул, принимая приоритет связи.

– Колючая проволока по периметру базы, – начал перечислять он. – Маркер «колючка». Сегментирую по часам, двенадцать часов – точно на север. По «колючке» на одиннадцать часов караульное помещение маркер «караулка». По «колючке» на семь часов склад ГСМ – маркер «бочки». «Колючка» на четыре, гараж маркер «гараж». Рядом ворота, видишь? Маркер «ворота». Два дота по сторонам – маркер «доты», левый и правый. В центре базы казарма – маркер «казарма»…

Он продолжал монотонно и четко называть возможные цели для того, чтобы по его указанию оба снайпера могли перенести огонь туда, где он окажется нужнее всего. Когда-то – Фролов тогда еще не служил – пробовали маркировать цели цифрами, но упомнить их было сложно, поэтому прижились интуитивно понятные «колючки» и «бочки».

Задачей сегодняшней операции стояло освобождение большой группы заложников – двенадцать человек, которых уже больше месяца чечены держат на этой сильно укрепленной базе в двух километрах от города. Держат на складе ГСМ, в пустой цистерне из-под солярки. Когда шли переговоры о выдаче, одна из захваченных женщин, жена священника из Ставрополья, как раз родила там сына. Хорошо, что среди пленников оказался опытный военврач. По последним данным, ребенок был еще жив.

Старый, собаку съевший на этих войнах Шаман принял решение начать операцию не ночью, когда моджахеды особенно активны, а днем, в самую проклятую жару, когда они, повинуясь древним привычкам, как тараканы, дрыхнут в тени. Рабочая группа должна будет пройти с тыла через колючку, подчистую уничтожить личный состав базы и спокойно вывести заложников к занятой нашими дороге в пяти километрах отсюда. С расстояния более чем в два километра группу прикрывает пара снайперов для подавления сопротивления в труднодоступных для группы местах.

– Все! – закончил длинное перечисление корректировщик.

– Искра список маркеров приняла.

– Группа список маркеров принял.

– Конец связи, – шепнул Андрей. – Теперь самое трудное – ждать.

– Может, тогда кофейку? – расслабленно потянулся Саша.

– И так жара… – отмахнулся корректировщик. – Хорошо хоть ветерок поддувает. А то никакого спасу нет…

– Я все же бахну, а то сном развезет на этом солнце. И тебе советую.

Фролов достал из стоявшего в ногах ранца термосок, отвертел алюминиевую крышку с двумя добрыми вмятинами, вытянул влажно шикнувшую пробку и налил кофе в моментально нагревшийся алюминий.

– Зашибись… – Он даже блаженно сощурился, сделав первый глоток. – На.

– Галеты бы хоть достал… – принимая крышку с кофе, попросил Андрей.

Фролов порылся в ранце и вытянул на свет божий пачку совершенно дубовых галет, безвкусных, словно натертых и заново спрессованных из пластмассы. Но для кофе в самый раз – не сладкие.

– Искорка, Эхо, я – Группа, – ожили наушники шлемов. – Занял позицию. По вашему маркеру «колючка» на одиннадцать часов. Сто двадцать метров от проволоки.

– Эхо принял.

– Искра приняла.

– Я – Группа, даю минутный отсчет. Готовность. Старт.

Тут же пискнул запущенный Андреем таймер обратного отсчета, Фролов отпил еще пару глотков кофе, улегся поудобнее и поставил кружку слева от себя.

– Эх, поработаем… – шепнул он.

Пальцы собрались было почухать запревшую шевелюру, но глухо стукнулись в обтянутый черной тканью металл шлема.

– Чтоб тебя…

Он упер в плечо могучий приклад Хитрого Обманщика и включил прицел. Внутри заурчал завертевшийся накопитель, подгружая операционную систему, лицо Фролова осветилось чуть заметно мерцающим светом. Система запросила пароль, и пальцы заученно пробежали по кнопкам, вводя ключевую комбинацию цифр.

Ввод.

Мерцание обрело краски и завершенные формы, теперь через выводимую компьютером прицельную сетку виднелись горы, холмы, часть города и вражеская база. Саша протянул руку и взял горячую крышку с кофе, губы приятно обожгло, тело быстро обретало боевой задор, мышцы наливались бодростью, необходимой для успешной работы.

На старых моделях КСК «Рысь» стояли прицелы с черно-белыми матрицами, но это сильно повышало шансы противника на успешную маскировку и от них быстро ушли, заменив более дорогими, но корректно воспроизводящими цвет.

– Я нашел Искорку, – ложась на бетон, произнес Андрей. – Погляди на вторую от нас высотку. Двадцать тысячных вправо от вершины. В камнях.

– Сейчас. – Фролов отставил кружку и вгляделся в яркую картинку прицела, исчерченную меняющимися цифрами расстояний и углов, красными и желтыми линиями прицельной сетки. – Вижу. Хорошо лежит, но могла бы и в тени устроиться. Дерево всего метрах в десяти от нее.

– Там, наверное, муравьи, – усмехнулся корректировщик. – Ты же знаешь нашу Искорку, она во всем комфорт любит. Осталось пятнадцать секунд!

Фролов последний раз глотнул кофе и опустил мощный рычаг, отпирающий затворный держатель. Затвор, мягко щелкнув цанговым инжектором, послушно выполз из казенника. Он был гладким, словно намыленным, тефлоновое покрытие позволяло полностью избавиться от смазки, что здорово повысило надежность на лютых морозах и износ на жаре. Саша потянул рукоять на себя и полностью вынул затвор из винтовки, упер его цангой в торчащую из дугового патронташа гильзу патрона, защелкнул и, вынув вместе с затвором огромный крупнокалиберный боеприпас, сунул в казенник ствола. Рычаг на место. Щелчок взвода. К бою готов.

Он уже видел группу, засевшую в овраге в ста метрах от колючки. Ребята устроились хорошо, только знание точного места позволяло заметить под лохматыми маскировочными покрывалами живых людей. С вышек их не разглядят даже ради спасения жизни. Лишь бы сторожевые собаки не подняли лай раньше времени.

– Время «ноль»! – сказал Андрей и пискнул остановленным таймером. – Работаем, братишка.

– Искорка, Эхо, я – Группа! – задорно прозвучало в наушниках. – Работаем!

– «Караулка», – начал корректировать Андрей. – Сторожевая собака. «Колючка» на десять, еще одна.

Фролов поймал собаку у караулки в прицел, добавил увеличение, выдохнул и плавно вдавил спуск.

Жуткий грохот ударил в прикрытые шлемом уши, а вырвавшиеся из дульного тормоза реактивные струи отбросили назад целую тучу бетонного крошева, но свежий ветер быстро вынес едкую известковую пыль. В плечо ухнуло, как поленом, зашипели, распрямляясь, гидравлические амортизаторы приклада.

Рычаг вниз, затвор на себя, гильзу долой ударом об пол. Новый патрон вставляем в затвор, обратно в казенник, на место запор.

Этот стишок, данный когда-то инструктором, помогал выдерживать ритм перезарядки, он звучал в ушах каждый раз, хотя руки сами уже прекрасно помнили, что надо делать.