Цитаты из книги «Воденников в прозе. Лучшие эссе»

Они слишком много вложили в нее любви, чтобы видеть теперь, что их жизнь напрасна. Она перестала светить – она должна умереть. Потому что она не человек, а энергоноситель. А они – кормятся светом.

через тебя проходит заряд такой силы, такая светоносная энергия чужой любви и собственной творческой судороги, что ты уже просто не различаешь границы

Что же ты сделал, дурак, в своей жизни не так, если тебе, сорокалетнему дядьке, до сих пор надо писать стихи? Их же только обеспокоенные ранним половым созреванием прыщавые подростки пишут!

Поэт – это вообще не тот, кто стихи пишет. И уж точно не тот, который пишет хорошие стихи. Поэт – это больное животное. Прислушивается, нюхает, пытается угадать. Припал брюхом (не ухом, это важно) к земле. И вдруг катается по ней, собирает репьи.

Надо внимательно разматывать клубок чужих претензий к другим людям, к мирозданию: там и таится мерцающий ответ, неожиданная разгадка. «И разгадка жизни моей», – сказала однажды Ахматова. Да-да, разгадка нашей жизни в наших попытках запутать ее. Так и должно быть.

За тридцать мне. Мне страшно по ночам. Я простыню коленями горбачу, лицо топлю в подушке, стыдно плачу, что жизнь растратил я по мелочам, а утром снова так же ее трачу.

Я тебе привезу из Голландии Lego, мы возьмем и построим из Lego дворец. Можно годы вернуть, возвратить человека и любовь, да чего там, еще не конец. Я ушел навсегда, но вернусь однозначно — мы поедем с тобой к золотым берегам. Или снимем на лето обычную дачу, там посмотрим, прикинем по нашим деньгам. Станем жить и лениться до самого снега. Ну, а если не выйдет у нас ничего — я пришлю тебе, сын, из Голландии Lego, ты возьмешь и построишь дворец из него.

Взаимная любовь людей какая-то парниковая. А то – уродливая, полноценная в своем уродстве.

Поэзия Рыжего – это стоять простуженным на сквозняке, не сопротивляться ни сквозняку, ни простуде и при этом любить жизнь и смерть с одинаковой степенью отчужденности. По-моему, эта одинаковая степень отчужденности и от жизни, и от смерти и делает его поэзию парадоксальной. Его напряженность возникает в нем самом и направлена внутрь его, не подпускает в его промежуточность никого. Он совершенно один. И в этой одиночности («одиночности» – это точное слово, скорее, чем одиночестве, хотя есть и оно) сплошная любовь.

молодые люди очень любят хоронить своих сверстников, потому что это дает им повод для в з р о с л о й мужественной скорби. Теснее сплотиться своим несчастным потерянным поколением (у нас всякое поколение считает себя потерянным, начиная с беспрецедентно удачливых детей ХХ съезда