мы – это то, что есть для нас сейчас самое молодое (в перспективе будущей жизни, потому что прошлая жизнь не в счет). Прошлое же – это только воспоминание. Иными словами, жизнь – это только сейчас и то, что будет впереди.
Да, я был в Эрмитаже. Там все покупное, не наше
Там мясистые бабы глядят похотливо со стен
Там какая-то римлянка грудь предлагает папаше
И какие-то матери плачут о мертвом Христе
Это все нам чужое и нашей тоски не развеет
По грядущему миру, простому как шар голубой
Не возьмут за живое амуры, венеры, евреи
Только ум искалечат, а нашу не вылечат боль
Потому что если человек лгун, то он лгун навсегда. Если трус, то смелым не станет. Если кому-то с вами он в начале ваших отношений, когда еще не был свободен, изменял, то и вам потом изменит. Даже не сомневайтесь.
И этого не надо бояться. Просто идите вперед, в темные подворотни, в одном продуваемом коротеньком пуховичке. Любите лгуна, любите труса, любите предателя, только не обольщайтесь.
Потому что вся наша жизнь – это череда катастроф.
Моря я с той первой встречи никогда не полюбила, – написала она. – Я постепенно, как все, научилась им пользоваться и играть в него: собирать камешки и в нем плескаться – точь-в-точь как юноша, мечтающий о большой любви, постепенно научается пользоваться случаем.
Но пока еще длится наша последняя любовь, течет вместе со временем мимо рук, сквозь пальцы (кажется, Бродский писал, что впервые он понял, что он поэт, в тот момент, когда посмотрел на свои руки и осознал, что через них течет время), пока она еще есть, можем немного и покривляться: например, расчесать волосы, постирать белый воротничок, встать с постели немного другим.
– Вот еще и Алла уехала. А Я ВЕДЬ ТЕРПЕТЬ НЕ МОГУ, КОГДА АЛЛЫ НЕТ РЯДОМ СО МНОЙ.
«По-моему, это замечательное в своей раздраженности признание в любви», – сказал мой добрый приятель Сергей Вересков.
самый важный секрет – это научиться испытывать жизнь. Испытывать не в смысле «проверять», а в смысле стоять столбом и понимать, что через тебя эта жизнь идет.