Ирьяда Нара, настоятельница женского монастыря, сидела возле постели девочки. В покрытом сетью морщин лице семидесятилетней женщины отражались отголоски былой красоты. Глаза не утратили блеск, а седые, стянутые обручем волосы походили на серебряные струи, добавлявшие облику Ирьяды нотки благородства.
Для настоятельницы прошедшая ночь была беспокойной. Вчера вечером у двух послушниц случился припадок – одновременно, без какой бы то ни было причины. Они бились в конвульсиях и хрипели, чем немало перепугали особо впечатлительных. После припадка несчастные еще долго приходили в себя. Их трясло как после сильного испуга. Лишь приняв успокоительное снадобье матушки Гаи, одна из них сказала, что во время припадка у нее было видение: темный смерч, в котором кружились зеленые звезды.
– Ужасный, ужасный смерч! – повторяла послушница, и в глазах стоял страх, как подтверждение ее слов. – Он был живой! Само зло… я видела само зло! Боги, за что все это? Чем я заслужила…
Несмотря на успокоительное снадобье, с ней случилась истерика, и матушке Гае пришлось усыпить, дав сонный порошок. Другая послушница находилась в ступоре. Она бормотала про какую-то Искру и на вопросы не реагировала.
Ирьяда Нара и раньше видела припадки, но чтобы сразу у двух человек одновременно? Нет, здесь определенно что-то не так. Если бы это произошло вне монастыря расположенного на святом месте, то можно было бы предположить, что к странному припадку послушниц причастна нечистая сила. Но здесь, в обители такое просто исключалось. Еще Ирьяду встревожили слова про ТемнуюИскру. Она слышала о ней. Определение, связанное с черной магией, что-то очень не хорошее. Это все, что настоятельница знала о Темной Искре. Немного, но достаточно чтобы встревожиться. Ирьяда решила, что позже найдет время и пороется в библиотеке, возможно, обнаружит в одном из фолиантов более подробные сведения. Матушка Гая вообще не знала о Темной Искре.
– Нет, никогда не слышала, – сказала целительница. – Но мне все это не нравится. Очень не нравится. Терпеть не могу, когда случается то, что я не понимаю. Ума не приложу, что случилось с этими двумя девчонками? И заметь, – Гая посмотрела на Ирьяду с таинственным видом, – днем у нас появляется раненая девочка, а вечером у двух послушниц случается припадок, это не очень похоже на совпадение. Здесь определенно может быть связь, ты не находишь?
– Возможно, связь и есть, – задумчиво ответила Ирьяда. – Хотя… нет, это все же совпадение, – и, тяжело вздохнув, добавила: – надеюсь, что это совпадение.
– И вообще, у меня плохое предчувствие, – проворчала Гая. – Весь день себе места не находила. Чую… чую что-то не хорошее!.. Попомни мои слова, я никогда не ошибаюсь.
– Ты, матушка, чуяла конец света, когда правителем Исходных земель стал Таракот, – невесело улыбнулась Ирьяда. – Стареем мы с тобой, Гая, стареем. Преклонные года не добавляют оптимизма. Плохое предчувствие? Что же, будем молиться, чтобы оно не оправдалось.
Лодка Невеи плыла совсем рядом с берегом. Иногда днище касалось подводных камней, грозя застрять на мелководье. Туман растворялся, словно впитываясь в поросшую серой травой землю. Сквозь белесые клочья проступали очертания корявых, лишенных листвы деревьев. Девочка слышала далекий вой, стоны, переходящие в скрежещущий смех, многоголосый шепот. Ее бросало в дрожь от мысли, что она может увидеть источник этих звуков.
– Пожалуйста, отплывай, – просила она лодку.
Туман таял все быстрее. Теперь Невея видела за убогими деревьями огромные руины. Полуразрушенные, торчащие как обломанные клыки башни, обвалившиеся стены – мрачные развалины на фоне серой однообразной мглы.
Лодка зашуршала днищем по мелководью и остановилась.
– Нет! – шепотом, словно опасаясь, что ее кто-то обнаружит, произнесла Невея.
Каменистый берег переходил в широкую, мощеную потрескавшимися плитами дорогу, которая уходила вдаль к развалинам. Шепот усилился. Множество невидимых созданий пытались что-то сказать Невее на непонятном языке.
Она увидела как по дороге, в ее сторону движутся две фигуры. Человек и кто-то маленький, размером с кошку. За ними мелькали бледные призрачные силуэты каких-то существ.
– Пожалуйста, уплывай! – простонала Невея.
Она пыталась встать на ноги, но тело, словно одеревенело. Фигуры приближались. Невея видела, что вместо лица у человека черное пятно, как кусочек ночи с красными искрами глаз. Серые волосы обрамляли эту темноту, будто оправа из тусклого серебра. В руке человек сжимал рукоять большого топора. Маленькая фигура была не ясной, расплывчатой, смутно похожей на крохотного человечка, окутанного красноватым маревом. Лишь глаза горели четкими алыми точками.
– Я не хочу, чтобы они подходили! – с отчаянием сказала Невея. – Не хочу! Уплывай же, уплывай отсюда! Пожалуйста!
Лодка словно услышав ее мольбы, покачнулась, слегка накренилась на один борт и начала разворачиваться. Фигуры были уже совсем близко. Невее показалось в них что-то знакомое. Едва уловимое.
– Уплывай же!
Лодка, рассекая водную гладь, поплыла к середине реки. Шепот начал стихать. Берег окутывался туманом, скрывая деревья, руины и фигуры на дороге.
– Спасибо! – прошептала Невея. – Спасибо!
Ирьяда увидела, что девочка приоткрыла глаза и произнесла:
– Спасибо.
Настоятельница встала и салфеткой вытерла с ее лба выступившую испарину. Взгляд у девочки становился осознанным. Не поднимая головы от подушки, она осмотрелась.
– Где я?
– Ты в безопасности, – мягко сказала Ирьяда.
Погруженный в свои мысли, Фарамор не замечал ничего вокруг. Он думал о будущем, строил смелые планы. Вот только Невеи в мыслях не было. Носитель Искры даже не сознавал, что кровные узы оборвались. Прошедшая ночь их уничтожила, растворила в равнодушии. Теперь и память об отце вызывала лишь злость, служила стимулом для новой волны гнева. Будто бы и не было в жизни ничего хорошего, не существовало спокойных дней. Память вырывала из небытия презрительные взгляды соседей, холодную сдержанность булочника торговавшего за углом, перешептывание людей на купище – людей слишком глупых, чтобы отличать плохое от хорошего. Стадо. Людское стадо, которое заслуживает убоя.
Вокруг щебетали птицы, радуясь погожему дню, стрекотали кузнечики, легкий ветерок шелестел листьями. Но у Фарамора эти приятные звуки природы не вызывали никаких чувств. С тем же равнодушием он смотрел на красоту леса и на небо, по которому величественными фрегатами медленно плыли облака. Все это было тем, что его исковерканное Сэдрой сознание теперь определяло, как недостойное внимания.
Фарамор вышел к мосту через овраг. Теперь он смог разглядеть монастырь.
Невысокие каменные стены, овитые плющом, из-за которых виднелись разных размеров строения. Особо выделялось красивое здание с остроконечной башней похожей на шляпку гриба и круглыми окнами, с распахнутыми ставнями. Вокруг монастыря – аккуратные огородные грядки и хозяйственные постройки, а поодаль, возле леса – священный круг из двенадцати каменных монолитов. С левой стороны обители стоял огромный разлапистый дуб. Ветви простирались над стеной и отбрасывали тень на одно из зданий.
Еще вчера Фарамор решил бы, что место это красивое, но сегодня он смотрел на монастырь равнодушно.
– Ты не передумал туда идти? – подал голос Хитрец Хет.
– Там моя сестра, – ответил Фарамор, и в его голосе не было никаких чувств.
– Ну, что же, удачи! – усмехнулся Хет. – Вот только я, пожалуй, подожду тебя здесь, – демон ловко выбрался из-за ремня и шлепнулся на землю.
Фарамор с недоумением взглянул на куклу.
– Как пожелаешь.
– Представь себе, пожелаю, – серьезно проговорил Хет.
Фарамор оставил в траве возле дороги топор, с некоторым подозрением взглянул на монастырь, пожал плечами и направился к мосту. Мысленно он ругал Хета: «Вот уж достался помощник! Нормально на вопросы ответить не может. Все какие-то загадки».
Вчерашний поток в овраге превратился в быстрый чистый ручей. От статуй, которые стояли вдоль мощеной дороги, отражались солнечные лучи.
Ворота монастыря уже были в двух сотнях шагов, как Фарамор почувствовал беспричинное беспокойство. Прошел еще немного и беспокойство переросло в страх. Страх! Он не испытывал страха даже при встрече с Сэдрой. Что же это такое?
Фарамор остановился и вытер рукавом выступившую на лбу испарину. Сердце бешено колотилось. Оглянулся и увидел Хета, который, стоя по ту сторону моста, весело махал бесполой ручонкой, будто говоря: «Ты еще не передумал? Тогда вперед!» Глаза куклы сверкали, как начищенные монетки.
Фарамор глубоко вздохнул и медленно сделал еще несколько шагов. Внутри все скрутило. К горлу подкатила тошнота. Он почувствовал, как в сознании начинает зарождаться паника. Казалось, что земля вот-вот уйдет из-под ног. Фарамор зажмурился и открыл глаза. Постарался взять себя в руки. В конце концов, чего ему бояться? Это в нем горит Темная Искра! Для него прислуживает нечисть! Это он сам источник страха для всех!
Обливаясь потом, сделал еще два шага. В глазах потемнело. Стиснул зубы, чтобы не закричать. Судорожно подумал, что еще одного шага не выдержит. Подавив упрямство, Фарамор сначала попятился, затем развернулся и пошел обратно к мосту. Хотелось бежать, но он заставил себя не ускорять шаг. Глаза пылали гневом, руки тряслись.
Хитрец Хет стоял за мостом и смотрел, как приближается хозяин. Фарамор видел вышитую улыбку Хитреца, и ему казалось, что демон над ним насмехается. Ближе к мосту юноша побежал. Из горла вырвалось яростное звериное рычание.
Почувствовав недоброе, Хет заметался на дороге.
Фарамор с разбегу, изо всех сил ударил Хитреца мысом сапога. Кукла подлетела в воздух, завертелась и упала далеко в стороне от дороги в густую траву. В порыве ярости юноша собирался побежать за Хетом и еще раз наподдать ему, но гнев начал униматься. Фарамор нервно походил поперек дороги и сел в траву возле топора. Гнев превратился в досаду. Что могло так напугать его? Он вчера был возле монастыря и не испытывал никакого страха!
Хитрец выбрался из травы и, как ни в чем не бывало, направился к юноше. По кукле бегали муравьи, к рыжим волосам прилип прелый лист.
– Ты можешь пинать меня сколько угодно, – усмехнулся он. – Знаешь, мне даже не обидно… и уж тем более, не больно, но кукла эта сшита не из железа и рано или поздно порвется. А еще тебе следует научиться сдерживать гнев, не то твой путь очень скоро закончится. Темная Искра, не Темная, но без здравого смысла она ничто.
– Почему? – понуро спросил Фарамор.
– Да потому, что здравый смысл…
– Почему я испытал страх?!
Хет вытряхнул из волос лист и сел возле Фарамора.
О проекте
О подписке