Глава 2

Однажды, когда летний месяц июль уже близился к своему концу, в пивной идиллии наступил неожиданный кризис. Ларёк на несколько дней прикрыли. Чунька своими глазами видела, как его хозяин – какой-то кучерявый, смуглый человек, говоривший со странным для здешних людей акцентом, стенал, метался и тряс какими-то бумажками перед носом суровых парней в форме, сопровождавших важную толстую даму с пышной золотистой причёской.

– Полицейские нагрянули, – неодобрительно сказала тётка Пицунда, прибежавшая посмотреть на этот шум и гам, – лучше пошли отсюда, малая, а то ещё, чего доброго, живодёры появятся. Видела шрам у Ромула? Так это они. Он тогда еле жив остался.

Второй раз Чуньке не надо было говорить. Страшные рассказы про живодёров, ходившие в кошачьем подвальном обществе, она слышала ещё в самом детском возрасте, от мамы.

"Ладно, – решила кошечка, – не ларьком единым живы… Пойти что ли на крышу прогуляться?"

Летом двери в подъезды дома часто открывали на проветривание. Дождавшись, когда уборщица распахнёт их настежь, после мытья лестницы, хитруха подняла голову, окинула взглядом вороньи гнёзда и, заметив Марьяшку, перебиравшую перья у себя под крылом, спросила:

– Эй, наверху! Где открыто?".

– Открыто, открыто… В башке у тебя открыто! – отмахнулась Марьяша, но потом вдруг заинтересованно скосила глаз на Чуньку. – А зачем тебе?

– Я спрашиваю, где люк на чердак забыли закрыть? Там ларёк наш убирают. Хочу сверху посмотреть.

Марьяшку в момент переклинило.

– Божечки! Во втором! Дурной Клим, дурной!

Ворона перепорхнула на крышу и забегала туда-сюда, как испуганная курица. Потом вдруг резко остановилась и с криком: "Нам крылья Родиной даны!" спикировала вниз.

– Опять забыла, что летать умеет, – покрутил у виска Мурчик – Чунькин товарищ по играм, сидевший тут же у подъезда, до этого внимательно нюхавший "божью коровку". – Ну что, наверх?

Котята поскакали по лестницам.

На крыше было жарко. Солнце нагрело рубероид так, что обжигало лапы. Потоптавшись, друзья запрыгнули не кирпичную трубу, ещё с зимы накрытой какой-то тряпкой, и стали наблюдать.

У ларька стоял подъёмный кран. Хозяин, с опечаленным видом, ходил взад-вперёд, иногда задирая голову вверх и что-то говоря послеобеденному солнцу, видимо ожидая погрузочную платформу. Внезапно рядом с краном остановилась большая чёрная машина. Из неё вышел важный человек и вместе с владельцем зашёл в торговый павильон. Через несколько минут оба вышли довольные. Владелец раскланивался, а важный, с лицом покровителя, сел в машину и умчался. Кран тут же уехал.

Мурчик сидел-сидел и вдруг воскликнул:

– Я понял! Он, наверное, угостил его чем-то очень-очень вкусным. Мы наверняка такого ещё не пробовали!

– У него точно есть то, чего не хватает у продавщиц, – кивнула Чунька. – Надо за ним внимательно проследить.

Марьяшка вернулась только к вечеру. Мокрая и насупленная. Где-то на другом конце города прошла гроза, а она, как устроилась на стреле крана, так и уехала в другой район, распевая репертуар с последнего "Нашествия", запись которого звучала из кабины крановщика.

– Вот же, бескрылая анафема! Так и в метро недолго угодить, – вздохнул старый "комендант" кот Василий.

Дворовая жизнь, с возобновлением работы ларька, потекла привычным образом. Северное лето, словно по заказу, дарило яркие солнечные лучи и тёплые дожди, а вокруг было столько интересного, что Чунька и Мурчик не успевали делиться впечатлениями, наперебой рассказывая друг другу вечером, кто что видел и где побывал, в течение дня. Многообразие постигаемого ими мира захватывало целиком, требуя внимательности и смекалки.

Иногда они путешествовали вдвоём, начиная свой "обход" с проверки тех мест, где можно было "перехватить кусочек", оставляя посещение ларька "на десерт". В промежутках они играли в чехарду, гонялись за стрекозами и кузнечиками, наблюдали за крысами на помойке, затаившись на соседнем клёне, слушали разговоры собак из стаи Ромула, ходивших на разведку, вплоть до ближайшей станции метро. Жизнь котят была насыщенной и беззаботной, пока кошка Кегля не принесла слух об открытии в одном из соседних домов ветеринарной клиники.

– Вот уж теперь доберутся доктора до твоих чокнутых мозгов! – как всегда ехидничала она, стращая ворону Марьяшку. – Посадят тебя в вольеру с попугаями да дятлами!

А ещё Кегля утверждала, что всех окрестных собак обязательно подвергнут санобработке, дескать, развелось здесь всяких шелудивых…

Марьяна, потрясённая до глубины своей вороньей души, на несколько дней куда-то пропала. Последнее, что слышали во дворе – растворяющийся в вечернем сумраке истошный крик: "И вас вылечат! Аспиды!".

Пересудов о ветлечебнице становилось всё больше и больше, по мере того, как животные из окрестных домов превращались в пациентов. Звери попадали в клинику, как приносимые хозяевами, так и без оных, с добрыми людьми, прямо с улицы, с укусами, травмами, для оказания первой помощи. Домашние питомцы, со временем, образовали целую очередь на плановый медосмотр. Чуня и сама слышала, как тётки, кормившие бездомных животных, говорили, что в клинике появился очень хороший, молодой доктор, по их словам, "грамотный и душевный", относившийся к мохнатым пациентам с большим вниманием.

Как-то раз Мурчик и Чуня, гулявшие в цветниках соседнего детского сада, встретили Рыжика, пробегавшего по дорожке, мимо ограды. Вид у кота был озабоченный, он явно куда-то торопился.

– Привет, молодёжь! – поздоровался Рыжик, на ходу.

На вопросы, куда так спешит, отмахнулся, дескать: "потом". Однако после, вдруг вспомнив что-то, не останавливаясь, бросил:

– Мне тебе, Чуня, что-то рассказать надо, но на обратном пути, наверное…

Не прошло и часа, как кот появился вновь.

– Фух! – сказал он, присаживаясь. – Жарковато нынче…

Как оказалось, на днях Рыжик побывал в ветклинике. Школьная сторожиха, обеспокоенная здоровьем подопечного, носила его на осмотр.

– Ох, жуть! – прокомментировал новоявленный пациент своё посещение больницы. – Живот щупают, в зубы заглядывают, уши чистят какой-то вонючей дрянью, да потом ещё говорят: "Искупайте его шампунем"! Это меня-то, кота со стажем?! Комплекция моя им не нравится! Откуда тут комплекция? Школа-то на каникулах!

Вздохнув, пострадавший почесался:

– Ну вот, а теперь к делу. Когда сидели в приёмной, наша сторожиха разговорилась со своей знакомой. Она из вашего дома. Соседка того человека, в квартире которого ты родилась. У неё кот сиамский ещё. Так вот, когда вашего хозяина не стало, соседка маму твою отдала другой женщине. Где они в городе живут – не говорили, но одно известно: у них дачи рядом, в какой-то "чаще". Они там всё лето живут. Там станция. Это мне сиамский сказал. Успел-таки я с ним, хоть он и трясся как лист, парой слов перекинуться… Его возили туда на электричке, бедолагу. Когда очередь подошла, и его к доктору понесли, он так орал и шипел, что, боюсь, он башкой повредился. Фу, как он меня напугал!

Чуня не поверила своим ушам. Из её глазок потекли радостные слёзки. "Моя мамочка! Она там! Она жива!" В памяти котёнка опять вспыхнули эти добрые, заботливые, всё понимающие глаза, а душу обдало теплом, как будто она опять оказалась у пахнущего молоком живота, дающего защиту и покой.

Забыв поблагодарить Рыжика, Чуня, во всю прыть понеслась через цветочные клумбы в сторону своего дома, выгнув дугою хвост и делая стремительные прыжки. Определённой цели этот забег не имел – просто восторг переполнял её.

– Спасибо вам огромное! – сказал озадаченному коту Мурчик, – Это так важно для неё!

И побежал догонять Чуньку.

В этот день никого счастливее чёрной кошечки не было во всей округе.

Однако, кошки не могут вот так просто взять и поехать, скажем, на электричке или автобусе, куда захотели, даже если знают конечный пункт маршрута. Они не умеют читать расписания и карты. А в Чунькином случае всё было ещё туманней. Где находится эта самая станция Чаща, никто из животных толком не знал, даже вороны.

Расспросы "сиамского" мало что дали. Он только помнил, что в электричку они попали с платформы, которая находилась сравнительно недалеко от дома. "Это там, где то самое загадочное метро, куда собаки ходили", – вспомнила Чуня. Сколько остановок было до дачного места, "сиамский" так и не вспомнил, потому что пребывал в "истерическом настроении".

Пришлось обращаться к Ромулу и тётке Пицунде. Ромул дал приказ прояснить вопрос, и собачье сарафанное радио заработало. Собаки искали информатора, в основном, среди домашних любимцев, которым посчастливилось иметь хозяев – владельцев дачных участков.

Конец ознакомительного фрагмента.