Цитаты из книг автора «Дмитрий Григорович»

троскинским управляющим? – Кацу, – живо отвечал мальчишка. – Ха, ха, ха!.. Ну, а что бы ты стал тогда делать?.. – А вот… вот… высек бы Михешку Кузнецова… – Ха, ха, ха! Ай да бурмистр… ну, а за что бы ты его высек? – У него, – отвечал Ваня гнусливо, – у него, вишь, бабка-свинчатка есть… он мне ее не дает…

мы летось еще посылали к ним грамотку да денег полтинничек; последний отдали;

Молодые господа наши, сын да дочь, в Питере живут…

Изба Антона стояла у самой околицы и завершала собой правую линию села, выдавшуюся в этом месте несколько вперед. Она бросалась в глаза своею ветхостью: один бок ее, примыкавший к околице, почти сгнил дотла, отчего остальная часть здания покачнулась и села на ту сторону. Кровля, от тяжести давившей ее когда-то соломы, приняла совершенно другое направление; она сползла наперед и грозила ежеминутным падением. Трубы не было; ее заменял глиняный горшок с выбитым дном для дыму. Деревянный петушок, красовавшийся, вероятно, в лучшие времена на макушке крыши, принял также свое направление во время всеобщего обвала и уныло свесился влево. Единственное оконце, заткнутое лохмотьями и обмазанное кругом глиною, глядело невыразимо кисло. Изба со всех сторон подпиралась сучковатыми плахами, уподоблявшими ее согбенному старику нищему, наступившему на костыли свои; словом, все на ней, как говорится, было и валко, и шатко, и на сторону.

Судя по опавшему лицу мужика, сгорбившейся спине и потухшим серым глазам, смело можно было дать ему пятьдесят или даже пятьдесят пять лет от роду; он был высок ростом, беден грудью, сухощав, с редкою бледно-желтою бородою, в которой нередко проглядывала седина, и такими же волосами. Одежда на нем соответствовала как нельзя более его наружности: все было до крайности дрябло и ветхо, от низенькой меховой шапки до коротенького овчинного полушубка, подпоясанного лыковой тесьмою. Стужа была сильная; несмотря на то, пот обильными ручьями катился по лицу мужика; работа, казалось, приходилась ему по сердцу.

Он заметно обходил товарищей, не

Петю особенно поразил вид нескольких лошадок, таких же почти маленьких, как он сам.

одни говорили – видели его в Кронштадте; другие уверяли, что он тайно обменял паспорт и переселился на жительство в Шлиссельбург, или «Шлюшино», как чаще выражались.

на проводах много было пролито слез и еще больше пива

к конюшенному воздуху, разогретому газом, присоединялся запах табачного дыма, помады и пива