Колян, естественно, и сам жаждал поскорее узнать о моих новых приключениях в Альтернативе. Но меня поджимало время – на улице уже темнело, а я обещался вернуться домой к вечеру. Шутить с Глафирой явно не стоило – тем более что свой лимит на шутки я в ее глазах уже давно исчерпал.

Вроде бы я уложился в оговоренный срок. И все равно, нажимая на дверной звонок, внутренне сжался, будучи готовым к очередному шквалу упреков в мой адрес. Но неожиданно все пошло не так, как обычно: Глафира открыла мне дверь с… улыбкой?

Я зашел в прихожую, не веря своим глазам: в субботу вечером моя супруга была одета и накрашена так, словно собралась в театр или, скажем, на новогодний корпоратив.

– У нас гость… – прошипела жена сквозь улыбку. – Мы сейчас на кухне чай пьем. Это очень важный гость – постарайся хотя бы тут не накосячить.

Я скосился на гардеробную вешалку: на ней висел плащ серого цвета, явно не по нашей провинциальной моде, а внизу на приступке стояли мужские черные туфли – новые, лакированные и… чистые. Это при нашей-то пресловутой владимирской грязи! Владелец этих туфель по нашим улицам пешком явно не ходил.

– Ричард, – поспешно привстав из-за кухонного стола, с заметным британским акцентом представился худощавый сероглазый блондин в сером с металлическим отливом, приталенном костюме, явно сшитом на заказ и безукоризненно сидящем на своем владельце. – Ричард Ротшильд. А вы, я полагаю…

– Игорь Владимирович Тальков… Э-э, Алексеев, конечно же! – поспешно поправился я после ощутимого тычка под ребра от моей дражайшей женушки. – А вы из тех самых Ротшильдов?

– Что? О нет! – расплылся в улыбке англичанин, не сразу поняв, что я имею в виду. – Те Ротшильды – это совершенно другая часть нашего обширного генеалогического древа. Наша ветвь этой известной фамилии не имеет никакого отношения к финансовым достижениям и аферам всемирно известного банкирского дома. Зато мои предки уже много десятков лет преуспевают в области пластической медицины. Вы когда-нибудь слышали про компанию «Годсхенд»?

– «Рука Бога»? – озвучил я название в русском переводе. – Да, где-то и когда-то слышал краем уха.

Вообще-то я прекрасно помнил, где и когда слышал это название и с какими моими не самыми приятными воспоминаниями оно было связано. Но англичанину не нужно знать о моей осведомленности – теперь-то я прекрасно понимаю, с какими целями он сюда заявился. Как-то очень уж быстро они меня вычислили – не иначе, без привлечения спецслужб не обошлось. А может, у «Годсхенда» и своя служба безопасности имеется – при их-то возможностях…

– Наша компания является одним из мировых лидеров в области пластической хирургии. Как правило, мы работаем с состоятельными клиентами и стараемся учесть все их запросы. Годовой оборот нашей компании составляет более пятисот миллионов фунтов. Головной офис «Годсхенда» находится в Лондоне, но мы также имеем филиалы в тридцати странах мира. Российский рынок по оказанию услуг современной пластической хирургии мы рассматриваем как один из наиболее перспективных. К сожалению, ваше законодательство имеет некоторые ограничения для деятельности иностранных компаний в области медицины. Но мы работаем над этим вопросом и надеемся, что в ближайшее время он будет решен, – продекламировал Ричард, строя фразы гладко и без запинки – видимо, уже не один десяток раз произносил их на форумах и презентациях.

– Учитывая вашу осведомленность в подобных вопросах, я предполагаю, что вы не последнее лицо в вашей фамильной компании?

– Я являюсь младшим партнером и первым вице-президентом компании, принадлежащей моему отцу, – кивнул Ричард. – Я курирую филиалы в Восточной Европе. Российское направление также находится в сфере моей ответственности.

– Хм… Это уже многое объясняет. А позвольте полюбопытствовать, если не секрет, откуда проистекает такое совершенное знание русского языка?

– Это совсем не секрет, – широко улыбнулся Ричард. – Моя мама родом из России, и в нашей семье русский язык всегда использовался наравне с английским.

– И это тоже многое объясняет… Но пока вы так и не сказали, чем мы обязаны визитом столь высокопоставленной особы в нашу скромную провинциальную квартиру.

– Да, конечно! Видите ли, господин Игорь… – теперь английский гость сошел с привычной презентационной стежки и старался правильно подбирать слова. – Несколько недель назад произошел инцидент с участием нашего сотрудника, доктора Мануэля Хименеса и… вас. Имело место случиться несанкционированное медицинское вмешательство в вашу жизнь. Наш сотрудник превысил свою компетенцию и уже наказан. Мы его уволили.

– Занятно… А у меня его ноутбук остался. Вернуть? – признался я, поскольку скрывать это не имело смысла: упомянутый ноут лежал тут же – в кухне, на подоконнике.

– Там все равно ничего ценного нет, так что оставьте себе, – отмахнулся англичанин. – Можете считать это подарком от компании. Кроме того, я еще возвращаю вам ваш телефон, который по какому-то нелепому недоразумению прихватил с собой господин Арефьев.

– И он тоже ваш подопечный? – произнес я, не скрывая удивления. – А я-то уже на него собирался заявление писать в полицию.

– Вообще-то на момент совершения правонарушения Арефьев нашим сотрудником не являлся. Тем не менее наши юристы досконально проанализировали ситуацию: российской полиции не удастся открыть на него уголовное дело – к тому нет достаточных оснований. Но сам факт этого происшествия, будучи распространенным в средствах массовой информации, может лечь несмываемым пятном на безупречную репутацию нашей компании и, как у вас говорится, поставит крест на перспективах развития «Годсхенд» в России. Поэтому мы бы хотели, как опять же у вас в России говорят, замять инцидент. Мы предлагаем вам работу по тестированию компьютерных программ в нашем головном офисе или же дистанционно, по вашему выбору. Мы будем платить вам четыре тысячи фунтов в месяц – это более чем достойная зарплата даже по лондонским меркам. Что вы скажете на этот счет?

– Я… Я подумаю, – невнятно выдавил я, будучи совершенно ошарашен подобным предложением. – Пока не могу дать ответ. Как у нас в России говорят, такие вопросы с кондачка не решаются. Мне на этот счет нужно посовещаться со знающими людьми.

– Хорошо, – широко улыбнулся Ричард и подмигнул Глафире. – На момент вашего возвращения мы с вашей супругой как раз обсуждали эту тему. Вне зависимости от окончательного решения наша компания в счет компенсации вашего морального ущерба дарит вам тур на Мальту – на две персоны, на десять дней. Глафира Сергеевна любезно предоставила мне ваши загранпаспорта, и уже через несколько дней вы получите ваучеры на заселение в пятизвездочный отель, страховые полисы, авиабилеты и паспорта с визами.

– Спасибо… – выдавил я, уже совершенно растерявшись. – Может быть, еще чаю?

– О нет! – протестующе замахав руками, с усмешкой произнес Ричард. – У вас в России наша старинная британская традиция чаепития приобрела какой-то пугающий размах: поить гостя чаем от всех щедрот необъятной русской души до тех пор, пока у него этот самый чай из ушей не потечет. А время уже позднее. Так что на этом, как говорится, позвольте откланяться!

Улыбчивый англичанин сделал звонок, вызывая такси, а затем, перекинувшись с нами парой ни к чему не обязывающих фраз, покинул нашу скромную квартирку. И буквально сразу же, как дверь за его спиной закрылась, я был прижат к стенке решительным движением тяжелой женской руки.

– Ты… Алексеев! Твою же мать! Какого хрена?! – тяжело дыша и от волнения с трудом определяясь с выбором слов, произнесла Глафира. – Ты чего творишь, гад?!

– Я? Я чего творю?! Это со мной чего творят?! Меня мой бывший начальник прямо на операционный стол привез, а ихний херург-латинос две дырки в моем черепе просверлил непонятно для какой надобности! У меня, если хочешь знать, башка от этого до сих пор болит!

– Поболит и перестанет! Да ты должен скулить от счастья, что такие уважаемые люди тебе случайно башку прокомпостировали! Тебя, уже практически безработного инженера из богом забытой дыры, приглашают на работу в Лондон! На такую зарплату, которую в Москве не всякие директора получают! И ты еще чего-то там думать собираешься?! А ты о семье подумал?! А ты обо мне подумал?!

– Я думаю, что все это очень подозрительно выглядит, – попытался оправдаться я. – Прежде чем принимать такое решение, мне нужно с умными людьми посоветоваться. С родственниками, например.

– Можешь считать, что в моем лице ты с ними уже посоветовался, – прошипела Глафира. – Ричард завтра выезжает в Москву и завтра же вылетает в Лондон. Свой московский телефон он мне оставил. Если завтра утром ты ему не позвонишь и не заверишь его в своем совершеннейшем согласии, послезавтра я подаю на развод и раздел имущества, забираю детей и улетаю к чертовой матери!

– Куда?

– В Лондон! У них и для меня тоже найдется работа! Не настолько высокооплачиваемая, но и ее хватит, чтобы вполне достойно жить в цивилизованной стране! Там хоть мужика себе найду! Нормального, как Ричард, а не такую бесхребетную тряпку, как некоторые!

– Быстро же вы с ним… спелись, – холодно произнес я. – Как я понимаю, выбора у меня и вовсе нет?

– Выбор у тебя, мой дорогой, всегда имеется, – холодно ответила жена, ткнув меня пальцем в грудь. – Но в данном случае выбирать тебе придется только из двух возможных вариантов: или ты получишь многое, или потеряешь все. Так что думай. До завтрашнего утра у тебя время есть.

– Смертнику сложно выбирать между плахой и петлей, – попытался отшутиться я, но Глафира меня уже не слышала – ушла убираться на кухне.

Хотя я и так догадывался, какой выбор мне придется сделать, но дружеский совет мне все-таки был нужен. Вооружившись телефоном, я начал набирать Стрешнева. Но в последний момент передумал – позвонил Ерохину и вкратце изложил стоявшую передо мной дилемму.

– Так… Интересно девки пляшут, – прозвучало в трубке. – Ты никуда не исчезай – я сейчас моему чекисту отзвонюсь. Дай-то бог он не на свадьбе и не на природе.

Тут мне конкретно повезло – товарищ из органов в субботу вечером оказался в зоне доступности. Минут через пять Санек позвонил мне и сообщил:

– Соглашайся. Будешь нашим резидентом в тылу врага. Как тебе такая перспективка?

– Если честно – не очень, – признался я. – Совсем не очень. Я ведь не профессиональный разведчик. Спалюсь на какой-нибудь мелочи, и их спецы меня запросто расколют – от головы до самой задницы. А затем «уважаемые джентльмены» закатают мои ноги в тазик с цементом и в таком виде отправят меня исследовать дно Ла-Манша.

– Хм… Не исключено. Но у тебя же есть выбор?

– Теперь уже точно между плахой и петлей…

– Ну, это мы еще будем посмотреть! Ты телефончик-то принеси – на предмет его внимательного изучения. А то мало ли каких дополнительных приблуд в него в Букингемском дворце понапихали.

– Принесу, куда деваться. Ну все, бывай, – вздохнул я, заканчивая разговор.

Случаются такие моменты в жизни, когда за тебя все решает кто-то другой. И тот факт, что это сделал человек, которому ты полностью доверял и который тебя таким решением фактически предал и продал, навсегда наложит отравленный оттиск на твою собственную жизнь, даже если она впоследствии и будет благополучной. И в этом отношении моя выдуманная Альтернатива гораздо честнее и справедливее реальности. Там добро – это добро, а зло – это зло. И там твоя судьба – в твоих собственных руках. А если это не так, если даже все против тебя – волшебный мир все равно даст тебе хотя бы мизерный шанс на успех.

В общем, на следующее утро я позвонил Ричарду и принял его предложение. Договорились на том, что поначалу я, осваиваясь с их программами, буду работать дистанционно. А далее видно будет. Контракт договорились подписать на Мальте. Тем более что и заграничная виза будет готова через две недели, как раз когда подойдет срок моего увольнения.

А насчет нового путешествия в миры Созвездия я даже и не задумывался – как-то не до того мне было. Стрешнев поначалу намекал мне на это. Однако когда я рассказал ему про свои приключения на Арабелле, мой друг реально забеспокоился за мое душевное здоровье. Особенно его зацепила история про воздушную битву краснозвездных гиппогрифов-истребителей и орлов-перехватчиков с черными крестами. Тут ведь не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, от какого первоисточника идет такая параллель.

Увы, следовало признать – Альтернатива была порождением исключительно моего собственного сознания. Которое, судя по всему, уже начало двоиться, а то и троиться от избыточного притока новых впечатлений. Но что именно подвигло мой несчастный мозг на столь изощренное «творчество»? Об этом мне оставалось только догадываться.