– Посидите на кушетке, отдохните, – посоветовала им врач лагеря Анна Васильевна, – а завтра приходите в это же время.

– Завтра? – Роман был поражен. – Зачем?

В страдающих глазах Вани стоял тот же вопрос.

– Как зачем? На прививку.

– На какую прививку? – пролепетал Роман.

– От бешенства. Что ты удивляешься, Рома? Мы только начали курс. Еще тридцать девять уколов.

– Тридцать девять уколов! – Роман только сейчас вспомнил, что от бешенства и в самом деле делают сорок уколов в живот. Это знает каждый ребенок. Вожатый почувствовал, как в ужасе прижался к нему Ваня, и посмотрел на него с сожалением.

Ваня увидел в глазах вожатого немой упрек и понял, что тот тоже боится уколов.

ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТЬ УКОЛОВ.

Так они стали товарищами по несчастью.

Это было их ПЕРВОЕ НЕСЧАСТЬЕ.

Дни пошли один за другим. Так как больше о волке не было слухов, лагерь начал понемногу успокаиваться. Но начальник лагеря, пользуясь тем, что не было никаких сообщений о поимке или ликвидации хищника, чрезвычайное положение не отменял. Это, конечно, вызывало сильное недовольство и среди детей, и среди взрослых, но он был непоколебим как скала, отчего некоторые самые отъявленные нарушители дисциплины даже его зауважали.

Роман и Ваня Никаншин аккуратно каждый день ходили на прививку. Ежедневные страдания их сильно сблизили. Роман строго настрого запретил детям приставать к Ване и неуклонно за этим следил. Но и сам Ваня сильно изменился после той ночи. Он стал намного спокойней в отношениях с другими детьми. Претензий на лидерство больше в нем не наблюдалось. Ребенка словно подменили. Он перестал драться, спорить и ссориться со всеми подряд и даже стал избегать детского общества, предпочитая ему одинокие прогулки по территории лагеря. Он мог часами сидеть в кустах и о чем-то подолгу размышлять. Когда дети все-таки делали попытки вывести его из себя, то у них ничего из этого не получалось. Ваня просто не обращал на них никакого внимания. В конце концов, от него отстали. Он стал жить спокойной и размеренной жизнью. Если, конечно, жизнь восьмилетнего мальчика можно назвать размеренной. В общественной жизни он никак себя не проявлял, не участвовал ни в каких мероприятиях, в игры включался неохотно, и очень часто пропадал из поля видимости вожатых. Романа это особенно не волновало. Ваня перестал плохо себя вести, и теперь вожатый на него почти не обращал внимания. Он вспоминал про него только, когда надо было отправляться на прививку от бешенства.

Ох, как надоели эти каждодневные мучения! Живот превратился в какой-то сгусток боли, которая не покидала ни на одну минуту в сутки и напоминала о себе даже во сне. Каждый раз, когда они шли в медпункт, Роман заглядывал Ване в глаза и спрашивал:

– Страшно?

– Страшно, – каждый раз честно признавался мальчик.

– И мне страшно, – вздыхал Роман. – Но за глупости надо платить. И мы с тобой платим сполна. Пошли.

И он опять брал мальчика за руку, словно опасался, что тот может убежать, и они шли принимать мучения.

Кончилась первая смена. Началась вторая. Роман поменял напарниц. Теперь он работал не с Машей и Ларисой, а лишь с одной девушкой. Начальник считал, что будет слишком жирно, если некоторые вожатые все три смены будут работать по трое на отряд, Девушку звали Олей. Она была чертовски мила и привлекательна. Даже Роман оценил эти ее качества и перестал быть букой, каким был прежде.

Ваня Никаншин опять был в отряде Романа. Он сам пришел к нему в начале смены и попросился в его отряд, теперь уже десятый. Роман удивился, но мальчика принял. Ему было даже немного приятно, что Ваня пришел к нему после того, как имел столько неприятностей от Романа в первую смену. Он открыл в мальчике еще одно качество: Ваня не был злопамятен.

В десятом отряде дети были еще младше, чем в девятом, и у Романа забот прибавилось. Дети были кто после первого, кто после второго класса и еще не постигли все сложности жизни без родителей. Роману и Оле было нелегко вдвоем уследить за ними, и тут у них неожиданно появился помощник. Это был Ваня.

Среди детей, которые были на год-два его младше, Ване с легкостью удалось утвердить свой авторитет. К тому же и сами они подобрались в этот раз совсем уж несамостоятельные, и стать среди них лидером Никаншину было совсем нетрудно. Да и сам он уже не очень стремился к власти среди детей.

Но недели через полторы, после начала смены случился странный случай, который немало поразил Романа.

Кто-то из старших ребят начал приставать к одному совсем маленькому и слабенькому мальчику и так его запугал, что тот даже не осмеливался рассказать об этом вожатым. Максимка, так звали этого мальчика несколько дней терпел издевательства малолетнего негодяя, пока свидетелем одной из таких сцен не стал Ваня Никаншин. Мальчишка, вернее даже подросток был на две головы выше Вани, но того это не остановило. Как, молния кинулся он на обидчика и вцепился ему в глотку. Подросток закричал, словно на него налетел не малыш, а дикая кошка, и подоспевшие вожатые, которые были поблизости, освободили его из объятий Никаншина. Естественно началось следствие. Всех троих допрашивали Роман, Оля и вожатый с воспитателем из того отряда, в котором был «преступник».

Ваня молчал как партизан. Ни на какие вопросы не отвечал. Другой мальчик раскололся моментально. Как и все подонки, он оказался полным трусом. В его глазах, когда он стал рассказывать, как на него набросился Никаншин, стоял такой невыразимый ужас, что его даже сильно и не наказали, велели только, когда его навестят родители, отвести их к начальнику лагеря.

Никаншина Роман не стал наказывать, потому что не видел для этого повода, а за то, что он вступился за младшего, похвалил. Ваня никак не отреагировал на похвалу, но Роман увидел в его глазах какую-то недетскую грусть. Это его встревожило. Не должны быть у детей такие грустные глаза, даже если они и несчастны. Теперь Роман твердо решил поговорить с мальчиком. Отношения у них были отличные. Почему бы и нет?

– Пойдем, поговорим, – сказал он ему как взрослому.

Ваня не сказал ни слова, но покорно поплелся за вожатым в его комнату.

– Что с тобой происходит? – спросил Роман мальчика, как только они оказались вдвоем. – Ты в последнее время какой-то не такой. Ты не болен, Ваня?

Ваня пожал плечами. Роман даже потрогал ему лоб. Так, на всякий случай. Температуры у ребенка явно не было.

– Так что же с тобой?

– Ничего.

Самый распространенный мальчишеский ответ.

– Нет, с тобой явно что-то происходит, – Роман чувствовал, что навязывается, и от этого ему было очень неприятно, но и отступать не хотелось. Он должен понять, почему ребенок так изменился. – Мне кажется, что тебе здесь не нравится. Это так?

Ваня опустил голову, и вожатый понял, что его догадка верна. Надо же, но Роман этому нисколько не удивился. Очень редко детям нравится быть далеко от родителей с чужими, чаще всего совершенно равнодушными к ним, людьми.

– Тебе в детдоме лучше? – осторожно спросил он.

От этого вопроса мальчик так вздрогнул, словно его только что сильно ударили по лицу. Он на миг взглянул Роману в глаза, и вожатый понял, что такой вопрос он больше никогда никому не задаст. Он много бы дал, чтобы и в этот раз не произносить его.

Разговор не клеился. Не получался. Он походил на обычный диалог между ребенком и воспитателем, в котором нет ни грамма искренности, только желание прекратить его, как можно скорее.

– А где бы ты хотел быть?

– Не знаю. Ничего я не хочу.

– Ну, уж этому я тебе ни за что не поверю, братишка, – Роман взял Ваню за руки и приблизил к себе. Заглянул в глаза. – Совсем ничего?

Мальчик глядел на Роман уже умоляюще. Видимо этот разговор ему был совсем невмоготу. Вожатый подумал, что вместо задушевной беседы он просто устроил Ване какую-то моральную пытку с глупыми и навязчивыми вопросами, на которые он и сам бы никому не стал отвечать.

– Ладно, – вздохнул Роман, – иди, Волчонок.

Он и сам не понял, как это у него вырвалось.

Ваня, который уже направился, было к двери, услышав, последнее слово, повернулся и внимательно посмотрел на вожатого. Он сжал кулаки, выставил их перед собой, разжал, заскреб в воздухе пальцами и вдруг прорычал:

– Р-р-р!!!

Так просто, без всякой злобы, как нормальный ребенок, КОТОРЫЙ ИГРАЕТ В СОБАКУ.

И даже показал свои маленькие белые зубки.

Романа это позабавило. Неожиданно для себя он вдруг тоже прорычал:

– Р-р-р!!!

И он тоже выставил перед своим лицом ладони с раскрытыми и приготовившимися схватить пальцами. Мгновение, и Ваня оказался в объятиях Романа. Он нисколько не испугался. Видно было, что это ему очень нравится. Когда лицо Романа приблизилось с открытым ртом к лицу мальчика, тот счастливо засмеялся и сквозь смех опять прорычал:

– Р-р-р!!!

– Р-р-р!!! – прорычал в ответ Роман.

А потом волчонок завыл:

– У-у-у!!!

И, обняв Романа, опять засмеялся.

Роман тоже засмеялся.

– Ты тоже повой, волк Роман, – попросил Ваня.

Роман повыл и подумал, что будет, если вдруг кто войдет в его комнату и увидит, чем он занимается? Но ему было так хорошо, что он забыл обо всем на свете и завыл:

– У-оу-у!!! – очень здорово у него это получилось. Ваня даже застыл от восторга.

Обычная детская игра. Так часто играют маленькие мальчики со своими отцами или старшими братьями.

Как игру воспринял ее и Роман.

А вечером ему стало невыносимо тоскливо и почему-то захотелось куда-то убежать. Не важно куда. Лишь бы бежать. Долго, долго, пока не устанут ноги, и не прервется дыхание.

Он встал около двери после того, как все дети были в постелях, и задумался. Так задумался, когда нет никаких мыслей, только хаотические цветные образы. Без всякой логики. Он думал и не видел, как неподалеку остановилась Лариса, та самая, с которой он работал в прошлую смену. Лариса шла в дачу, где ее ждал плаврук, и туда же должна была прийти и Маша. Увидев Романа, она остановилась, потому что что-то в нем показалось ей странным. Когда она поняла что, ей стало жутко. Мурашки побежали по ее спине.

ГЛАЗА РОМАНА СВЕТИЛИСЬ.

Не отражали свет, а именно СВЕТИЛИСЬ. САМИ ПО СЕБЕ ОНИ ГОРЕЛИ ЖЕЛТЫМ ОГНЕМ.

Лариса пошла прочь и вдруг увидела, как из окна дачи, около которой стоял Роман, на нее взглянули еще два желтых огонька.

– Ой, мамочка! – прошептала Лариса и побежала прочь. Через несколько секунд она поняла, кому принадлежали два других огонька. Это был Никаншин. Ваня Никаншин. Лариса была в этом уверена. Она превосходно видела в темноте, Почти как кошка. Это точно был Ваня. Мальчик, который был в ее отряде в прошлую смену…

Сначала ей стало страшно, но потом она прибежала в комнату плаврука, там было светло, весело, и она быстро забыла о том, что видела. Утром она даже посмеялась над собой. Мол, какая она трусиха и чего только не видит в темноте от страха!

Роман проснулся с невыносимой головной болью. Он с трудом разлепил глаза и поплелся умываться. Около одной палаты он остановился. Оттуда доносился чей-то стон. Роман готов был спорить на что угодно, что это плачет Ваня. ЕГО ВОЛЧОНОК. Он открыл дверь и вошел. На кровати, у окна катался, сжав руками колени, Ваня Никаншин. Плакал действительно он. Роман подошел, и сердце его сжалось от жалости к нему. Он вспомнил, что мальчику тоже каждый день делают больнущую прививку в живот. Он и сам вспомнил про свою боль и поморщился.

Ваня увидел, что он не один и замолчал. Поднял заплаканное лицо и прижался к Роману, словно тот мог снять его боль.

– Живот болит? – Роман погладил Ваню по голове.

– Нет.

– Нет? – Роман удивился. – А что ты ревешь?

– Голова, – простонал Ваня.

– Голова? – Роман почувствовал, как в его голове тоже взорвалась очередная бомба. – Надо же, у меня тоже болит голова. Очень сильно. Ну не плачь, это от духоты. – В комнате было невероятно душно. – Пойдем, умоемся холодной водой, а потом я тебе дам таблетку, и ты немного полежишь. Все пройдет.

Потом, когда это все было сделано, он немного посидел около Ваниной постели.

– Не легче? – спросил он, чтобы не молчать.

– Легче, – сказал Ваня, но было видно, что говорит он это просто так, чтобы успокоить Романа.

– А у меня все еще болит, – вздохнул вожатый.

– Роман, – прошептал вдруг мальчик, – можно я сегодня не пойду на прививку?

– Ну, уж нет, брат, – вожатый был непреклонен. – Тут я ничего не могу поделать. Думаешь, мне приятно ходить на укол каждый день? Совсем нет. Я тоже страшно боюсь уколов.

– Правда? – не поверил Ваня.

– А то?

Тут труба продудела подъем, и их разговор прервался.

А после завтрака они опять пошли на прививку.

Это была уже двадцать пятая прививка. Осталось еще пятнадцать. Первым, как всегда, сделали укол Роману, потом Ване.

Было как никогда больно. Роман сжал зубы, когда лекарство стали вводить внутрь, чтобы не закричать.

Ваня так не смог. Он громко закричал и расплакался, и Роману пришлось долго держать его у себя на коленях и ждать, когда ему станет лучше. Он заглянул ему в глаза и увидел, что зрачки мальчика от боли стали маленькими точками. Он, казалось, даже ничего не видел.

– Странная реакция, – пробормотала врач Анна Васильевна и сунула Ване в рот таблетку валидола. Потом посмотрела на Романа и дала таблетку и ему.

Чуть не шатаясь, мальчик и взрослый вернулись в отряд. Роман уложил Ваню в кровать, укрыл одеялом и долго сидел рядом. Потом ребенок уснул, свернувшись под одеялом комочком, и даже во сне вздрагивал и всхлипывал. Роман сидел рядом и с трудом приходил в себя. Вошла Оля. Она быстро поняла, что с ними происходит что-то неладное, но спрашивать ни о чем не стала.

– Ему стало плохо после укола, – сказал Роман, поймав ее взгляд. – Я посижу с ним. Мало ли что… Справишься без меня?

– Конечно, – ответила Оля. – А ты как себя чувствуешь? На тебе лица нет. Ты очень бледный.

– Я чувствую себя лучше, чем он, – Роман кивнул на Ваню.

– Тебе тоже нужно поспать, – сказала Оля и пошла работать.

– Не думаю, что мне хочется спать, – сам себе сказал Роман, но, посидев немного около Вани, он и впрямь почувствовал, что его клонит в сон.

Во сне ему приснился волк.

Он смотрел на Романа и не двигался с места. И так очень долго. Желтые глаза зверя словно проглотили человека, и Роман вдруг понял, что он больше не человек, а волк. Он влез в шкуру волка, и ТЕПЕРЬ ОН ВОЛК.

Когда он проснулся, Ваня уже не спал. Он сидел, с любопытством смотрел на Романа и улыбался. Роман немного еще находился в состоянии сна, когда же проснулся окончательно, то обнаружил, что превосходно себя чувствует. Голова не болела, и даже не было никакой боли в животе. По сияющему лицу мальчика он понял, что и у того все в порядке. Но он все-таки на всякий случай спросил:

– Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, – ответил Ваня. – У меня даже живот не болит.

– Не болит?

– Не болит. Знаешь, кто мне приснился?

– Кто?

– Ты.

– Я? – Роман удивился.

– Да ты. И я. И еще знаешь кто? – мальчик не стал ждать ответа. – Волк. Тот самый. И будто мы с тобой тоже превратились в волков.

– В каких волков? Что ты несешь?

– Ну, вернее, в волка превратился ты.

– Я?

– Да, ты. А я превратился в волчонка. И будто мы с тобой играли, а потом ты пошел на охоту и принес мне мясо. Мы с тобой ели сырое мясо! Здорово, да? Скажи «Р-р-р!»

– Это все из-за прививок, – сказал мальчику вожатый. – Нам их с тобой столько вкололи, что поневоле волком завоешь, и во сне его будешь видеть.

– Давай поиграем, – снова попросил Ваня. – Р-р-р!

– Давай в следующий раз. Сейчас мне некогда.

Ваня загрустил.

– Тебе пора на охоту, да?

– Да, – Роман улыбнулся. – Большой волк должен работать. У него целый отряд маленьких волчат, и за ними всеми надо следить, чтобы их никто не обидел.

– Можно я буду звать тебя Волком? – вдруг спросил мальчик.

Вожатого это нисколько не удивило. Он ожидал от Вани чего угодно, так что эта просьба была вполне невинной.

– Зови. Только тогда, когда никто не будет тебя слышать кроме меня. Ладно?

– Ладно. А ты меня зови Волчонком. Будешь?

– Буду.

– Ура! – закричал Ваня. – Теперь мы с тобой волки!

Когда Роман встретил Олю, то она посмотрела на него так, словно никогда не видела.

– Что с тобой? – спросила она тревожным и приглушенным голосом.

– А что? – Роман не понимал ее.

– Что с твоими волосами?

– Не понимаю, а что с ними? – Роман потрогал свою голову.

– Посмотри в зеркало.

Роман пошел в свою комнату и посмотрел в зеркало. Да, Оля была права. С волосами у него не все было в порядке. Вообще-то они были нормальные, такого же цвета, сероватого невыразительного, как у большинства.

Но они были длинные. Очень длинные. А ведь он ходил в парикмахерскую две недели назад. Из зеркала же на Романа смотрел тип, который не стригся наверно полгода.

Тут в комнату заглянул испуганный Ваня.

– Волк! – позвал он Романа.

Вожатый даже вздрогнул. Он еще не привык к такому обращению.

Ваня зашел в комнату, и Роман увидел, что и у мальчика были такие длинные и спутанные космы, как у Маугли в детских книжках. Впрочем, это придавало мальчику даже какую-то свою прелесть. Он стал еще миловиднее. Но вряд ли это кто-нибудь поймет. А если Ваню таким увидит начальник лагеря, то им с Олей влетит по первое число! Разводить хиппи в лагере не разрешалось. Дети, конечно, за лето обрастают, как овцы на тучных лугах, но не до такой же степени.