Семь домов – лидирующие, два из них управляют империей, но, можно сказать, исподтишка: пытаются всячески влиять на решение правительницы. От каждого дома назначаются выборные в Совет, однако последнее слово – за императрицей.

На самой границе Зелёной империи есть пара поселений существ, которых эльфы называют полуночниками. Полуночники – провальный магический эксперимент эльфов, которые худо-бедно освоили магию и решили выпендриться перед остальным миром. Если в двух словах, то полуночники – такие же эльфы, которых изначально планировали сделать ещё лучше, то есть сверхэльфов. Хотели, как лучше, а получилось, как всегда. Я уже понял: этот закон действует во всех мирах – и параллельных, и перпендикулярных.

Полуночники выглядят как и эльфы, некоторые даже симпатичнее, правда, имеют очень тёмную кожу. Не такую, как у африканских племён, а красивую блестящую, будто их раскрасили красками.

Полуночники абсолютно слепые, и поэтому воспринимают мир хитрым магическим способом, посылая через кожу лучи, невидимые невооружённым глазом, которые сообщают им расстояние до того или иного предмета. Их странное по нашим меркам восприятие мира объясняет их нелюбовь к одежде, а если прибавить к этому факт, что они не любят яркий солнечный свет, так как излишек ультрафиолета затрудняет прохождение "магических лучей", нетрудно догадаться, почему их прозвали полуночниками.

Но слепота полуночникам совсем не мешает, не делая их менее ловкими или быстрыми, чем люди или те же эльфы.

О гномах. Они считают, что именно их империя, именуемая Скалистой (потому что расположена высоко в горах), является самой старой и благородной на континенте.

Современные гномы, проживающие в скалистых пещерах – гордый и трудолюбивый народ. Однако после окончания трудового дня не прочь пропустить один-два бочонка пива.

Основными занятиями гномов являются добывание полезных ископаемых, их продажа, рытье туннелей и изобретение новых механических штуковин.

От магии гномы почти отказались, и если её используют, то только в механике. Гномы активно практикуют алхимию, хотя этой наукой занимаются не только гномы, но и люди. Кстати в «ОНМУ» в Лазурной империи, есть кафедра алхимии! По словам Ракки, гномы являются искуснейшими алхимиками.

Раньше гномы, как и орки, жили кланами, и не обходились без вражды. Но задолго до основания империй правитель одного из мощных кланов, Иссор Каменный объединил все кланы в один, и – неудивительно – назвал его Каменным.

Однако даже после объединения некоторые гномы, некогда принадлежавшие к особо жестоким кланам, не захотели мириться с новым правителем и его реформами, и попытались опять развязать межклановую борьбу. Прошло ещё много лет, прежде чем все кланы без исключения покорились новому укладу. И, чтобы ничего подобного больше не повторилось, Иссор приказал объединяться в семьи только гномам из разных кланов, запретив браки между членами одного клана.

Через несколько лет его план полностью осуществился, правда случилось это уже после основания империй, в 13 году (ныне идёт 201). Родственные связи между кланами так тесно переплелись, что можно с уверенностью сказать: Иссор создал настоящий единый клан, в котором больше не будет междоусобных войн.

И, наконец, самая малоразвитая империя на континенте называется Тёмной, и если быть абсолютно честным, то империей считается чисто формально. Вся её территория покрыта топкими болотами и непроходимыми лесами (или почти непроходимыми), поэтому империя совершенно не пригодна для обычных людей, друидов, эльфов и других нормальных высокоразвитых существ.

Зато гноллам, людям-ящерам, болотникам, кикиморам, да и всякой другой болотной нечисти, подходит идеально. Они живут большими племенами, и, в общем, не враждуют, наверное, потому, что делить им нечего…

Поскольку находится мало желающих посетить Тёмную империю, никто не знает, чем занимаются жители болот и как они живут. Но жители Тёмной империи особо по этому поводу не расстраиваются. У каждого болотного племени есть своя религия, где не обходится без кровавых ритуалов и жертвоприношений.

Кроме болот, в империи есть очень старые мрачные полумёртвые леса. Однако время от времени туда пробираются смельчаки из других империй, которые охотятся за ценными травами и редкими растениями. Частенько туда захаживают и друиды. Дело в том, что в самой глубине леса можно отыскать очень редкую траву (нет, не коноплю!), которая является основным ингредиентом к эликсиру «вечной жизни». И это – правда чистой воды: тот человек, который нашёл эту траву, живёт по сей день.

Однако кроме него найти «чудо-траву» больше никто не смог. Или не захотел. Почему? Да потому, что этот эликсир от старческих болезней – и от склероза в частности – не избавляет, поэтому вечная молодость и вечная жизнь – совершенно разные вещи. Одно дело – умереть молодым, а другое – остаться на веки вечные глубоким стариком. Так что теперь этот старый маг (который даже имя своё забыл) в редкие минуты просветления пытается найти средство умереть. И, по словам Ракки, если бы не контрабандный шишаг, бедняге приходилось бы совсем туго.

– Но хуже всего приходится родственникам этого мага, – добавил Ракки, демонстрируя ослепительную улыбку.

– Это почему?

– Да потому что они отчаялись получить законное наследство!

И после этих слов расхохотался. А когда успокоился, опять заставил меня вникать в грамматику Лазурнитского языка, от которого, честно говоря, начинало тошнить.

На самом деле существование жителей Тёмной империи, и почти всей подводной живности, от начала их истории и до наших дней покрыта толстым слоем тайны, отскребать который плохо получается. Но принято считать, говоря о подводниках и жителях темной империи, что все они произошли от некоего морского существа, живущего в самых глубоких впадинах, в непроницаемой толще мглы и воды. Кто-то считает, что там ещё один дракон, кто-то утверждает, что совершенно инородный и чуждый разум, попавший сюда из другого мира. Однако именно он, этот некий разум, приложил свои руки, щупла и прочее, к зарождению подводной жизни. Позже некоторые твари выползли на сушу, с ними поработали джинны, так и пошло развитие.

Вот пожалуй и всё, что стоит знать на ознакомительном уровне о Тёмной империи.

Пожалуй, ещё заслуживает простого упоминания всевозможная нечисть, которая по понятным причинам не входит ни в одну из вышеупомянутых империях, но встречается небольшими группками то тут, то там.

В тот же вечер случилось то, что значительно облегчило осуществление нашего с Ракки плана. Снова дверь неожиданно исчезла, и в ней показалось лицо пыточных дел мастера. Хотя в этот раз его и не сопровождали верные пёсики (или всё-таки спряталась парочка за стенкой, на всякий пожарный?), меня передёрнуло от страха. Нет, ну мало ли что ему на этот раз в голову взбредёт?!

Он так и не знал, как ко мне относиться: то ли уважительно, как к настоящему послу из Тьмутаракани (или откуда я, по легенде?), то ли как к обычному преступнику. Об этом свидетельствовали нервно дёргающиеся руки. Однако он выдавил из себя вымученную улыбочку и что-то сбивчиво затараторил. Я так и не понял, к кому он обращается? Наверное, к джинну, ибо знал, что в языках я не разумею, но во время монолога не переставал сводить с меня настороженного и испуганного (?) взгляда.

Ракки кратко ответил ему, и аудиенция закончилась. Он так же быстро ретировался и юркнул в дверной проём, если слово «юркнул» применимо для столь массивной туши.

– И что хотел этот неугомонный? – спросил я, когда в полной мере удостоверился, что опасность миновала. – Неужели извиняться пришёл, и сказал, что отпускает меня на все четыре стороны?

– Ну, почти, – рассмеялся Ракки. – Он сказал, что нам придётся подождать, пока начальник тюрьмы не вернётся из отпуска. Сказал, что не может решать такие вопросы самостоятельно, хоть и поставлен заместителем на время отпуска главного.

Не может решать! Ну, да! Конечно, может, доля правды в этом и была, и он действительно не уполномочен… но мне почему-то показалось, что сыграл обычный человеческий фактор – страх. Вряд ли ему хотелось вылететь с работы или получить по шее из-за какого-то странного типа, который сидит в камере и воображает себя чуть ли не королём. И тем более не хотелось получить вдвойне, если утверждения этого типа окажутся правдой. Лучше пусть босс отдувается…

– Хм… и когда же он вернётся?

– Да кто его знает. Думаю, через месяц, не раньше.

– Через месяц? Так это же здорово, нам на руку! – обрадовался я. – Хоть выучить успею!

– Так и я о чём! – подхватил джинн.

Последующие дни не отличались оригинальностью: я постоянно зубрил какую-то «абракадабру», а Ракки рассказывал об особенностях своего мира, да и о себе. Я, в свою очередь, охотно делился интересными случаями и историями из моей жизни.

За время, проведённое в камере, мы успели поговорить обо всём и лучше узнать друг друга. Никогда бы не подумал, что тюремное заключение помогает заводить новых и, что немаловажно, хороших друзей!

В камеру к нам никто больше не наведывался. Нам оставалось лишь гадать, когда начальник тюрьмы выйдет из отпуска и приступит к своим обязанностям. Однако меня больше интересовала его реакция, когда он узнает, что важная персона попала в камеру по ужасному недоразумению.

Честно сказать, я сбился со счёта, в какой из очередных дней моего изучения языка дверь в камеру открылась, и на пороге появились собакообразные стражники. Тут я понял, что настало время продемонстрировать всё, чему я научился.

– Главный прибыл и желает поговорить с послом, – быстренько перевёл Ракки.

Дальше я использовал весь свой актёрский талант и выдавил из себя примерно следующее:

– Вы есть наглые и очень безобразный существа. Я посол попасть в беду. Ваша страна плохой место, где убивать и грабить гости из других мест. Я требовать видеть ваш главный. Этот джинн идти со мной переводить. Я плохо разговаривать ваш безобразный наречий.

После этого собаки повели нас по нескончаемым коридорам, предварительно заковав в наручники, пока мы не остановились перед большой дверью, украшенной золотым литьём.

Так я не нервничал даже на экзаменах. Пока один из стражников скрылся за дверью, а остальные нас караулили, Ракки, как мог, пытался успокоить меня, обращаясь на русском. Он шептал, что всё будет здорово, что, в случае чего, он может попробовать воспользоваться магией в целях самообразования, хотя я никак не мог понять, какое может быть самообразование, когда тебя, того и гляди, спустят в подвал и там прикончат.

Больше всего на свете мне хотелось проснуться и понять, что всё было кошмаром. Но, с другой стороны, поздняк метаться. Если раньше не проснулся, значит, по-любому не сон.

Через несколько мгновений дверь со скрипом отворилась, и мы вошли в помещение раза в три больше, чем наша камера.

Кабинет начальника тюрьмы был оформлен в том же необычном стиле, что и коридор, центр комнаты занимал приличных размеров стол из чёрного дерева с горой всевозможных бумаг и бутылкой чего-то явно увеселительного в центре.

Во главе стола восседал лысый мужик средних лет, которого я сразу прозвал «колобок», с длинными чёрными, как смола, усами. Лицо «колобка» сплошь покрывали омерзительные шрамы…

А дядька-то явно не прост, наверняка в прошлом был военным, а может и сейчас остаётся, не зря же Ракки сказал, что у него много разных обязанностей.

Опустошив рюмку, которую держал в руке, вояка искоса глянул на меня. Я, в свою очередь, не растерялся и с важным видом и с интонациями оскорблённого VIP’а сказал на лазурнитском языке:

– Я посол. Я пришёл разговаривать. Этот джинн переводить. Я плохо разговаривать ваш наречий.

– Так вот, значит, каков посол. Хм… Я ожидал нечто более внушительное, чем смазливый юнец. Ну, что ж, говори, чего хотел, только быстро, – грозно сказал «колобок» хриплым глухим и жёстким голосом, от которого мурашки побежали по телу.

Ракки шептал мне на ухо, честно исполняя роль переводчика. Видимо он и сам переволновался, потому что делал ошибки в русском языке, чего я до сих пор за ним не замечал.

– Я посол с заснеженных островов. Я имею миссия очень важный. Торговые отношения между наш великий государство, – ответил я точно по сценарию.

– Ты не похож на посла, – зловеще сказал одноглазый.

Какой вредный, однако, «колобок». Ракки помог выйти из ситуации и «перевёл» на лазурнитский якобы «мою» тираду о различии разных культур и необходимости уважать другие традиции и прочее в том же духе. Кроме того, Ракки зачем-то приплёл, что на моей одежде изображён мой правитель, что является отличительным знаком посла. Это он о рваной футболке с КиШом!!! Хотя вид шута довольно угрожающий, если говорить о нём, как о правителе… Ну и бред!! Если останусь жив, никогда не буду трогать подозрительные украшения. Вообще никакие украшения трогать не буду!!

Я, отвечая на вопросы лысого, при помощи Ракки рассказал отработанную версию, как на меня напали бандиты, сильно избили (этим и объяснялось моё неадекватное поведение в здании общественного собрания, куда, по подозрениям джинна, и перекинул меня медальон), отобрали все ценные вещи и доверительные документы, а моих спутников, телохранителя и переводчика, убили. Сам я уцелел чудом.

После инцидента я долго блуждал по городу, пытаясь найти кого-нибудь, кто мог бы помочь, но никто не знал моего языка. Тогда я зашёл в большое здание в центре города, предположив, что это одно из муниципальных учреждений, в надежде, что меня проведут, куда надо, но вместо этого со мной поступили очень скверно.

Дальше Ракки, воодушевившись, наплёл о том, что мой правитель (с ужасной рожей улыбающегося шута!!!) отправит в империю войска ледяных големов, если не получит от меня вестей в течение трёх лазурнитских месяцев.

Под конец «разговора» я настолько перенервничал и устал, что с трудом соображал, что говорю, кому, и на каком языке. Вся надежда была на находчивого джинна, который должен повернуть всё в нашу сторону.

Не знаю, поверил ли тюремный смотритель, или просто решил, что я чокнутый и со мной лучше не связываться (кстати, мысль, что я тронулся, стала посещать меня намного чаще, чем хотелось бы), но в итоге «злобный колобок» что-то громогласно рявкнул собачкам, и те, засуетившись, куда-то побежали.

– А кто научил вас говорить на лазурнитском, посол? – раздражённо спросил начальник, надеясь меня подловить.

– Мой сокамерник, Насылракк Чаботах.

– И всё-таки не нравится мне твоя физиономия, – начальник прищурился и смерил меня подозрительным взглядом. Потом вздохнул, явно прокручивая в голове возможные варианты, – Как вас, кстати, зовут, «посол»? – он сказал это слово с такой наигранной учтивостью, что меня передёрнуло.

– Дмитрий, – без запинки выпалил я, решив лишний раз не смущать никого своим «новым именем».

– Так вот, дорогой Д…Дми-трий, – старательно выговорил каждый слог незнакомого языка начальник, – мне, как и Вам, проблемы не нужны. Я не знаю, посол Вы или нет, поэтому мои служащие проводят Вас к главному градоуправляющему, чтобы мы могли решить Вашу дальнейшую судьбу. Там Вы сможете при помощи наших магов связаться с Вашим правителем. Мы отпускаем этого джинна с Вами в качестве переводчика. После завершения миссии он будет конвоирован обратно в камеру. Хотя и Вас, «господин посол», как мне кажется, ожидает та же участь.

В течение этой пафосной речи Ракки не переставал переводить мне на ухо шёпотом и ещё комментировать что-то вроде: «Ух, ты, здорово!! Мы их сделаем, вот придурки!» и т. д. и т. п.

Начальник «мило» мне улыбнулся. Как по волшебству, за нашими спинами возникли стражники, и мне вручили (вы не поверите!) мою школьную сумку. Я тут же осмотрел содержимое, и убедился, что и плеер, и злосчастный медальон – на месте. Я даже тюбик клея мельком увидал. А дальше нас повели прочь из кабинета усатого предводителя.

Мне казалось, что коридоры никогда не кончатся, но когда мы подошли к двери, а стражники услужливо её отворили, меня ослепил яркий солнечный свет. Сделав шаг вперёд, я вдохнул полной грудью воздух с запахом соли и йода. Как давно я не был на море!!

Предвкушая возможность полюбоваться городом другого мира, я медленно шёл рядом с Ракки, который прижался ко мне почти вплотную и что-то лихорадочно шептал на ухо, но я был так ослеплён происходящим, что не понимал ровным счётом ничего, и слушал в пол-уха. Нас со всех сторон окружали конвоиры. Я толком не успел рассмотреть окрестности, как вдруг Ракки резко затормозил, да так, что один стражник, не успев среагировать, врезался мне в спину. Ракки, недолго думая, ударил его промеж глаз. Я не успел ничего понять, как вдруг кто-то сильно стукнул меня по голове, и я отрубился.