Глава 5. Выбор

– Вот видите, – сказал я тихо, поднимаясь. – Зря вы мне не поверили, Анжела.

Отодвинув табурет, я пошёл на звук. Судя по всему, кричали из туалетов – туда я и направился, считая своим долгом узнать, не стало ли плохо Олегу, залившему в себя рекордное количество «кровавых Мэри».

И поначалу, бросив взгляд на мужскую уборную, я подумал, что так и есть – что его стошнило. На полу под дверью одной из кабинок я различил чью-то безвольно лежащую руку, а из-под неё по белому кафелю ползла мутная красно-бурая дорожка. Но в следующую секунду секретарь – вполне живой и невредимый – выскочил мне навстречу откуда-то сбоку.

– Каспер, как хорошо, что вы уже здесь! – поспешно проговорил он, выкидывая в урну скомканный платок. – Кажется…

– Тише, ты что! – перебил его я.

Ещё не хватало, чтобы он при всех называл меня Каспером! Честное слово, чем он только думает!

– Там… там… – частил он. – Вы не поверите, там такое произошло!

Окинув Олега взглядом, я понял, что ругать подчинённого уже бесполезно. Выпитая им водка, похоже, с опозданием, но подействовала. Сейчас его заметно шатало, бледное лицо искривилось в дурацкой улыбке, зрачки были недвусмысленно расширены, руки дрожали, а говорил он быстро – тараторил и как будто глотал буквы и слоги.

В дальнем конце туалета, вжавшись в угол, стояли трое молодых пареньков – совсем зелёные студенты. Если им и есть восемнадцать, то исполнилось только сегодня. Ребята либо до смерти напуганы, либо под кайфом – а скорее и то, и другое. Видимо, один из них и звал на помощь, но сейчас они все словно воды в рот набрали – белые как полотно, безмолвно смотрят то на меня, то на спину Олега.

У их товарища передоз? Это первое и самое логичное, что поначалу могло прийти в голову.

– Олег, сделайте, как они просят, позвоните в «скорую», – велел я секретарю.

– А я, по-моему, мобильный посеял, – с пьяной ухмылочкой ответил Олег. Вот ведь напился так напился!

– Держи, – я подсунул ему свою запасную трубку, простенький кнопочный кирпич.

Где это видано – пошёл якобы говорить с женой, а сам исчез на полчаса, да ещё и, оказывается, потерял телефон. Служебный, между прочим! Ладно, я отчитаю его завтра, на трезвую голову, а сейчас пойду посмотрю, что там всё-таки случилось.

Пройдя мимо грязных писсуаров, я заглянул в кабинку.

На белом кафельном полу лежал труп молодого парня. То, что это труп – я не усомнился ни на секунду. Глаза его были широко раскрыты. Цвет лица сливался с полом – такой же безжизненно бледный, а губы будто бы прозрачные. Только два ярко-алых отверстия на сонной артерии виднелись ещё издалека. И тонкая струйка крови, ползущая вдоль кадыка, отчётливо выделялась на белой шее. Она-то и вытекла в дверной проём, собравшись в лужицу, которую я поначалу перепутал с «кровавой Мэри».

– Он мёртв, – констатировал я, скорее с облегчением, чем с ужасом. Для этого парня, безусловно, лучше всего было бы умереть. – Олег, помимо «скорой» позвоните ещё и в полицию.

Ребята, стоящие в дальнем конце туалета, едва услышав это, ещё сильнее попятились назад и вжались в стену. Значит, того вампира, который это сделал с их товарищем, они не испугались, а вот полиции боятся. Ну, если они тут принимали что-то запрещённое, то оно и понятно. Им только полиции не хватало. А может быть, они словили «бэд-трип», и вместо нас с Олегом им тоже привиделись какие-нибудь монстры?

Эх, побеседовать бы с ними, только едва ли они сейчас в состоянии связать пару слов. В запрещённых веществах я не силён, поэтому пусть пока полиция с ними разбирается. Я бы лучше проведал их, когда они оклемаются. Эти ребята явно что-то видели и, возможно, смогут дать показания или даже составить фоторобот вампира.

Заметив, как один из пареньков в панике перекрестился и достал из-под майки цепочку с нательным крестиком, я утвердился в своём последнем выводе. Да, они точно были свидетелями.

– Надо будет их допросить, – произнёс я вслух, обращаясь к Олегу. – Но не сейчас, конечно же. Позже.

– Да толку от них, – пошатываясь махнул рукой Олег. – Они ж все под кайфом. Ничего не соображают.

Я скептически посмотрел на него. «Да и ты не лучше», – хотелось сказать в ответ, но я сдержался.

– Полагаю, этот тип всё ещё где-то рядом, – я настаивал на своём, взывая секретаря к здравому смыслу. – Надо позвонить в штаб. Можно попробовать найти его по горячим следам.

– Бесполезно, – уверенно отрезал Олег и неуместно засмеялся. – Он уже давно сбежал. И вообще, Каспер, хватит думать о работе! Мы же отдыхаем!

– Олег, – теряя терпение, повысил голос я. – Немедленно свяжитесь с седьмым отделом и введите их в курс дела. Это приказ! Пусть направят сюда наряд и прочешут все окрестности. А я пока побеседую с полицией.

– Есть, ваша честь! – развязно проговорил секретарь заплетающимся языком. – Будет сделано, сэр!

Полиция приехала быстро, всего за каких-то пять минут. Пока оперативники и судмедэксперт изучали труп, а Олег звонил нашим, я отвёл следователя в сторонку и вышел с ним на улицу – туда, где нас никто не услышал бы.

– Понимаете, это не совсем обычный случай, – я вытащил из-под футболки свой жетон охотника и показал ему его с обеих сторон, а он ахнул в ответ. Спрятав кулон обратно за пазуху, я добавил. – В общем, не знаю насчёт передозировки, но смерть наступила точно не из-за неё. Медики вам чуть позже это подтвердят. Скорее всего, они в туалете что-то нюхали, и у парня из носа пошла кровь, а рядом оказался вампир, который не смог или не захотел контролировать синдром хищника. Как бы то ни было, мы должны его найти и поймать.

– Что от нас нужно? – испуганно отчеканил следователь.

– Пока ничего. Составляйте протокол как обычно. Задержите и допросите этих его друзей-свидетелей. Мы подключим своих и попробуем что-нибудь узнать. А завтра, если вы не против, я снова с вами свяжусь.

– Принято.

В этот момент во двор, визжа шинами, въехал чёрный тонированный «бугатти» и резко затормозил. На повороте водитель не сбросил скорость, и его занесло так, что передние колёса заехали на тротуар, а бампер едва не впечатался в стену здания клуба. Лихач торопливо сдал назад и всё же припарковался по-человечески – встал рядом с нашим «гелендвагеном». Но из машины так и не вышел, просто затушил фары и затаился внутри. Испугался полиции? Неужели и этот под кайфом?..

Я попытался рассмотреть водителя, но у меня ничего не получилось – передние стёкла тоже были наглухо тонированы. Подозрительный автомобиль, конечно. Мне довелось видеть не очень много «бугатти» в своей жизни, а конкретно эту модель – только однажды, у Эмиля Вернера, будь он неладен. Но алхимик ведь мёртв…

Не нравится мне это всё. Завтра же первым делом позвоню в московский СКОК.

– И ещё, – я снова обратился к следователю, продолжая разговор. – Ни в коем случае не отпускайте этих ребят, пока я с ними не поговорю.

– Понял. Послушайте, скажите, а… – полицейский вдруг замялся, – это не опасно?

– Что вы имеете в виду?

– Ну… этот парень… он точно не оживёт?

– А, нет. Не переживайте. Его выпили до дна. Но на всякий случай… – я достал из внутреннего кармана свой пистолет Макарова, вытащил магазин, а оттуда – один серебряный патрон. – Вот, держите. Если что, стреляйте в голову, чтобы наверняка.

Следователь побледнел и выпалил:

– Если доживу до конца смены – уволюсь!

– Не утрируйте, – строго оборвал его я. – К тому же, вы прекрасно знаете, куда звонить при необходимости.

На этой моей фразе из клуба вышел Олег и, пошатываясь, направился к нам. Оперся рукой о стену и, словно не замечая следователя, в который раз окликнул меня по имени, несмотря на все запреты:

– Каспер, я вызвал наших, всё окей. Думаю, нам надо успеть уехать до их прибытия.

– Это точно, – вздохнул я. – Ещё не хватало, чтобы они встретили меня в этом злачном месте, а тем более с вами – в таком безобразном виде. Эй, вы куда? Сядьте на пассажирское, я сам поведу.

Олег скорчил рожу в ответ и, щелкнув брелком сигнализации, кинул мне ключи. Проходя к машине, он поравнялся с «бугатти», качнулся, остановился. Открыл правую дверь и, садясь внутрь, зачем-то провёл ребром ладони по горлу.

Надеюсь, этот жест означал, что он никогда больше не будет пить.

* * *

На густой хвойный лес за окном опускаются сумерки. Могущественные горы вдалеке затянуты синевато-сизой дымкой. Воздух тут сегодня солёный, как на море. Отчётливо чувствую на языке его вкус, даже через маску. Соль щекочет нос и щиплет сухие потрескавшиеся губы.

Зачем я снова здесь? Какая неведомая сила манит меня сюда?..

Есть в этом зеркале что-то такое таинственное, что-то настолько притягательное, что я не могу сопротивляться. Возвращаясь к нему, я словно попадаю к себе домой. В место, где комфортно и легко, как в детстве. В место, где я в безопасности. Даже не хочется слушать внутренний голос, который подсказывает мне, что это ловушка…

Становится прохладнее. За настежь раскрытыми окнами стрекочут, встречая скорый приход ночи, сверчки. То тут, то там потрескивают птицы. Ветер шумит, будто морской прибой. Пахнет влажной хвоей и какими-то цветами.

Моё отражение стоит в сумраке, опустив голову. Наблюдает за мной искоса, как и я. Сейчас мы едва можем друг друга разглядеть – стало уже довольно темно, да и солнечные очки мешают.

Делаю ещё один шаг навстречу ему. Подхожу почти вплотную. Второй Каспер сегодня какой-то грустный – ничего не говорит и даже не рисует. Только спускает свою оправу на нос и смотрит на меня поверх тёмных стёкол. Я повторяю за ним его жест – просто чтобы убедиться, что глаза у меня такие же как всегда, светло-серые. Однако нет. Мне не показалось, и дело не в сумерках, бросивших тёмную тень на наши лица. Глаза моего двойника иссиня-чёрные – словно два уголька, а зрачки отблёскивают красными искрами в сгущающемся мраке.

Откидываю очки в сторону, и он с заметным облегчением делает то же самое. Тишину нарушает треск двух сломанных о дубовый пол оправ. И всё-таки какой же он бледный! Сейчас, на фоне ярко-чёрных глаз, его кожа кажется не просто тусклой, а белой, как снег. Словно передо мной живой мертвец. Лицо спокойно и невозмутимо, мышцы полностью расслаблены, но по бесцветным щекам скользят слёзы.

Повинуясь внезапному порыву, я дотрагиваюсь до стекла и стираю с его скулы одну из слезинок – холодную как лёд. Его рука с массивными перстнями на большом и безымянном пальце тоже тянется к моему лицу, но я делаю шаг назад. Артистичная кисть замирает в воздухе, блестят в сумерках обрамлённые в золото камни – красный и чёрный. Снова опуская голову, он нарушает тишину:

– Они сломали её.

Кажется, я понимаю, о ком он говорит, и в груди у меня что-то обрывается.

– Они убили её прежнюю, – нагнетает мой двойник. – Она теперь другая. Ты ещё не знаешь…

– Уверен, всё не так плохо.

– Не обманывай себя! Ту, кого ты любил, уже не вернуть. Они отобрали её у тебя, а ты им служишь. Как преданный пёс, о которого вытирают ноги.

Его слова, такие безжалостные, такие резкие, начинают меня раздражать. Мне уже не хочется ему сочувствовать и успокаивать. Остаётся только возмущение:

– Никто не вытирает об меня ноги.