С телом Зерги что-то происходило. Кровь на досках запузырилась. Мышцы свело судорогой, сжались пальцы на руке. Голова двинулась вправо, влево. Струйка слюны, окрашенная розовым, сбежала изо рта. Кости сходились с леденящим душу скрежетом. Громко щёлкнув, встал на место выбитый сустав. Ещё одна судорога – запахло грозой, – и забилось сердце. Веки девушки дрогнули, а ещё через миг бледные губы раскрылись, кашель выбил кровь из горла, и тяжкий стонущий вдох всколыхнул неподвижную грудь.

Яльмар, отступивший сперва, подошёл, не веря глазам. Зерги дышала! Резко, хрипя и содрогаясь, но дышала! Дыхание это становилось всё ровнее и спокойнее, и лишь теперь Жуга почувствовал, как непонятное НЕЧТО медленно и неохотно оставляет его в покое. Он вздохнул и опустил занемевшие руки.

Яльмар медленно повернулся к Жуге.

– Один и Фрея… – пробормотал он. – Ты и вправду великий ворлок!

– Это… не я… – выдохнул Жуга. В глазах его был ужас.

Он встал, шатаясь. Прислонился к мачте. Глянул на Зерги, на Яльмара, медленно согнул руку и осмотрел браслет.

Сердце его упало. Подвесков было только семь: третья фигурка – маленькая восьмилучевая звезда – исчезла.

Он сглотнул пересохшим горлом и посмотрел на небо.

Поднимался ветер.

* * *

Небо хмурилось. Мокрый ветер пригнал с востока вереницу снежных облаков и развеял туман. Потеплело. Зимний вечер незаметно поглотил цвета и звуки. Сквозь паутину летящего снега смутно виднелись узкие кривые улочки и серые дома старого Галлена, а чуть правее, где берег становился крутым и обрывистым, царапал небо чёрный палец маяка. В порту было тихо и безлюдно. Рыбачьи лодки в этот день остались на берегу – ветер гнал волну. Когг на рейде ощутимо покачивало.

На корме сидели двое. Ближе к борту заснеженной грудой мехов возвышался Яльмар. Рядом, кутаясь в полушубок и пряча ладони в рукавах, сидел Жуга. Оба молчали.

– И всё же я не понимаю! – Кулак Яльмара ударил в раскрытую ладонь. – Как ей удалось нас одурачить?

Жуга криво усмехнулся:

– Дай любой девке пудры да румян, она так накрасится – родная мать не узнает. А если ещё личина колдовская, так и вовсе говорить не о чем.

– Она что, вправду ученица колдуна?

– Похоже на то…

– Н-да… – задумчиво протянул Яльмар. – Но зачем? Чего ради девке одеваться мальчишкой и бегать по городу с арбалетом?

Жуга не ответил, лишь плотнее запахнул полушубок и подобрал ноги под себя. Его знобило. После утренних событий он проспал почти весь день и встал совершенно разбитым. Раны и усталость сделали своё дело. На сердце было тяжело и муторно.

Яльмару тоже было не по себе. Драка вряд ли ему повредила – викинг, как и следовало ожидать, в одиночку справился с противниками, без жалости прирезав всех троих и побросав трупы за борт, но то, что случилось после, изрядно его ошарашило. Не то чтоб Яльмар растерялся, но внезапное превращение подростка в юную и весьма хорошенькую девицу способно было потрясти кого угодно, не говоря уже о последовавшем за тем воскрешении. Впрочем, надо сказать, он и опомнился быстрее всех, отнёс Зерги в каюту и закутал в одеяла. В сознание она так и не пришла. Раздув огонь в печурке и оставив Яна за ней присматривать, Яльмар и Жуга отправились на поиски съестного. Трюмы были пусты, но в кладовке нашлось несколько кругов копчёной колбасы, надрезанная сырная голова, большая бочка с квашеной капустой и вторая такая же, до половины набитая большими ржавыми селёдками. На полке отыскался мешок лука, хлеб и солёное масло. В бочонке поменьше плескалось, Яльмар потряс его, выдернул пробку и расплылся в улыбке – пиво было кислым и выдохшимся, но это было пиво.

– Хвала Одину, кажется, нам повезло! – объявил он и, за неимением кружки стащив с головы рогатый шлем, наполнил его до краёв, отхлебнул, крякнул и протянул Жуге.

– На, а то совсем усохнешь.

Жуга глотнул и только теперь почувствовал страшную жажду.

– Надо бы девчонку напоить, – хрипло сказал он. – С вечера во рту ни капли не было. Есть у них вода?

Викинг искренне удивился:

– Зачем вода, когда есть пиво?

– Да не пьёт она пива… Я ещё тогда в кабаке удивился, когда в кружке у неё молоко увидал.

– А-а… Ну что ж, тогда поищем.

Воды, однако, не нашлось. Похоже было, что ганзейские мореходы, как и норвежские, считали пресную воду лишним грузом, а может, просто кончились запасы. Так или иначе, пришлось обойтись тем, что есть. Разыскав большую оловянную кружку, Жуга согрел пиво на печке, приподнял девушке голову и поднёс край кружки к пересохшим губам. И не особо удивился, когда Зерги выпила всё: шутка ли, столько крови потерять! Она лежала, дыша ровно и размеренно, как дышат во сне. Губы девушки порозовели, румянец медленно возвращался на бледное как мел лицо.

В каморке обнаружили связанного матроса, про которого Жуга уже сто раз успел забыть. Тот пришёл в себя и теперь ползал по полу, как гусеница, в тщетных попытках освободиться. Завидев викинга, он сразу притих и замер, настороженно блестя глазами.

Яльмар не стал с ним церемониться.

– А, ещё один! – Он рывком поставил немца на ноги и подержал, пока тот не смог стоять сам. Повернулся к Жуге. – Что, этого тоже за борт?

В глазах моряка отразился ужас.

– Не убивайте! – взмолился он и попытался опуститься на колени. Яльмар брезгливо встряхнул его за шиворот и удержал на ногах.

– Оставь его, Яльмар, – хмуро сказал Жуга и повернулся к ганзейцу: – Как тебя зовут?

– К-курт… Курт Шлоссер.

Жуга присмотрелся.

– А ведь ты тоже был на берегу вчера, когда нас били… Или я не прав?

– Я не виноват! – вскричал тот. – Был, каюсь. Каюсь, каюсь! Но это Гельмут затеял!

– Гельмут? Это который? Длинный?

– Да. Я не знаю, но в него как бес вселился после кабака. Он и приятель его…

– Пёс с ним, с приятелем, – нетерпеливо перебил его Яльмар. – Где он, этот Гельмут? На берегу? Когда вернётся?

Моряк наморщил лоб.

– А… какой сегодня день?

– Среда.

– Тогда завтра утром.

Викинг вынул нож, разрезал верёвки у пленника на ногах и легонько подтолкнул его к выходу, от чего тот едва не упал.

– Ладно уж, иди грейся. Да смотри у меня! Пацана ли, девку тронешь – пришибу.

– Попить бы, господин Яльмар…

– Обойдёшься.

Яльмар деловито осмотрел свёрнутый парус, задержался у борта по малой нужде и вдруг разразился проклятиями.

– Что стряслось? – окликнул его Жуга.

– Лодка пропала!

За снежной пеленой трудно было что-либо разглядеть. Лодка, препорученная заботам Яна, исчезла. Янко ещё пытался оправдываться, но Яльмар наорал на него и долго потом ходил по палубе туда-сюда, ворча и ругаясь.

В одном из сундуков Жуга обнаружил свой полушубок и, поскольку делать больше было нечего, повалился на лежак и забылся тяжёлым сном, проспав до вечера.

– Придётся ждать, – снова нарушил молчание викинг. – Без лодки нам до берега не добраться, разве что корабль к причалу подвести.

– А это можно? – спросил Жуга. В его рыжих волосах серебрились снежинки.

– Был бы драккар – запросто. А эта лохань только под парусом и ходит. Да и были бы вёсла, кому грести – тебе да мне? Или придурку этому немецкому? Тьфу… – Викинг сплюнул и поправил шлем. – Да и ветер сегодня неподходящий…

– Значит, никак?

– Пока никак.

Быстро темнело. Жуга потянулся, разминая затёкшие ноги. Посмотрел в сторону маяка, на вершине которого разгорался сигнальный огонь, и нахмурился.

– К чему бы это, а?

– Известно к чему! – усмехнулся Яльмар. – Шторм идёт. Восточный ветер – дело такое, да… Ну, мы-то в гавани, нам бояться нечего.

– Хорошо бы. – Жуга с сомнением потёр подбородок и встал. – Пойду к Зерги, проведаю как она там.

– Дело, – кивнул Яльмар. – Присматривай за ней, раз уж исцелил.

– Проклятие! Говорю же, это был не я!

* * *

В каюте спали. Несмотря на растопленную печь, здесь было холодно. Палуба ходила ходуном. Ганзеец шумно сопел, привалившись к стене и сунув связанные руки между колен. Слева, замотавшись в одеяло с головой, калачиком свернулся Ян. Третий, и последний, лежак достался ученице колдуна – друзья придвинули его к печке. Жуга притворил дверь, подбросил угля, присел на край лежанки и некоторое время молча рассматривал спящую. Сейчас, вглядываясь в эти тонкие черты лица, такого хрупкого и живого в своей красоте, он почти готов был поверить, что ошибся, решив тогда на палубе, что она мертва. Почти, но не совсем… Или всё это ему пригрезилось? Вряд ли. Тело болело, и боль эта была настоящей. Он вздохнул, закрывая глаза, и память отбросила его на полдня назад; Жуга невольно содрогнулся и потряс головой. Нет, ошибки быть не могло: слишком уж страшен был миг, когда некто, гораздо более могучий, чем Жуга мог представить, вдруг явился ему на помощь.

– Жуга?..

Он вздрогнул и опустил взгляд. В приоткрытой дверце печки плясало пламя, искорками отражаясь в широко раскрытых глазах девушки.

– Зерги!

Та приподнялась на локтях, оглядываясь вокруг. Коснулась головы рукой и сморщилась, нащупав жёсткие от засохшей крови волосы.

– Где я?

Вопрос, сам по себе нелепый, прозвучал в темноте каюты на удивление уместно.

– Там, где и раньше. – Жуга придвинулся ближе. – На корабле.

– На корабле?

– Угу. Ты как себя чувствуешь?

– Я… Голова кружится. – Она подвигала головой, потёрла пальцами виски. – Что произошло?

– Ты что-нибудь помнишь?

Зерги нахмурилась:

– Помню? Драку. Моряк… трюм… Да, точно! Я упал и… ой…

Девушка вздрогнула и умолкла на полуслове. Глаза её испуганно расширились.

– Мой бог… – прошептала она, опуская руки и глядя на тонкие длинные пальцы. – Личина…

Жуга невольно улыбнулся:

– Можешь поверить, без неё тебе лучше.

Прежде чем Зерги успела ответить, скрип двери возвестил о появлении Яльмара. Варяг возник из темноты, словно невиданный рогатый зверь, притом двуногий. В руках у него были хлеб, сыр и колбаса.

– А, очнулась! – добродушно ухмыльнулся он, с порога завидев сидящую девушку. – Вот хорошо. Слазь с кровати – я поесть принёс.

Зерги отбросила одеяло и встала, пряча лицо.

– Мне… надо выйти, – глухо сказала она. Корабль качнуло, девушка еле устояла на ногах. Жуга подскочил:

– Я помогу.

– Нет! Я… сама.

Дверь за ней закрылась.

– За борт не упади! – крикнул ей вслед Яльмар, топором нарезая колбасу, и подмигнул Жуге. Тот всё ещё смотрел на дверь, недоумевая. Повернулся к викингу:

– Куда она?

– Дык пиво… – усмехнулся Яльмар и развёл руками. – Сколько ты ей наливал?

– Кружку… – ошеломлённо ответил Жуга, посмотрел на Яльмара, и оба, не сдержавшись, расхохотались.

* * *

Никто не приплыл ни утром, ни вечером. Яльмар ничего не сказал по этому поводу, лишь стоял на палубе, глядя в небо и мрачнея с каждым часом.

– Что призадумался? – спросил Жуга, подошедши к варягу. – Или опять стряслось чего?

– А то не видишь? – проворчал тот и пояснил: – Ветер переменился.

– Так, может, к берегу подойти попробуем?

Яльмар содрогнулся.

– Ты что, с ума сошёл? Хуже нет ничего, чем идти под парусом при северном ветре! Нас в щепки разнесёт! Видишь – даже ганзейцы, и те не рискнули сегодня приплыть. Да… Вот. – Он запахнул куртку и снова посмотрел на небо. – Пойду-ка я погреюсь.

Жуга проводил его взглядом и вздохнул. Покосился на море. Наверное, варяг был прав: волны и впрямь стали выше и раскачивали корабль всё сильнее. Вершины их запенились барашками. Становилось холодно.

Хлопнула дверь, и травник обернулся.

То была Зерги или как там её звали по-настоящему. Жуга так и не узнал, ни кто она, ни откуда: разговорить её не удалось. После всех этих событий её мучила жажда, но от пива сразу накатила апатия, и всю оставшуюся ночь девушка пролежала молча, закутавшись в одеяла и отвернувшись к стене. Лишь под утро, раздобыв невесть откуда иголку с ниткой, стянула куртку и занялась оторванным рукавом.

– Хвала Одину, кажись, оклемалась, – сказал по этому поводу Яльмар, сцеживая из бочонка очередную кружечку. – Если баба берётся за иголку – жить будет.

– Шить? – переспросил Жуга, толком не расслышав.

– И шить тоже, – снисходительно согласился варяг.

Вот и сейчас она, ни слова не говоря, подошла к борту и долго смотрела то на море, то на серые, занесённые снегом улицы. Её волосы свалялись, зелёная, подбитая войлоком куртка была мятой и грязной, слева на спине расплылось громадное пятно засохшей крови. Но всё равно смотреть на неё было приятно. Жуга, во всяком случае, мог бы смотреть очень долго, не обращая внимания на снег и ветер. «А девчонка-то красивая, – подумалось вдруг ему. – Немудрено, что под личиной пряталась. Такой никто проходу бы не дал. И арбалет бы не помог…»

– Не смотри на меня, – сказала вдруг она.

– Это ещё почему? – Жуга опешил.

– Не надо. Не хочу, чтоб ты видел меня… такой.

– ?..

– Не притворяйся дурачком. – Зерги фыркнула и отвернулась. – Нашёл чего смотреть – лицо немытое, волосы нечёсаные… тряпки эти дурацкие! Кровь, грязь… губа разбита… даже помыться негде. Чего ржёшь, дурак?!

До этой секунды Жуга ещё сдерживался, но после таких слов и впрямь расхохотался. Зерги посмотрела на него с недоумением, пожала плечами и снова отвернулась.

– Тоже мне, страшилище, – сказал наконец Жуга, переводя дух. – Видал я и пострашнее. Ты ещё не знаешь, что я видал… А ты, кстати, очень даже ничего.

– Много ты понимаешь. – Она покраснела смущённо. – Молчал бы уж…

– То «не смотри», то «молчи», то дураком обзывают… – Жуга вздохнул в притворной обиде. – И мальчишка, помнится, был нахал, каких поискать, а девчонкой обернулся, так и вовсе того и гляди на шею сядет.

– Дурак ты, вот ты кто.

– Ну вот, опять… Ты другие слова-то знаешь?

Теперь уже Зерги не смогла сдержать улыбки.

– Ладно, хватит спорить, – сказала она. – Чего мы ждём?

– Лодки нет, чтобы к берегу плыть.

– А что, на корабле нельзя?

– Яльмар говорит, что нельзя.

– Почему?

– Ветер неподходящий – северный… Правда, он и вчера то же самое говорил… – добавил травник после недолгого раздумья.

– И завтра скажет, – усмехнулась Зерги. – Нашёл кого слушать! Варягам парус знаешь для чего?

– Нет… Для чего?

– От дождя прятаться! Они же к берегу иначе как на вёслах не подходят. А парус только в море, при попутном ветре ставят, да и то не всегда. – Она посмотрела на небо. – А ветер, кстати, западный.

– Что?! – Жуга вскинул голову, провожая взглядом облака, и вынужден был признать, что девушка права. С погодой творилось неладное.

– А хоть бы и так, – помолчав, сказал он. – Всё равно не резон тебе Яльмара ругать. Нехитрое дело – портовые байки слушать, а вот попробуй сама встань за руль!

Глядя, как меняется выражение её лица, Жуга понял, что стрела попала в цель – что-что, а корабли водить она не умела.

– Как же тебя всё-таки зовут? – спросил вдруг он.

– Всё тебе скажи… Угадай.

– Так ведь угадаю, – кивнул Жуга. – Хочешь?

– Н-нет… лучше не надо. – Зерги поёжилась и подняла воротник. – Знаешь, я, пожалуй, пойду.

Дверь за ней ещё не успела закрыться, когда на палубе показался Яльмар. Он деловито прошёлся туда-сюда, проверил, хорошо ли натянуты мачтовые канаты, и остановился на носу корабля, шумно втягивая носом воздух и заложив ладони за пояс.

– Ого! – сказал он, глядя на волны. – Гм… Западный ветер! Плохо дело.

– Хуже некуда, – уныло подтвердил Жуга, еле сдерживая улыбку. – Какой дурак поставит парус при западном ветре?

– Сообража-аешь! – Яльмар одобрительно потрепал друга по плечу. – При такой волне уж точно никто не приплывёт. Ну что ж, делать нечего. Пойдём опрокинем по кружечке.

Жуга вздохнул и обречённо кивнул:

– Пошли.

* * *

…Падение иногда длиннее, чем подъём, особенно если сотни клыков вцепляются в тело и близкая земля отдаляется, уходит, убегает бесконечно… бесконечно… Чёрный силуэт высокой башни, небо в грязных клочьях мяса, кровь во рту и на руках, кровь на воде, как давняя память – картина из прошлого, где у дельфина взрезано брюхо. Винтом кружась, глянцевитое тело уходит в глубину. Ниже… ниже… и вот уже скрылось совсем…

Удар!

Нет, меня так просто не убьёшь! Я сам строил этот замок, эти камни помнят тепло моих рук. Ну, подходите! Хоть поодиночке, хоть все сразу! А, проклятые твари, вам жутко не повезло!..

Глаза… Морды… Крики… Вой… Рассечённые тела… Дождь… Кровь… Жизнь утекает по капле, душа тяжелеет, как свинцовый шар в ладонях, и только – ветер! ветер!

Ветер…

Неужели всё?

Кажется, и впрямь – всё…

Всё.

* * *

Странным сном минула ночь, и снова наступил день, туманный и хмурый. Этим утром, обшаривая трюм, Жуга обнаружил длинный брус сухого красноватого дерева и, примостившись на корме, сподобился резать его ножом. В воду летели стружки. Зерги сидела рядом, поджав ноги и упираясь подбородком в колени.

– Сколько тебе лет, травник?

– Не знаю. – Жуга передёрнул плечом. – Не считал. Лет двадцать, наверное. А что?

– Ты не бреешь бороду.

– Не растёт.

– А травы твои где?

– Потерял… Лето настанет – новых наберу. – Он поднял голову. – А ты взаправду ученица колдуна?

– Не веришь? – Глаза её сощурились. – Думаешь, вру, да?

Жуга усмехнулся:

– Верю-верю всякому зверю, а тебе, ежу, погожу.

Зерги надулась и некоторое время молчала, склонив голову набок и задумчиво кусая губы. Жуга чувствовал себя неловко под пристальным взглядом её серых глаз и весь ушёл в работу, стараясь не смотреть в её сторону.

– А я знаю, кто ты, – сказала вдруг она.

Тот поднял бровь:

– Тогда ты знаешь больше, чем я.

– Ты – крысолов. Тот, из Гаммельна, который крыс увёл и в речке утопил. Угадала, да?

– Ох, люди! – Жуга мотнул кудлатой головой и рассмеялся. Прошёлся пятернёй по волосам, посмотрел девушке в глаза. – С чего ты взяла?

– Слухами земля полнится, – улыбнулась та. – И потом, кто б ещё смог такое проделать?

– Чего только не придумают. Не топил я их. Не было такого.

– Может, ты и детишек не уводил?

– Детей увёл, – кивнул Жуга. – Так получилось. Да только я же их обратно и привёл. А что ещё из Гаммельна слыхать?

– Всего понемногу, – уклончиво ответила Зерги, глядя в сторону. – Звонарь от них ушёл, а нового так и не нашли. А ещё говорили, будто бургомистр ихний провалился.

– Что-о?! – Жуга опешил. – Это как?

– Да очень просто. Сел с семьёй за стол покушать, ну, все вместе и провалились. Со второго этажа на первый, а оттуда в подвал. Крысы пол подгрызли, – пояснила она, поймав его недоумённый взгляд.

– Что, только у него? – ошарашенно спросил Жуга. Девушка кивнула. – Вот те раз…

Он отложил недоделанный посох и долго молчал. Прошёлся пятернёй по волосам. Зерги придвинулась ближе, перехватив его руку в движении, и Жуга вздрогнул, ощутив холодное прикосновение. Тыльную сторону ладони травника наискосок пересекала розоватая полоска – память о вчерашней драке.

– Это что, вчера ножом?

– Угу.

– Больно?

– Нет. Уже затянулось.

– Хм! Надо же, как быстро.