Ну а мне нужно было понять, как добраться до бараков, выудить оттуда Василия и с ним вернуться в Новошепеличи. Непростой квест, если честно, с учетом вышек, заграждений из колючей проволоки и количества очень неслабо экипированных бандитов, которые весьма бдительно следили за источником своего благосостояния.
Я целый час голову ломал, изучая окрестности и отметая один вариант за другим. Ночью – никак, прожекторов на вышках несколько, и к самим вышкам незаметно не подобраться, подступы к ним бандиты тоже заботливо укутали в проволоку. На прорыв пойти? Глупо. Проще сразу застрелиться, беготни будет меньше – с огневой мощью у бандюков было все в порядке, с заграждениями – тем более. Расстреляют терминатора еще на подходе, даже до первой линии защиты не добегу.
Надо отдать должное бандитам, они все сделали грамотно. По ходу, их хороший военный специалист консультировал – фиг знает, где они такого в Зоне нашли. Хотя были бы деньги – найдется любой спец, только плати.
Так ничего путного и не придумав, я из двух вариантов – разумного и не очень – выбрал второй. А именно: вместо того, чтобы признать невозможным спасение неведомого Васи и уйти подальше от опасного места, вышел из-за труб и неспешной походкой направился к лагерю бандитов.
Уверен, что сейчас же моя фигура легла на сетку нескольких оптических прицелов. Конечно, имелась вероятность, что меня прям сейчас и пристрелят. Но в то же время валить одинокого человека, который совершенно спокойно идет к лагерю, как-то тупо. Грохнуть его всегда успеется. А так мало ли чего ему надо, вдруг полезным окажется.
До ворот, сваренных из стальных полос, оставалось метров сто, когда их створки распахнулись и навстречу мне вышли трое. Один в плаще и маске, двое в таких же, как у меня, бронекуртках, с автоматами, стволы которых недвусмысленно были направлены мне в лицо.
– И кто это к нам колеса катит? – ехидно осведомился тот, кто был в плаще.
– Человек прохожий, обшит кожей, – не особо вежливо отозвался я. – А ты с какой целью интересуешься?
– Ишь ты, разговорчивый, – хмыкнул бандит. – И какой же ты масти будешь, человек прохожий?
– Козырной, да не красной, той, что тузом бить опасно.
Бандиты переглянулись. Не ожидали подобного от того, кому два ствола в лоб смотрят. Я знал – в их среде особо уважают «духовитых», тех, кому море по колено и для кого бесстрашие и удаль бандитская сначала, а все остальное потом.
– По ходу, наш брателло, – буркнул один из автоматчиков.
– Глохни, Боцман, – раздраженно бросил тот, что в плаще. – Тебе в каждом мутном черте брателло мерещится.
– А за черта ответишь? – равнодушным голосом поинтересовался я.
– Не вкурил, – набычился бандит. – Это ты сейчас в мою почту прогнал?
– В твою, фетюк, в твою, – отозвался я. – Языком парафинить свою бабушку будешь, а в Зоне за гнилой базар ответку держать придется.
Конечно, я сильно рисковал. Если этот в плаще серьезный авторитет, он просто кивнет своей пристяжи, и те вмиг разнесут мне голову из автоматов. Но с другой стороны, в этой среде нужно с ходу ставить себя жестко, иначе тут же гнуть начнут, как у них называется, «вбивать в плинтус». Потому самый лучший способ утвердиться среди бандитов – это «зарисовать абордаж», то есть с налета показать, кто ты есть на самом деле.
Вот этим я сейчас и занимался. Рискуя жизнью, «рисовал абордаж»…
И бандит в плаще на ту рисовку повелся. Я его оскорбил – его лично, не тех, кто держал меня на прицеле. Если насчет «мутного черта» это еще вопрос, в мой адрес были произнесены те слова или он говорил в общем и целом, то мое презрительное «фетюк» было адресным, не оставляющим сомнений, в чью «почту» я отправил это «обозначалово».
Спасать репутацию нужно было сейчас.
Немедленно.
Рука бандита метнулась к кобуре на поясе, но мои слова оказались быстрее.
– А по-босяцки на перьях порешать слабо?
Еле слышно щелкнула расстегнутая кобурная кнопка, но пистолет так и остался лежать на месте. По лицу ушлепка в плаще растеклась мерзкая ухмылка.
– За перья мечешь, утырок? Да ваще без базара.
Он неторопливо застегнул кобуру, скинул плащ на землю и быстрым движением достал из-за спины неслабый мачете, который висел у него в ножнах вниз рукоятью.
– Ну давай на перьях, – прошипел он. – Или сдрейфил?
И вертанул своей мачетиной в воздухе хитрую восьмерку – так, что клинка не видно было.
Понятно. Не просто так бандит таскал на себе увесистое оружие. По ходу, любимая игрушка, с которой он тренировался весьма усердно. Ладно.
Я под прицелом двух автоматов неторопливо положил на землю свой АК и «макаров», после чего вытащил из ножен «Шайтан» – кинжал хоть и приличных размеров, но сильно короче мачете бандита, которым он, красуясь, продолжал выписывать в воздухе замысловатые фигуры.
Это он, конечно, зря. Совершенно не нужно демонстрировать противнику свои умения вхолостую – гораздо эффективнее применять их неожиданно в бою. А так я довольно быстро срисовал технику владельца мачете и сделал свои выводы.
Бандита же мои неторопливые движения совершенно не впечатлили. Я «Шайтана» только-только достал, как мой противник ринулся вперед. Ну а чего ждать-то? Правило разборок на ножах простое что среди местных братков, что в Зоне вообще – извлек враг клинок из ножен, значит, можно того врага строгать как шаурму.
Но моя медлительность оказалась мнимой. Свистящий удар, в который бандит вложил всю свою силу, рассек то место, где я только что стоял, – я же, уйдя влево и вперед, успел чиркнуть лезвием кинжала по кисти бандита.
Вообще цель реального ножевого боя один на один – не зарезать противника, а покромсать его руку с ножом так, чтоб она тот нож больше держать не могла. А потом уже зарезать. С обезоруженным врагом это намного проще, чем с вооруженным.
Два пальца бандита упали на землю, но он, казалось, ранения не заметил. Перехватил мачете в левую руку и снова бросился на меня – на этот раз более грамотно, не пытаясь все решить одним ударом, а метя по рукам. Кстати, удар ножом по невооруженной руке тоже здоровья не прибавляет, а вот ослабить врага, истекающего кровью, может запросто.
И делал он это мастерски, амбидекстр хренов, заставляя меня отступать к забору из колючей проволоки. Если ему удастся прижать меня к колючке, то все, хана. Там он меня и разделает, как быка на бойне…
Оставалось только одно. Я сделал шаг в сторону, уходя с линии атаки, и швырнул «Шайтан» в лицо бандита, метя в глаз. На таком расстоянии даже я, не особо искушенный в метании ножей, не должен был промахнуться…
Но ничего из моей затеи не вышло.
Бандит легко отклонился в сторону и отбил летящий кинжал обухом своего мачете. Потрясающее искусство владения клинком, ничего не скажешь.
Но для того, чтоб отразить нож, нужны были полсекунды – которые я использовал, бросившись на врага следом за «Шайтаном». Потому что пока противник отбивает твое летящее оружие, у тебя появляется шанс на то, чтобы рывком сократить расстояние, двумя руками схватить вооруженную руку врага – и, рванув со всей силы, направить ее туда, куда нужно.
Отлично заточенное лезвие мачете, казалось бы, лишь слегка коснулось шеи бандита, но результат был впечатляющим. Он всегда впечатляющий, этот результат, когда живому человеку вскрывают сонную артерию. Пульсирующий фонтан крови на метр лупит, не меньше, – правда, быстро сходит на нет, так как давление в системе стремительно падает.
А следом за этим приходит мгновенная слабость…
Бандит выронил мачете, схватился за шею, пытаясь зажать рану. Типичная реакция даже для тех, кто знает, как правильно действовать.
Правда, он быстро сориентировался – рука скользнула ниже раны, пальцы вдавились в шею, нащупали артерию, пережали… Я даже где-то зауважал своего противника, от мгновенно накатившей слабости рухнувшего на колени. Не каждый сумеет в подобной ситуации хладнокровно самому себе перекрыть кровоток. И вдобавок еще хрипло заорать:
– Хрен ли вы пялитесь, мать вашу? Шмаляйте в него нах!
Однако бандиты не спешили меня расстреливать. Переглянулись, один из них сказал неуверенно:
– Не по понятиям его валить, Бетон. Он по ходу тебя чисто сделал, по-пацански…
– Ништяк! – раздалось за их спинами. – Ваще блеск в натуре!
Из ворот, неспешно аплодируя, вышел высокий бандит в дорогом кожаном бронеплаще. У раненого такого же покроя был, но сильно попроще, из кожзама, и заметно дубовый – видимо, с твердыми защитными элементами. А тут на длинном знатный кожан – выделка на уровне, по`лы прям аж текут волнами при ходьбе. Капюшон на голове, маска на лице – все как положено. И в сгибе локтя зажато итальянское помповое ружье цены немалой. Видимо, на шум начальник всей этой шараги вышел, и следом за ним из ворот десяток бандюков выбежало, у всех в руках недешевое автоматическое оружие – немецкое, американское, ну и наши АК, разумеется, затюнингованные до предела и даже сверх предела. Сразу видать, халявные деньги бандитам упали, нормальный сталкер никогда себе на ствол столько обвеса не накрутит – коллиматоры, тактические рукояти, фонари, подствольники – чего там только не было. Ну и шмот на всех недешевый – в основном такой же, как на мне.
– Картина маслом нах, – сказал длинный, закончив аплодировать. – Что, Бетон, доигрался со своими ножичками?
– Не обессудь, Шах, я… – начал было раненый.
Но договорить не успел.
Длинный быстрым движением перехватил своего итальянца и нажал на спуск…
С близкого расстояния гладкоствол, заряженный патроном с пулей, имеющей экспансивную воронку, – это, конечно, жесть. При ударе о препятствие такая пуля раскрывается подобно цветущей розе, нанося страшные раны…
В данном случае препятствием послужила голова Бетона, верхняя часть которой просто взорвалась как спелый арбуз, по которому долбанули кувалдой. Бандита швырнуло на спину, ноги его дернулись несколько раз, словно он пытался убежать от Смерти…
Но – не получилось. Тело вытянулось и затихло, теперь уже навсегда.
– Шах, блин, на хрена… – начал было один из пристяжи Бетона, но главарь в кожаном плаще с погонялом Шах быстро его осадил, направив ствол ружья в живот бандиту:
– Глохни, Сивый, пока маслину кишками не поймал. Бетон косяка дал, холку под свое же перо подставил – а нам тут косячные без надобности. И больнички рядом тоже нет – штопать Бетона без мазы, из него хлестало как из свина заколотого. Так что моя маслина ему как босяцкий подгон: ластами хлопнул без боли, шума и пыли. Годно я расклад дал или ты решил волну погнать?
– Все годно, Шах, без базара, – буркнул Сивый. – Но все равно за Бетона мозоль ноет, что его какой-то фраер уделал…
– Секу, Сивый, секу, суровая тема, – задумчиво протянул Шах, приближаясь ко мне.
И тут его глаза округлились:
– Ишь ты, а я ж этого фраера знаю! Был я в малине у Факира, когда он Халка рассчитал. Пика у него тогда знатная была, от нее Халк скукожился в изюмину и ластами хлопнул. Кто б прогнал про такое, я бы его в фуфлыжники враз определил, но тут своими зенками выпас. Ну чо, Снайпер, или как тебя там, какого хрена ты сюда колеса прикатил?
– А ты с какой целью интересуешься? – прищурился я.
– С целью поинтересоваться, – окрысился Шах, направляя мне ствол в живот. – Ну так как, будет базар или тебе с ходу лепень продырявить?
– Лепень мне еще пригодится, – хмыкнул я. – Тут народ прогнал, мол, на затоне приподняться можно, а я на мели. Вот и зарулил к вам.
Шах недоверчиво оглядел меня, зацепившись взглядом за куртку, потом перевел взгляд на автомат в обвесе.
– А лепень и ствол у тебя не Кистеня ли? – спросил он, упирая ствол мне в живот и кладя палец на спуск. – Помню, он в этом шмоте с Быком и Снулым в патруль укандехал. И как-то больно долго они в том патруле тухнут.
Я пожал плечами.
– А что, в Зоне любой прикид уникальный, как номер на калаше? Барыги шмот партиями завозят, если ты не знал, как и стволы, вот я и прибарахлился по случаю, как сумел.
– Гладко обставляешься, – хмыкнул Шах. – Даже если братва найдет тот патруль прижмуренным, за базар сможешь ответить – мол, реально прибарахлился как сумел, предъявить за базар нечего. Лады. Если те хмыри втроем тебя не сдюжили вальнуть, то их головняк. Пацаны разберутся, и если это ты их пришил, ответишь перед братвой за беспредел. Пока же не обессудь, стволы твои мы сныкаем, как и твое перо знаменитое. Кстати, где оно?
– А у тебя шнифты запотели? – участливо поинтересовался я. – Так протри их, может, «Бритву» и выпасешь.
Шах нехорошо оскалился, чисто как крыса, готовящаяся укусить.
– Ну-ка, братва, спеленайте этого разговорчивого да киньте в лабаз к остальным. А как тяжелые будут готовы работать, вы знаете что делать.
Надо отметить, что команды большака бандиты выполняли быстро и четко, не иначе к романтикам ножа и топора примкнули профессиональные военные, ищущие легкой наживы.
Двое из них быстро отделились от остальных, держа меня на прицеле, зашли сзади и, ловко заломив мне руки, туго перехватили их за спиной стяжкой. Пластик больно впился в кожу запястий – бандиты ничуть не заботились о моем комфорте, сволочи. Ладно. Со временем при случае рассчитаемся.
Пока меня вели через лагерь к баракам для пленных, я примечал, что где находится: вон там, очевидно, склад, который охраняют двое в экзоскелетах с ручными пулеметами в руках. Там казарма. Вон автопарк – два восстановленных БТРа с дорогими детекторами аномалий, вмонтированными спереди в броню… Примечал – и удивлялся, что мне никто на голову мешок не напялит, чтоб лишнего не рассмотрел. Понятно, что живыми пленные отсюда не выходят, но могли б хоть для приличия ограничить видимость, а то будто не Снайпера ведут.
Самое лучшее в этой ситуации – немного самоиронии, так как было понятно – бандиты слишком круто обставились для того, чтобы можно было сбежать отсюда, не поймав пулю в затылок. Ну а чего б им не обставиться, когда под боком такой клондайк, который они усиленно разрабатывают? Даже удивительно, что борги не подсуетились первыми затон под себя подмять. Но, видать, не до этого было, а сейчас уже непросто будет отсюда бандитов выбить – вон они аж целую батарею минометов закупили в количестве шести штук. Случись возле затона передвижение крупной военизированной группы, тут их сразу батарея и накроет – если, конечно, та группа не подкрадется и не ворвется в лагерь неожиданно. Тогда, конечно, минометы бесполезны…
Вот такого, переполненного сведениями о бандитском лагере, меня затолкали в тесный барак и дверь закрыли на засов снаружи.
В нос сразу ударила вонь давно не мытых тел, мочи и испражнений. По ходу, бандиты не морочились на тему гигиены пленных. Приспичило погадить? Вон угол есть, туда и вали, а после нюхай свое же дерьмо, все равно тебе, родной, недолго осталось.
Барак был сколочен из неплотно подогнанных досок, сквозь щели между которыми просачивался слабый свет – вполне достаточный, чтобы рассмотреть силуэты трех человек, сидящих на полу, прислонившись к стене. Двое рядом, один поодаль – что-то то ли бормочет, то ли напевает. Бывает. Зона такое место, у кого хочешь крыша поедет.
Признаться, я изрядно притомился – целый день на ногах, – плюс теперь еще запястья реально режет проклятая стяжка, которую бандиты и не подумали снять. Ладно, сейчас будет больно.
Я расставил ноги, слегка нагнулся вперед, напряг низ спины, отвел руки назад – и с силой саданул запястьями себе по копчику.
От рези в руках перед глазами запрыгали звезды, вдобавок почки заныли, по которым пришелся мягкий, но сильный удар предплечьями. Ах ты, зараза, не вышло…
Но меня боль только раззадоривает. Я стиснул зубы так, что они заскрипели, и ударил второй раз.
Показалось, что кисти рук себе срезал. Но проклятая стяжка лопнула!
Зашибись, получилось!
Я аккуратно потрогал запястья. В одном месте кожу рассекло, но это терпимо, крови почти нет. Нарукавную аптечку бандиты не конфисковали, потому я залепил рану пластырем и тоже присел возле стены, подальше от вонючего угла. Тут выбор был небольшой: либо ближе к куче дерьма и тем двоим, которые почему-то около нее жались, либо к этому психу, что-то тихо напевающему.
Ну, психов я не боюсь, сам с закидонами, потому сел напротив него и с наслаждением оперся спиной о стену, вытянув гудящие ноги. Получить удовольствие от жизни можно в любой ситуации, это зависит лишь от того, как ты на эту самую жизнь смотришь. Живой? Руки-ноги пока целы? Глаза видят, уши слышат, отливаешь без катетера? Ну и скажи спасибо Мирозданию, которое может внезапно забрать у тебя многое из того, что ты не замечаешь до тех пор, пока не потеряешь навсегда.
Кстати, тип, сидящий напротив меня, был здоров. Плечи шире моих раза в полтора, видно, что рост под два метра, лысый. А еще я бороду его разглядел в полумраке. Густая, свешивается до середины груди – и в нее он и напевает себе под нос.
Я прислушался от нечего делать.
И услышал следующее:
– В далеком лесу
Жует колбасу
И троллит лису, лису, лису
Веселый енот,
Пушистый енот,
Забавный енот, угу, ага.
Енот-полоскун,
Глазастый ласкун,
Веселый ласкун, ласкун, ласкун,
Енот-полоскун,
Енот-полоскун,
Енот-полоскун, угу, ага.
И снова то же самое по кругу.
Я покосился на тех типов, что приютились возле кучи дерьма. В чем-то их можно понять. Сидит такая рама, напевает себе под нос одно и то же как испорченная пластинка – хрен его знает, что от него ожидать. Лучше держаться подальше.
О проекте
О подписке