Короче, отвлекся я на мгновение, сглатывая неожиданную отрыжку – и лишь краем глаза уловил сбоку стремительное движение. Да уж, не ожидал я, что практически скелет может столь быстро двигаться – небось, за счет сухожилий и отсутствия избыточной массы получил способность стартовать с места на манер ракеты.

Но я б его перехватил ударом берца в душу, а после уже из «глока» доработал, если бы подлый бармен не дернул меня за рукав куртки довольно сильно. Сбил удар, сволочь…

А потом сзади раздался тупой звук резкого и сильного удара, будто прикладом по чьему-то затылку заехали. Я едва успел осознать, что это, скорее всего, по моему́ прилетело. Даже боль не успела прийти, как меня моментально и бесповоротно накрыла темнота.

* * *

Конечно, пройти расстояние от Токио до Киева можно и через страну Токоё – благо ходил, и не раз. Но, с другой стороны, мертвые забирают силы, которые им нужны, чтобы жить своей очень другой жизнью, которую никогда не понять живым. И если правильно не рассчитать эти свои силы, можно остаться в стране Токоё навечно.

Сейчас Виктор не был уверен, что сможет пройти этот путь. Глава клана Ямагути-гуми выбил его из равновесия. Савельев осознавал: когда все мысли там, с дочерью, он слаб – ибо, как бы это жестоко ни звучало, в битве нужно думать о битве, а не о близких. Потом – да, просто необходимо.

Но не до.

И не во время битвы.

Однако Виктор не ощущал равновесия внутри себя, а это значило, что он либо вывалится из страны Токоё полутрупом, выжатым словно лимон, либо вообще не вернется оттуда. Потому он предпочел воспользоваться предложением главы враждебного клана и лететь самолетом.

Само собой, он прошел «зеленым коридором». А когда сотрудник таможни зацепился взглядом за необычную ручную кладь пассажира, Виктор просто мысленно отвел в сторону этот взгляд – и таможенник мгновенно потерял интерес к пассажиру, одетому в свободный черный костюм необычного покроя.

Соседей в самолете Виктор просто усыпил: одному будто случайно дотронулся пальцем до точки на шее, второму пристально посмотрел в глаза, мысленно передав приказ очнуться лишь когда он щелкнет пальцами. И, само собой, коснулся намерением области мозга, отвечающей за память: совершенно ни к чему, чтобы пассажиры потом вспомнили о необычно одетом соседе по бизнес-классу.

История повторилась, так как рейс был с пересадкой, вот только энергозатраты по отвлечению внимания людей и работе с их памятью были минимальны в сравнении с физическим переходом через страну мертвых. Искусством сюнкан саймин-дзюцу, мгновенного гипноза, более-менее владеет любой синоби^[10] начального уровня. А переход через страну Токоё доступен лишь Мастерам уровня Пустоты…

Из здания аэропорта Борисполь Виктор вышел, когда на часах была половина одиннадцатого ночи. Следовало поторопиться. Он попытался вызвать такси по мобильному – глухо. Случайно ли, нарочно ли, но возле аэропорта свободных машин не оказалось. Плюс связь тупить начала – то вроде есть она, то уже нет. Виктор отошел подальше в темноту, надеясь поймать сигнал – но он, зараза, совсем сдох. Забавно. Что ж теперь, придется до пункта назначения ногами топать на ночь глядя?

Не пришлось.

Таксисты, рыскавшие поблизости, словно пираньи в поисках добычи, на пассажира, копающегося в телефоне, отреагировали сразу. Двое ненавязчиво обступили заокеанского гостя с двух сторон, третий зашел спереди и участливо поинтересовался:

– Куди хочете поихати?

Савельев окинул взглядом троицу крепких парней, отметил еще двоих, словно невзначай наблюдавших за происходящим. И ежу понятно: эти навязчиво-услужливые ребята к официальному такси не имеют никакого отношения. Небось еще в аэропорту «срисовали» одинокого пассажира, прошедшего «зеленым коридором». Наметили добычу, как-то заглушили мобильный сигнал и теперь обрабатывают жертву довольно грубо, давая понять, что деваться некуда. Ну а чего стесняться? На улице темно, полиции не видно. Тот, что спереди, невзначай полу куртки приподнял, продемонстрировав рукоять пистолета.

– Вы уверены? – скучно поинтересовался Виктор.

– Тю, москаль, – скривился тот, что слева. – С Японии. И чого японський москаль в Украини забув?

Троица хором заржала, но это был лишь отвлекающий маневр.

Тот, что стоял слева, выдернул из кармана электрошокер, метя им в шею Виктора – и при этом наверняка думал, что ударил молниеносно.

Что ж, его движение было действительно быстрым – но не для того, кого в Японии прозвали духом провинции Оми.

Савельев резко отклонился, пропуская мимо лица руку с шокером, после чего, сделав шаг назад, просто позволил движению противника продолжиться…

Парень даже не понял, как так получилось, что цель, которую он ясно видел перед собой, вдруг исчезла – и шокер со всей силы врезался в глаз кореша, стоящего справа от «москаля».

Кореш заорал дурниной и, не разобравшись, что почем, ударил ножом, длинной «выкидухой», которую вытащил из кармана. Удар снизу вверх у него был поставлен хорошо, не зря на селе все его звали свиней колоть. Прям в сердце попал, не смотри, что сослепу.

– Ти чого?.. С-сука… – прохрипел ударенный, чувствуя в груди странное стеснение, когда вдохнуть не можешь, только на выдохе слова выходят.

Кореш с шокером не ответил. Хотел – да не получилось. Виктор коротко ткнул его согнутым пальцем в точку нокаута, расположенную под мочкой уха – и парень мешком рухнул на асфальт.

Виктор вздохнул. Люди разочаровывали его все больше и больше. Слишком многие из них считали, что лучше отнять, чем заработать, что лучше обмануть, чем жить с чистой совестью. Сейчас один из таких лежал у его ног, держась за нож в груди и не веря, что это всё. Молодой, здоровый, мать, небось, домой ждет добытчика, или жена, может, и с ребенком. Жил бы по-человечески – дождались бы…

А третий, похоже, вожаком был в группе – ибо имел определенный опыт боевых действий. Все произошло в считаные секунды, но он успел сориентироваться и отскочить назад, одновременно выдергивая пистолет из кобуры скрытого ношения.

И это было зря.

Виктор, в отличие от большинства профессиональных убийц, не любил лишать жизни кого-либо и делал это лишь по необходимости. Но когда в тебя какой-то упырь целится из огнестрела, такая необходимость становится очевидной.

Стальные заточенные стержни и металлические «звездочки» в средневековой Японии пользовались большой популярностью у всех кланов синоби. Если обучен с ними работать, весьма удобная штука – компактная и смертоносная в умелых руках.

Вот только прогресс не стоит на месте.

Небольшая авторучка с корпусом из тяжелого полимера и острым колпачком со страшной силой ударила в плечо, поразив лучевой нерв и полностью «отсушив» руку. Пистолет выпал из разжавшейся кисти. Однако стрелок не растерялся, попытался перехватить его в полете другой рукой – но не вышло. Вторая такая же авторучка вонзилась ему в глаз, пробила мозг, и застряла глубоко в черепе – где немедленно начала растворяться.

Удобная штука эти авторучки. Если перед броском повернуть колпачок, стержень распадется, и специальные чернила начнут быстро растворять метательный снаряд изнутри. Полезное новшество для тех, кто обучен работать сюрикенами именно по глазам противника: все-таки не очень приятное занятие – ломать лицо мертвеца, чтобы достать снаряд, который однозначно вызовет вопросы у полиции.

Виктор вздохнул еще раз, подошел, вытащил первую авторучку из плеча мертвеца, потом забрал из его кармана ключи и направился к машине, стоящей неподалеку. Валявшегося без сознания бандита он добивать не стал: ударенный скоро очнется и свалит, а приехавшие правоохранители увидят лишь двоих парней, радикально и навсегда выяснивших отношения друг с другом. Полиция точно не станет обращать внимания на мелкие несостыковки – дело, считай, раскрыто на ходу, и никому не интересно, как оно было на самом деле.

* * *

Темнота, накрывшая меня, довольно быстро отступила. Когда лежишь на чем-то твердом крупной шишкой, вспухшей на твоем затылке, экстремально омерзительные болевые ощущения оперативно возвращают тебя в действительность. До той шишки лучше б было вообще не дотрагиваться, не то что давить на нее моим черепом. О чем я, собственно, и собрался сказать тем, кто додумался положить меня на твердое…

Но не сказал, поняв, что рот мой заткнут сырой вонючей тряпкой, которая вдобавок зафиксирована завязанным на затылке полотенцем. Грамотная тема для того, чтобы пленник кляп не выплюнул.

Желудок мой дернулся снова, причем гораздо сильнее, чем в прошлый раз. Но я усилием воли подавил рвотный позыв, ибо захлебнуться собственной блевотиной в мои планы совершенно не входило. В таких случаях самое разумное – это глубоко дышать носом и думать о чем-нибудь приятном. Например, как я буду кромсать в кровавый фарш весь этот паноптикум уродов, лишь только освобожусь.

Хотя вопрос с освобождением был довольно непростым.

Вся банда столпилась вокруг стола, к которому я был накрепко привязан. Человекообразные муты во главе с барменом изучающе таращились на меня, словно на моей тушке была нарисована подробная карта кладов, зарытых в Зоне.

– Это точно он? – с сомнением спросил бармен, в лапе которого был зажат большой мясницкий нож.

– Он самый, – ответил скелет, в подтверждение своих слов слишком энергично тряхнув башкой, отчего от нее оторвалось почерневшее ухо и шлепнулось на пол. – Я его видел еще на базе боргов, когда сам красно-черным был. Он тогда немало наших положил, сволочь.

Скелет зло пнул стол, на котором я лежал.

– А тебя чего не положил? – поинтересовался из-под улыбающейся маски один из сиамских близнецов.

– Не смог, – окрысился скелет. – Хоть и пытался.

– Ну да, ты ж, небось, всегда герой был на тему со спины по затылку долбануть, – из-под бинта прогундосила мумия. – Такие храбрецы обычно при реальном хипеже делают ноги с такой скоростью, что их Выброс хрен догонит.

Скелет резко развернулся, в его костистой, облезлой лапе словно по волшебству оказался стакан, край которого мутант ловко отбил о край стола. Неприятный вариант «розочки»: если умеючи его в морду всадить, то он и через бинты пробьет до самого черепа.

– Хорош собачиться! – рявкнул бармен. При этом его пасть разинулась так, что нижняя челюсть достала до третьей пуговицы кожаной жилетки. От этого жуткого рева зазвенели бутылки на полке за стойкой, а присутствующие аж слегка присели.

– Нам дело надо делать, а не друг друга кромсать, – прорычал бармен немного потише. – Значит, это и есть тот самый супер-пупер крутой Снайпер, Легенда Зоны, мать его, и все такое. Хлипкая какая-то легенда, если с одного легкого щелчка по затылку вырубился.

Мутанты заржали. Ну да, ну да, фиг ли не ржать над тем, кто не может прям сейчас встать, дать в рыло и глаз на копчик натянуть. Вы, уроды, меня развяжите, а там посмотрим, чьи щелчки по тыкве лучше вырубают.

Но сказать я этого не мог – мешала тряпка, туго ввернутая меж зубов. Потому оставалось лишь слушать и пытаться понять, за каким лешим я им облокотился. Хотели б только ограбить и убить – давно бы сделали и то и другое. Видимо, пока меня мочить не хотят. Почему, интересно?

Любопытство на эту тему разбирало не только меня.

– Все это, конечно, ржачно до жидкого поноса, – произнес близнец с трагической маской. – Только, может, проще отрезать ему голову, не теряя времени на пустой треп, а потом спокойно продолжить ужин?

– Дурак ты, причем два раза, – осклабился бармен. – У этой легенды нож есть, который разрезает все что угодно, и границы миров в придачу. Как думаешь, сколько такое «перо» может стоить?

– Нисколько, – пожали общими плечами сиамские близнецы. – Оно, по слухам, выпивает жизнь у любого, кто до него дотронется, кроме хозяина.

– А мы его руками трогать не станем, – ощерился гнилыми зубами бармен. – Мы его через полотенце возьмем, как горячую сковородку. Если Снайпера завалить, думаю, не только его нож убийцам отомстить попытается, но и вон та глиста, что вокруг его левой руки обвилась: я про нее слышал, опасная, паскуда. Так что мы его убивать не будем – пока.

И, падла такая, одним ловким ударом ножа располосовал мне предплечье от локтя до запястья, будто рыбе брюхо взрезал. Причем умудрился не повредить ремень, которым рука была привязана к столу. В миллиметре от него нож остановил. Профессионал, мать его…

Это было больно. Очень. Будто я руку в «электрод» сунул и тот вспорол мне конечность молнией.

– Круто! – восхитился «мумия».

– Ага, – кивнул бармен. – Богатая практика. Ну чего встал, доставай.

– Почему я? – возмутился мутант.

– Ну, ты у нас как раз весь в бинтах – вон сколько на лапы себе намотал! Зря я, что ли, на тебя кучу аптечек извел? Через бинты не пробьет, не боись. Жирный, ты мясо раздвинь, а Фараон – действуй.

– Раскомандовался тут, – буркнул себе под нос «скелет», носящий забавное прозвище Жирный. Впрочем, через несколько мгновений мне стало не до смеха, когда он засунул мне в рану костлявые пальцы обеих рук, и начал аккуратно ее раздирать.

От нахлынувшей на меня гаммы ощущений полагалось отключиться. Но я, к сожалению, не терял сознания, лишь, повернув голову, наблюдал, как раздвигаются в стороны окровавленные мышцы, меж которыми уютно устроилась моя «Бритва».

Удивительно, но внутри руки она была другой. Не такой, какой я привык ее видеть. Не было привычной, знакомой, лаконично-хищной формы боевого ножа – да и, если вдуматься, нереально это – чтоб довольно габаритный нож хранился в предплечье, не причиняя дискомфорта.

«Бритва» была похожа на полосу жидкого раскаленного металла цвета сияющего чистого неба, разлитую внутри моей руки, растекшуюся по располосованному мясу. И там, где нож бармена рассек вены, эта чистая энергия уже закрыла разрез, остановив кровотечение в зародыше. Получается, «Бритва» все это время обретала свою форму, лишь покидая мое тело, и, проникая обратно в руку, растекалась внутри, становясь полноценной частью меня.

Неудивительно, что пиявка Газира от такого горячего соседства перебралась с моей правой руки на левую, органично вплетясь в узор из шрамов, которые в самом начале моей карьеры убийцы сложились в Крылатый диск – знак Меченосца. Если не присматриваться, получилось прям как умышленное сочетание шрамирования с татуировкой в виде змеи, оплетающей руку.

Правда, я так пока и не понял, померла та «змея» после моих приключений в Древней Руси или задрыхла намертво, восстанавливаясь после воскрешения. Если второе, то мне б ее помощь сейчас никак не помешала. Я на всякий случай послал мысленную просьбу, мол, мне много не надо, только путы на левой руке перекусить, дальше я сам как-нибудь…

Не-а, бесполезно. Будто реально попытался с татуировкой побазарить.

– Во дела, – проговорил «Жирный», наклоняясь над раной, чтобы получше рассмотреть невиданное природное явление.

Это он, конечно, сделал зря.

Из жидкой субстанции, лениво перекатывающейся внутри моей руки, в мгновение ока выросла длинная и тонкая игла, похожая на луч лазурного цвета, которая легко прошила насквозь голову мутанта, выйдя из его затылка. Прошила – и исчезла, словно ее и не было.

«Жирный» замер на месте, словно осознавая произошедшее. И все присутствующие – вместе с ним. Немая сцена продолжалась пару секунд. А потом «скелет» сильно дернулся, и с его головы от того нехилого сотрясения слетела вся кожа вместе с мясом. Будто мягкая маска на пол влажно шлепнулась, обнажив голый, местами почерневший череп с аккуратным отверстием в лобной кости.

Мутант еще раз вздрогнул всем телом – и рухнул на пол. А края моей страшной раны, которую мут отпустил, начали стремительно сходиться. Еще «скелет» не прекратил стучать пятками об пол, корчась в агонии, а моя рука уже была совершенно целой, даже шрама не осталось.

– Впечатляет, – флегматично произнесла «грустная» голова сиамских братьев. – Одним придурком меньше в нашей славной команде.

– Янус, ты не мог бы заткнуться? – попросил бармен, растерянно почесывая мясистую щеку обухом ножа. – Я тут вообще-то думать пытаюсь.

– Я б на твоем месте не заморачивался, – хмыкнула «веселая» голова Януса. – Если раньше не получалось, то нечего и начинать.

Бармен зло зыркнул в сторону язвительного мута, но ничего не сказал. Неужто побаивался? Похоже на то.

– Наверно, это она у него в руке жидкая, а как на воздух выйдет – в нож превращается, – выдал мысль «мумия».

– Точно, – воскликнул бармен, наверняка довольный, что не пришлось с Янусом «качать за базар». – Поэтому, думаю, надо вернуться к первоначальному плану. Отрезать этому хваленому Снайперу руку и потихоньку вытряхивать из нее «Бритву». Вдруг получится?

Янус пожал всеми четырьмя плечами – мол, делайте, что хотите. Раздался треск разрываемого мокрого бинта – это непредусмотрительно широко, во всю нехилую пасть улыбнулся «мумия», порвав на морде нижнюю часть повязки, набрякшую желтым гноем. Обрадовался, урод, что с ним согласились, мыслитель хренов. Генератор идей, мать его за щиколотку…

Бармен же, не теряя времени даром, решительно шагнул вперед и занес нож над моим локтевым суставом.

* * *

Машина у «таксистов» оказалась не очень. Движок кашлял, чихал, стонал и явно готовился к скорой смерти. Хотя чего еще ждать от «девятого» «жигуля», хозяин которого явно не злоупотреблял техобслуживанием своего автомобиля? Вообще удивительно, что старичок протянул столько, не отдав концы раньше. Хорошо бы теперь, чтобы он не загнулся по дороге, а то пешком идти до Чернобыльской Зоны более ста километров особого желания не было. Не то чтобы этот подвиг был не по силам Оми-но ками. Просто не хотелось встретить утро на дороге, где у полицейских и военных, курирующих подходы и подъезды к району экологического бедствия, однозначно возникнут вопросы к одинокому путнику, прущемуся в запретный район.

А что они могли возникнуть, было очевидно.

Когда, судя по карте в телефоне Виктора, до границы Чернобыльской Зоны оставалось двадцать километров, фары выхватили из темноты большой прямоугольник предупреждающего знака, установленного на обочине, где на украинском и русском языках было написано:

«Внимание!

Вы приближаетесь к особо охраняемой запретной зоне!

Дальнейший проезд и проход только по спецпропускам!

При попытке несанкционированного преодоления заградительного кордона ведется огонь на поражение!»

«Ишь ты, как все серьезно», – подумал Виктор, впрочем, не особо беспокоясь по поводу строгих охранных мер. Двум-трем человекам, окажись они поблизости, он вполне мог «отвести глаза», заставив видеть то, что нужно ему. Хотят они увидеть спецпропуск? Да без проблем, увидят. Было дело, однажды он проник в Зону силовым методом, зачистив блокпост. Сейчас ему этого уже не хотелось. Странно. Похоже, обретя дочь, он стал более разборчив в методах решения проблем.

Виктор усмехнулся собственным мыслям. Надо же, он и сам от себя такого не ожидал, а тут внезапно пришло осознание – ему и правда стало неприятно лить кровь направо и налево. Если на него нападают – да, это необходимость. Но если можно обойтись другими методами, он постарается обойтись именно ими…

Внезапно резкий встречный поток яркого света резанул по глазам. Виктор нажал на тормоз, вдавив его в пол. «Девятка» завизжала, словно конь, с разгона напоровшийся на стену, внутри нее что-то хрустнуло, и движок заглох. Не исключено, что навечно.