Шухарт прикинул – ну да, пожалуй, такая веревка вполне выдержит вес человека в легком спецкостюме. Вишь, сволочь, через «восьмерку» ему пропускай, альпинист хренов. Было б о чем говорить. Тут высота-то футов двадцать пять, не больше, классическим дюльфером спуститься можно запросто.

– Пошевеливайся, Рыжий, – качнул стволом «кольта» Мальтиец. – Я тут до вечера торчать не намерен.

«Да уж, – подумал Рэд. – Реально крепкую мы вырастили молодежь, выносливую и упорную в своих намерениях».

– Не называй меня Рыжим, не люблю, – сказал Шухарт, неторопливо поднимая молоток с костылем.

– А мне наплевать, что ты любишь, а что нет, – окрысился Креон. – Я, например, никогда не забуду, как ты меня с собой брать брезговал. Мол, приперся молокосос не пойми откуда и в легенды Зоны рвется.

– Не стоит поминать ее всуе, – произнес Рэд, становясь на одно колено и примериваясь, куда лучше забить длинную железяку. – Отомстить может.

– Во-во, именно так! – взорвался, стервенея, Мальтиец. – Все эти годы мне в вашем вонючем Хармонте тыкали: то не делай, этого не делай, туда не ходи, этого не говори. А теперь я вам всем говорить буду, что делать. И хрен кто ослушается, а не то…

Он еще что-то выкрикивал, забрызгивая слюнями забрало шлема изнутри, а Шухарт слушал, нанося один за другим точные, сильные удары по костылю. Креона, что называется, несло. Бывает такое в Зоне. Ни с того ни с сего прорывается у человека словесный понос. Обычно такое с новичками происходит, которые Зоны как огня боятся, но все равно лезут, как мотыльки на огонь. Но порой и опытного сталкера может накрыть, когда он невзначай над собой контроль потеряет. Вот тут его Зона и ловит, словно карася на крючок, и начинает раскручивать на болтовню, водить кругами, чтоб еще глубже заглотил наживку, чтоб язык не успевал мысли перемалывать, которых вдруг словно водопад в башке образуется и которые нужно непременно проговорить. Потому как страшно, очень страшно, что все это невыболтанное в тебе останется. Кажется, что сейчас разорвет тебя от собственных слов, стремительно прибывающих, которых все больше и больше становится. Умом понимаешь, что бред это собачий, а ничего с собой поделать не можешь.

Шухарт знал, что это такое, сам попервоначалу пару раз прошел через «болтовню». Это не особо опасно, когда рядом есть кто-то, кто может треснуть тебе по башке хорошенько, так, чтоб, например, разговорившийся сталкер мордой об пуленепробиваемое забрало шлема конкретно приложился, до синего носа и красных соплей. Тогда «болтовня» и проходит тут же, на манер икоты.

Но это если рядом есть тот, кто хочет помочь…

Мальтиец выронил пистолет и упал на колени, схватившись руками за горло. Знакомый симптом. Человек говорит все быстрее, а воздуха не хватает, и он начинает задыхаться. Внутри костюма что-то загудело слегка – не иначе умная система, почуяв перерасход кислорода, принялась усердно его нагнетать. Да только не поможет, когда человек сам из себя его принудительно выталкивает, а вдыхать забывает.

Креон уже не говорил – хрипел, валяясь на боку и судорожно дергая ногами. Шухарт же забил костыль, придирчиво осмотрел свою работу, положил рядом молоток и, поднявшись на ноги, подошел к Мальтийцу.

Тот лежал на боку в позе эмбриона, продолжая сжимать руками горло. На шлеме, рядом с забралом, тревожно мигала красная точка. Знакомый индикатор. В старых костюмах такой же был, только зеленый – на «пожарном» фоне так заметнее. Но смысл один. Сейчас у сталкера просто потеря сознания на фоне гипоксии, но легкие рефлекторно продолжают отторгать воздух. Так что через минуту, от силы две, светодиод просто потухнет…

– Я ж говорил, не стоит ее всуе поминать, – сказал Рэд, подбирая «кольт» и засовывая его себе за пояс. – Особенно когда ты – в ней, а она – в тебе.

После чего резко, со всей силы долбанул носком подкованного ботинка в стекло шлема.

Мальтийца от страшного удара аж разогнуло. Что и требовалось, иначе из-за его локтей, сведенных судорогой, до самой главной кнопки не добраться. Той, что находится справа, под нагрудником, собранным из невесомых полимерных бронепластин. Там колпачок должен быть, незаметный такой, из многослойного стекла. Если не знать, нипочем не найдешь. Вряд ли в этом отношении у новой модели что-то изменилось, уж больно удобная конструкция.

Не изменилось. Рэд сдвинул защитную крышечку, нажал на кнопку – и костюм, разойдясь по основным швам, сполз с Мальтийца, как кожа с давно сдохшей змеи.

Но Креон был живой, только без сознания. Удар Шухарта прервал процесс, запущенный Зоной, и теперь у Мальтийца был шанс. Правда, затылком он нехило приложился об заднюю стенку шлема, так что коматоз ему обеспечен надолго.

Рэд брезгливо протер внутреннюю часть шлема, даже коньяка не пожалел, плеснул немного из фляги, найденной в кармане Креона. Правда, без фанатизма. Гигиена, конечно, дело хорошее, но переводить ради нее ценный продукт – это почти святотатство. Поэтому, ограничившись необходимым минимумом, Шухарт с наслаждением глотнул трофейного напитка, закурил трофейную сигарету – и понял, что жизнь налаживается. И продолжается, несмотря ни на что.

Сноровка, приобретенная в Институте, никуда не делась – в спецкостюм Рэд облачился за полторы минуты, натянув его прямо поверх одежды и почти уложившись в норматив. Умная конструкция предусматривала два способа ношения – и в одежде, и на голое тело. Второй хорош для ученого. Сбросил на пол последнее достижение науки и пошел себе в душ. Оно, конечно, удобнее – так вообще не чувствуется, что на тебе что-то надето. Но когда не знаешь, где и как придется снимать это чудо инженерной мысли, лучше, конечно, способ номер один. Комфорта поменьше, зато практичнее – собственное барахло не придется в рюкзаке таскать.

Рюкзак, кстати, у хозяйственного Мальтийца имелся, причем со всем необходимым. Поэтому, прежде чем приступать к дальнейшим действиям, Шухарт умял саморазогревающуюся банку каши с тушенкой, запил это дело консервированным апельсиновым соком, ругнул про себя Креона (на кой тащить с собой в Зону такую ядреную химию? Лучше б воды и коньяка побольше захватил или кофе в термосе, на худой конец) и приступил к осуществлению своего плана, который сложился у него в голове еще в вестибюле Института. Как треснул кастетом в челюсть гвардейца, так будто что щелкнуло под черепушкой. Словно просветление накрыло. Бывает такое – дашь человеку по морде от души и будто к вселенской мудрости приобщишься.

Только на мгновение призадумался Рэд насчет того, что с Мальтийцем делать после того, как связал ему руки куском динамической веревки, отрезанным от мотка его же ножом. Здесь оставлять нельзя. Обратно из центра Зоны ему в одиночку не выбраться. К тому же прийти в себя не вовремя и напаскудить от злости Мальтиец может запросто. Например, пока Рэд будет внизу, просто отвязать веревку.

– Ну что ж, Креон, – вздохнул Шухарт. – Ты хотел попасть к Золотому Шару? Ты к нему попадешь.

Конечно, сталкеры не альпинисты, которые круглый год ползают по Болдер-пику или спускаются в Змеиное ущелье, рискуя свернуть себе шею. Но каждый из них знает, как пользоваться «лесенками», «решетками», «гри-гри», «восьмерками»… Причем не одноименными артефактами, а хитрыми специальными штуками для скоростного спуска с крутого обрыва или окна высотного здания, которых в Хармонте немало понастроили в последнее время. Шухарту разок пришлось так уходить от полиции – знакомый альпинист подсказал. И, к удивлению Рэдрика, все получилось, поэтому впоследствии он это дело изучил досконально.

Костыль в едва заметную щель меж каменными глыбами Рэд вбил добросовестно. Решив, что вес двоих он выдержит запросто, Шухарт привязал к нему веревку, пропустил ее через шейку «восьмерки», после чего зафиксировал рюкзак на спине Мальтийца, кряхтя, закинул связанные руки Креона себе на шею и, плюнув три раза прямо перед собой (через плечо нельзя, Зона не поймет), приступил к спуску.

Конечно, высота не ахти какая, но, тем не менее, гробануться с нее вниз даже в спецкостюме перспектива малоприятная. Поэтому Рэд медленно перебирал веревку, контролируя каждый свой шаг по отвесной стене. Если б сзади дополнительный груз не болтался, ничто не мешало бы в разы быстрее спуститься. И решить проблему можно было проще простого – столкнуть Мальтийца вниз, пока он в отключке, и одним представителем крепкой, выносливой и упорной молодежи меньше. Никто и не почешется, Зона все спишет. Но Шухарт выбрал другой вариант, и поэтому сейчас внутри костюма недовольно гудел встроенный кондиционер, работая на предельных оборотах.

До дна карьера оставалось футов десять, не больше, когда Рэд почувствовал, что его шею начинают сжимать тиски.

«Твою мать… как же не вовремя!»

Мальтиец, похоже, пришел в себя. И вместо того, чтобы дождаться окончания спуска, решил взять реванш прямо здесь и сейчас. Идиот…

Додумать мысль Шухарт не успел. Явно желая сломать шею благодетелю, Креон рванулся со всей силы… и Рэд почувствовал, как мгновенно ослабло натяжение веревки.

«От рывка костыль вылетел…»

Шухарт не ошибся.

Свободное падение продолжалось недолго, да и удар получился не особо сильным. Самортизировали рюкзак, Мальтиец и костюм, рассчитанный на куда более существенные нагрузки. Правда, головой о шлем Рэд приложился, хоть и пытался прижать подбородок к груди, как учили. Старые-то шлемы посвободнее были, хоть и с электроникой в них было попроще. Вот и думай, что лучше – старые, добрые, проверенные костюмы или новомодные достижения науки.

Хотя в старом костюме от такого рывка, как пить дать, шея была б свернута набок. А так амортизаторы, мерзко взвыв, смягчили попытку пришедшего в себя Мальтийца отплатить добром за добро. В голове Шухарта слегка гудело от удара, но он все-таки отметил сноровку противника.

Благодаря объемистому рюкзаку Креон от удара не пострадал. Более того, сразу после падения мощно рванулся, сбросив с себя Рэда вместе с его доспехами. И где он так успел накачаться за эти годы? Хотя, говорят, стероиды и некоторые правильно подобранные артефакты способны за очень короткое время сделать из хлюпика настоящего Халка. В некоторых случаях, кстати, реально зеленого. Или синюшного, это уж как получится.

Был бы спецкостюм надет на голое тело, Шухарт перекатился бы на бок и из переката запросто встал на ноги. Но в одежде все оказалось сложнее. Рэд грохнулся на бок и почти тут же почувствовал, как костюм стекает с него, словно густой гель для душа под струями горячей воды. Молодец, Креон, оперативно сработал. Моментально скинул с себя рюкзак, подскочил, нащупал кнопку и, пока Шухарт барахтался в сползающем костюме, как рыба в сети, выдернул Ka-Bar из ножен, закрепленных у Рэда на бедре.

Шухарт попытался дотянуться до пистолета, но Мальтиец точным и мощным ударом ноги выбил его, да так, что тяжелый «кольт», вращаясь, улетел куда-то вверх, за огромную каменную глыбу, перегораживающую выход из карьера.

«Ай, молодец, подонок!» – только и успел восхититься Рэд, как раз перед тем, как второй удар с ноги в челюсть, под забрало шлема, заставил его отлететь к каменной стене. Шлем, сбитый ударом ноги, покатился по дну карьера, гремя, словно пустая консервная банка.

И тут Креон совершил ошибку. Вместо того, чтобы броситься к поверженному сталкеру и добить его ножом, он перевернул Ka-Bar лезвием вверх и принялся перерезать путы на запястьях. С учетом того, что вязал его Шухарт узлом типа «браслеты», это оказалось вполне возможным. Эх, знал бы заранее, что пленник так быстро очнется, вязал бы «удавкой» и горя б не знал. Хотя как посмотреть – глядишь, с «удавкой» Мальтиец как раз бы дорезать благодетеля кинулся, что ну совсем ни в какие ворота.

Все это Рэд додумывал, пытаясь сфокусировать зрение после удара и одновременно непослушными пальцами расстегивая клапан кармана куртки. Пистолеты и ножи дело хорошее, но кастет, простой как правда и надежный как конституция Соединенных Штатов, порой в драке оказывается более весомым аргументом, чем самое навороченное оружие.

– «Мясорубке» меня решил скормить, гад? – хрипел Мальтиец, перерезая последние волокна крепкой веревки. – В аномалию отправить, чтоб желание загадать и потом отсюда выбраться? Да я тебя сам туда определю, плесень хармонтская!

В тесном пространстве против человека, хорошо умеющего работать ножом, ловить нечего. Даже пистолет достать не успеешь, если таковой имеется в наличии. Пока за ним тянуться будешь, продвинутый ножевик подскочит, полоснет сначала по локтевому сгибу, перерезая сухожилия и обездвиживая руку, а потом продолжит на свое усмотрение. Если по жизни человек добрый, то просто воткнет нож в сердце, повернет клинок в ране туда-сюда, а потом глаза мертвецу закроет, в которых застыло удивление от столь скорой смерти. Ну, а если злой, может по горлу полоснуть не особо глубоко и понаблюдать, как человек зажимает трахею руками, захлебываясь собственной кровью, попадающей в легкие. Или, если еще он вдобавок и маньяк, «припавший на кровь», например, обездвижит полностью, воткнув нож меж шейных позвонков, а после начнет развлекаться в меру своей фантазии, выкалывая глаза, отрезая пальцы и другие органы – не спеша, обстоятельно, растягивая удовольствие.

Шухарт знавал таких подонков, и выяснять, добрый Мальтиец или злой, ему не хотелось решительно. Поэтому он мотнул головой, застонал невольно от боли в челюсти и вскочил на ноги, до рези в ладони сжимая стальной кастет.

Креон наконец справился с веревкой и ринулся на противника, занося над головой нож для сокрушительного удара.

«А хреново у вас там, на Мальте, с уличными драками», – промелькнуло в голове Шухарта. Тот, кто вырос в американских кварталах для бедноты, никогда не будет заранее «светить» удар, выдавая свои намерения. Местная шпана самодельными заточками тихо и незаметно может наделать гораздо больше бед, чем приезжий ловец удачи своим дорогим Ка-Bar’ом. А за неимением лучшего и утяжеленным кулаком отработает за милую душу…

Такие вот мысли с неимоверной скоростью прокрутились в голове Рэда, пока на него несся Креон, ревя как раненый буйвол. Это нормальная практика, думать такое в бою, отгоняя страх. Иначе нельзя. Иначе можно поддаться тому страху, и тогда все. Тогда ты сто процентов всегда и везде, что в драке, что по жизни окажешься в «мясорубке». И в прямом, и в переносном смысле…

Шухарт стоял на месте не двигаясь, лишь немного руки в локтях согнул, да щека слегка подергивалась. Это ничего, это нервы, впрочем, как и всегда в подобных ситуациях. Своеобразный индикатор того, что ты еще человек, а не биологическая машина для добывания артефактов и убийства себе подобных.

Впрочем, Мальтийца Рэд убивать не хотел. Несмотря на то, что тот был явно не прочь зарезать его. И не из-за благородства показного, книжного, в жизни нереального, а исключительно по одной-единственной причине. Не рванись Креон и не вылети костыль из щели от этого рывка, возможны были бы варианты. А так их просто не было. Прав был Мальтиец, тысячу раз прав. Теперь из карьера сможет выйти только один, пока «мясорубка» будет переваривать свой обед. Только вот некоторые аномалии, словно дионеи, предпочитают живую добычу. И Шухарт не мог рисковать.

Креону же было наплевать на гастрономические предпочтения «мясорубки», маячившей за его спиной, словно столб едва заметного марева, немного искажающего пейзаж. Ему важно отомстить сейчас, а что будет дальше – это будет потом. Распространенная ошибка, за которую очень часто приходится расплачиваться, причем плохо и больно.

Рука, сжимающая Ka-Bar, начала стремительно опускаться. Острие ножа было ориентировано правильно, в точку меж шеей и ключицей. Да только цели своей удар не достиг.

Шухарт шагнул вперед, вскидывая вверх левую руку и отводя удар в сторону, а правой одновременно отвешивая классический апперкот прямо в тяжелый, волевой подбородок – отличную мишень, в которую грех промахнуться.

Голова Мальтийца резко запрокинулась назад, после чего на камни безвольно рухнуло мускулистое тело, накачанное стероидами и облученное артефактами.

Рэд судорожно вздохнул.

– И всё. И никаких, – сказал он.

Потом подобрал защитный костюм, надел его обратно и, не закрывая забрало шлема, устало сел прямо на неровный камень, прислонившись спиной к отвесной стене карьера. Щеку неприятно дергало, и сталкер приложил к ней ледяную ладонь. Пара минут – и отпустит, проверено.

Мальтиец лежал неподвижно. Его правая рука все еще судорожно сжимала нож, а левая была неестественно откинута назад, словно сама, независимо от тела, пыталась дотянуться скрюченными пальцами до Золотого Шара.

Он лежал на том же месте. Не грязно-серый, тусклый, похожий на большую и ненужную стальную заготовку, а вновь медно-красноватый, мутно отсвечивающий на солнце. На него снова было приятно смотреть, снова хотелось подойти и потрогать, погладить, ощутить пальцами силу этой непонятной массивной игрушки, забытой здесь то ли пришельцами, то ли безвестными сумасшедшими гениями, запутавшимися в своих желаниях.

Шухарт медленно подошел к Машине желаний и остановился в шаге от нее, вглядываясь в идеально гладкую поверхность, словно в кривое зеркало, будто надеясь отыскать в нем разгадку, ответ на свои вопросы, незаданные потому, что Рэд и сам не знал, о чем спрашивать. И о чем просить эту большую заготовку для компактной волшебной лампы, которую так просто было бы вынести из Зоны, он тоже не знал. Потому что любую просьбу она или просто не исполнит, или все же выполнит, но так, как сама сочтет нужным, исковеркав ее, изменив на свой лад, согласно своей нечеловеческой логике. Опасная, страшная игрушка, за проход к которой так или иначе нужно отдать чью-то жизнь. Артура Барбриджа например, которого он, Шухарт, хладнокровно скормил «мясорубке». Словно цыпленка бросил в пасть волкодаву, чтоб беспрепятственно пройти мимо красно-ржавой будки экскаватора. Или вон Мальтийца, который еще дышит, а значит, вполне подойдет в качестве аналогичной жертвы для того, чтобы выйти отсюда. Простая плата за счастье – чужая жизнь. Хочешь для себя одного, а хочешь – и для всех тех, кто имел несчастье быть знакомым с рыжим сталкером Рэдом Шухартом.