Сняв с плеч и осторожно положив рядом с собой обе фузеи, Снайпер освободился от рюкзака, из которого достал красную квадратную сумочку с белым крестом и надписью Swiss doctor. Как он ее открыл, Данила так и не понял – просто за торчащий сбоку язычок потянул, вжик – и сумка распалась на две половинки. Внутри нее оказались компактно сложенные бинты, таблетки и еще что-то по мелочи для оказания первой помощи больным и увечным.

– Давай помогу латы снять, – сказал Снайпер.

– Это кольчуга! – возмутился Данила. Уж с такой-то сноровкой должен воин кольчугу от лат отличать! Если не издевается, конечно.

Но в глазах Снайпера издевки не было. В них вообще ничего не было, словно у этого человека вынули душу, а тело почему-то осталось жить.

– Это ты, суслик? Я не суслик, я барсук! Это все равно, – бормотал он себе под нос, стаскивая с разведчика железную рубаху.

– Ты о чем? – подозрительно спросил Данила.

– Не обращай внимания, это из мультика.

– Из чего?

– Из ничего, проехали. Не дергайся, а то обрывками кольчуги еще сильнее рану раздеру.

Стащив с Данилы бронь, Снайпер остальное снимать не стал, просто ловко распорол ножом подкольчужник вместе с исподней рубахой – и присвистнул слегка.

– Плохо? – спросил Данила. Хотя и без того знал, что нехорошо.

– Могло быть и лучше. Но и хуже могло, – философски заметил Снайпер. – Средняя дельта до кости распорота, правда, вдоль волокон, что радует. Но, думаю, в ближайшее время чесать затылок левой рукой не получится. Что на этот счет говорит местная народная медицина? Идеи есть?

Идей не было. Регенерон и пластырь были потрачены на крысособаку. Но того не жаль, что сделано – то сделано, и прошлого не вернуть. В аптечке оставался лишь обезболивающий корень черной ромашки, одновременно служащий снотворным. Пожевать – а дальше утро вечера мудренее.

Тем временем Снайпер покопался в своей аптечке, достал салфетки, кривую иглу, нить в пакетике и еще один зеленый пакет, не иначе с пластырем. Разложил все это прямо на аптечке, после чего достал из вещмешка флягу и, отвинтив крышку, протянул разведчику:

– Хлебни, легче будет.

– Это что? – принюхался Данила.

– Анестезия, дезинфекция внутренняя и внешняя, радиопротектор – дальше продолжать?

– Не надо, – вздохнул Данила, недолюбливающий ни брагу, ни медовуху. Но сейчас хочешь не хочешь, а надо. Шитье по-живому перетерпеть можно и без хмельного. Но коль оно есть, то сегодня уж точно отказываться не стоит, пока замученный сегодняшним днем организм не вырубился как мотор у перегревшегося биоробота.

Огненный поток ожег пищевод. Данила поперхнулся, закашлялся и выпучил глаза. Ничего себе медовуха у Снайпера!

– Спирт, – пояснил тот, забирая флягу, – Судя по реакции, спирта у вас тоже нет.

– Спирт… есть, – прохрипел Данила. – Но мало… и он… не для питья…

– Хреново, когда не для питья, – сказал Снайпер, плеснув из фляги себе на руки и на шовный материал. – И что у вас вообще есть, в Кремле вашем?

Данила продышался – и рассказал все. Есть ли смысл таиться перед человеком, который, считай, дважды тебе жизнь спас, а сейчас зашивает разорванное плечо?

– Ясно, – кивнул Снайпер, выслушав рассказ. – И что, у вас там все такие, как ты, прыгучие богатыри поперек себя шире?

Данила удивленно осмотрел себя. Свой рост и вес он всегда считал средними, были в разведке реально богатыри, практически не уступающие нео ни силой, ни ростом. Это пахари да мастеровые в основном на Снайпера телосложением похожи… О чем и сказал. Но Снайпер уже думал о другом, уставившись в костер, словно хотел рассмотреть что-то в языках пламени.

– И что, вокруг вас вообще больше людей нет? – спросил он наконец после недолгой паузы.

– Не знаю, – сказал разведчик. – Из дальних разведрейдов люди не возвращаются, потому мы их давно прекратили. А вблизи Кремля людей не видели уже лет сто. Раньше, говорят, приходили убогие, в Полях Смерти покалеченные, но им ворота не открывали, гнали.

– Правильно, – кивнул Снайпер. – Здоровые члены общества берегли себя от заразы.

Что-то в его голосе Даниле не понравилось.

– А что ты бы сделал? – вступился он за предков. – Впустить облученного, от которого дозиметры зашкаливали? Чтобы потом все остальные перемерли?

– Не знаю, – сказал Снайпер. – Вопрос тонкий, не мне судить.

– И ты сам-то откуда такой взялся? – продолжал Данила, слегка заведясь то ли от выпитого спирта, то ли от темы разговора.

– С Украины, если тебя это так интересует. А какой «такой»?

Что такое «Украина», Данила не знал. Поэтому, чтобы не выглядеть блаженным в чужих глазах и не переспрашивать ответ на каждый вопрос, просто добавил:

– Ну, весь из себя стрелок шибко меткий, в экипировке, со старым оружием, для которого патронов немерено…

Снайпер усмехнулся:

– Что ж, второй номер, ты имеешь право знать. Хотя, думаю, это знание ничего тебе не даст.

– Посмотрим, – буркнул Данила, скрипнув зубами.

Шил Снайпер мастерски, это чувствовалось, но при этом особо не миндальничая с раненым. А после темы с предками вообще взялся класть швы, словно валенок штопал.

– Начнем с того, что однажды один умный человек объяснил мне устройство мира. Вернее, миров, один из которых, согласно закону симметрии, есть практически точное отражение другого.

Но в то же время в каждом из миров имелись незначительные отличия, которые создавали сами люди. Сам понимаешь, поколебать устройство мира достаточно сложно, море энергии требуется. Но предкам это удалось – с помощью ядерных взрывов. И сегодня в моем мире значительная область Украины представляет собой то, во что превратился сейчас твой мир, – выжженную радиацией пустыню с жуткими мутировавшими жизненными формами, приспособившимися существовать в той пустыне.

– А другая часть? – спросил Данила, на некоторое время забывший о боли. «В моем мире»? Что это значит? Но об этом потом, когда Снайпер договорит. Судя по его характеру, может просто послать куда подальше и закрыться, как раковина живоглота.

– С другой частью пока все нормально – если, конечно, считать нормой отсутствие ядерной войны. В твоем же мире, как я понимаю, в прошлом произошло непоправимое. Да так произошло, что вы тут, похоже, загибаетесь понемногу.

Данила вздохнул. Прав Снайпер, ничего не попишешь. Бабы рожают намного реже, чем даже десять лет назад. А осады мутантов и попытки штурма Кремля происходят все чаще. И каждый бой – это потери…

– Ну а ты-то как сюда попал? – рискнул перебить собеседника разведчик, лишь бы уйти от темы, страшной для каждого жителя Кремля.

– Просто перешел, – сказал Снайпер. – Черное пятно на полу видел? Ну, типа след перехода. Вспышка энергии, сжигающей все вокруг метра на два в вашем мире. В моем же просто дыра в пространстве образуется. Входишь в нее – выходишь у вас.

– Ты колдун? – вполне серьезно спросил Данила. Колдуны были такой же сказкой для детей, как и кио, но кто его знает…

– Не думаю, – покачал головой Снайпер. – Было дело, попала мне в руки одна штуковина, посредством которой можно путешествовать между обоими мирами как в пространстве, так и во времени. А один… хммм… человек объяснил, что она такое и как ей пользоваться.

…«Просто перешел». Из одного мира в другой. В голове такое не укладывалось, но было ясно – не наш он, этот стрелок с двумя древними фузеями. Вообще не наш. И на наши проблемы ему, скорее всего, наплевать с развалин колокольни Ивана Великого. Но на всякий случай Данила уточнил:

– И что ты тогда у нас забыл? Зачем перешел?

– По делу.

Снайпер затянул последний узелок, полюбовался делом рук своих, после чего неожиданно плеснул на рану из фляги. Данила охнул, правая рука рефлекторно рванулась к плечу.

– Не лапай, заразу занесешь, – сказал путешественник между мирами, железными пальцами перехватив запястье разведчика. – Сейчас салфетку, ускоряющую заживление, прилеплю – и через пару дней можешь делать левой рукой все, что захочется. Только швы на следующей неделе снять не забудь.

– Не забуду, – проворчал разведчик. Настроение Снайпер испортил капитально, хотя вроде ничего такого не сказал. Просто лишний раз напомнил, что человечество вымирает, и скоро, может, через поколение, от него даже костей не останется. А может, и раньше, если правда то, что нео не только с шамами, но и с био сговорились и готовят общий штурм. Тогда точно раньше, и намного.

– Ну и ладушки, – сказал стрелок, складывая в свою сумку медицинские принадлежности. – Тогда бери иглу, штопай рубаху. У кольчуги все равно рукав почти оторван, чинить без толку. Как и у подкольчужника, кстати. Но это, наверно, и к лучшему – сейчас отдеру те рукава до конца, и железо на рану давить не будет.

Процедура отрывания рукавов, разодранных нео, штопки рубахи и одевания Данилы заняла не более десяти минут.

– Ну все. Теперь ужин – и отбой, – сказал Снайпер.

Из рюкзака он извлек небольшую сковороду с четырьмя складными опорами, приделанными ко дну, три большие консервы и еще одну флягу.

– Стакан есть?

Данила не ответил, лишь вытащил из кошеля на поясе блямбу – как только нео не позарились? – и встряхнул.

– Нормально, – одобрил Снайпер появление раскладной посуды. – Пока у славянина есть свой личный стакан, он непобедим.

В одной банке оказался консервированный хлеб, в двух других – тушенка с кашей. Содержимое двух последних банок Снайпер вывалил в сковороду и ловко приладил ее над костром. После чего достал из кармана такую же блямбу, как у Данилы, и встряхнул аналогичным движением.

– Вот оно, общее для славян всех миров, – подмигнул он разведчику и слегка улыбнулся краем рта. – Хорош дуться, подставляй посуду.

Данила подставил. Вторая порция спирта наполнила стакан до половины. Не много ли на сегодня будет?

– Ну давай, за знакомство, – сказал Снайпер. – Кстати, тебя как звать?

– Данилой.

– Понятно. Будем.

Они чокнулись. По второй спирт пошел легче. В голове зашумело.

– А теперь – понеслось.

В руку разведчика легла пластмассовая ложка.

– Давай, Данила, наворачивай…

Одинаковыми оказались не только стаканы. Консервы тоже были знакомы. Их выдавали в исключительных случаях, когда рейды разведки планировались более чем на двенадцать часов. Но такое бывало очень редко, потому попробовать еду, залитую воском и пролежавшую на складах с незапамятных времен, Даниле удалось лишь однажды. Вкус запомнился на всю жизнь – наверно, потому, что мясо туров было безвкусным. И хотя есть хотелось нереально, разведчик все-таки оторвался от банки, чтобы сказать:

– Ты так и не договорил, зачем пришел в наш мир.

Снайпер замер на мгновение, не донеся ложку до рта. Потом все-таки завершил движение, обстоятельно прожевал тушенку, воткнул ложку в недоеденное содержимое банки, поставил ее на траву и внимательно посмотрел на Данилу:

– Что ж, парень, ты сам напросился. К тому же ты имеешь право знать. В ваш мир такие, как я, ходят эпизодически за едой, патронами и новыми стволами.

Разведчику не понравилось, как Снайпер выделил голосом слово «ваш». Но он не стал перебивать рассказчика. Чувствовалось, что сейчас он скажет нечто важное.

– Просто я здесь впервые. И потому при первом переходе промахнулся на пятнадцать километров расстояния и лет на пятьдесят времени. Обычно перехожие посещают этот мир, когда здесь уже нет никого – ни людей, ни нео, ни био. Только безобидные зверюшки и растения. Спокойно заходят на военные склады, берут что нужно и возвращаются в свой мир.

– То есть ты хочешь сказать…

– Ты сам просил, – пожал плечами Снайпер, снова берясь за банку, – Скорее всего, за последующие пятьдесят лет все враждебные друг другу формы жизни в вашем мире уничтожат друг друга. И на выходе получится идеальный мир без войн и насилия. Кстати, про Поля Смерти в том мире тоже никто из перехожих не говорил.

Есть расхотелось. Получается, что через пару поколений погибнут все люди на планете. И не только люди…

– Скажи, мимо Кремля те перехожие ходили?

– Угу, – кивнул Снайпер с набитым ртом. – Нет там ничего и никого в будущем. Развалины.

Не похоже, чтобы путешественник между мирами врал. Одно оружие чего стоит, какие еще нужны доказательства? Но Данила не был бы разведчиком, если б не выяснил все досконально:

– А тебе-то зачем сюда идти понадобилось? Оружие менять? Так у тебя и так мечта, а не оружие. И патронов к нему вроде хватает.

– Тут я тебя огорчу, – хмыкнул Снайпер, выскребая ложкой дно банки. – Патронов у нас два магазина к «Валу» и полтора к СВД. К тому же раздолбаны они – мама не горюй. У СВД месяц назад канал ствола рассверлить пришлось. И патронник у нее раздут так, что гильзы после выстрела не выходят, если загодя патроны парафином не смазать. Про «Вал» я вообще молчу, он свой ресурс давно отработал, на ладан дышит. Так что по-любому путь у нас один.

– Ты ж говорил… – начал было Данила – и осекся. Ухмылка у Снайпера была словно его выстрел, била куда надо и весьма точно.

– А я тебя и не обманул, – сказал пришелец из иномирья, продолжая улыбаться лишь нижней половиной лица. Глаза его при этом оставались такими же, как и раньше, ничего не выражающими, разве что чуть усталыми. – Дойдем до места, возьмешь себе хочешь этот ствол, хочешь любой другой новый, в масле. И патронов хоть пару цинков на горб взваливай, если допрешь – все твое.

– Да я не про автомат, – насупился разведчик. – Я вообще с тобой пошел…

– Все, только не начинай, – отрезал Снайпер. – Идем и идем, а кто, да зачем, да почему это делает – не надо, не люблю. Договорились?

– Договорились. А про куда идем можно? – спросил Данила, решив, что ругаться со своим спасителем дело действительно недостойное. – Что там, на «Кантемировской», за место такое?

– Резервные подземные склады Четвертой отдельной танковой бригады, ранее носившей название Кантемировской, – ответил Снайпер. – Догадываешься, почему станцию метро так назвали? Правильно, поэтому. Дивизия-то в Наро-Фоминске была расквартирована. И в случае войны согласно планам командования вооруженными силами оперативно выдвигалась на защиту южных подступов к Москве. А для поддержки боеспособности дивизии склады продовольствия и боеприпасов нужны? Нужны. Ну так вот.

Снайпер отставил пустую банку и принялся чистить свою винтовку.

Данила же не переспрашивал более, историю он знал. Четвертая отдельная танковая бригада в Последнюю Войну не дошла из Наро-Фоминска до Москвы, а на Киевском шоссе развернула танки и бронемашины. И в районе Апрелевки дала свой последний бой наступающим механизированным дивизиям противника, включавшим до пятисот единиц боевых роботов серии А.

Грандиозная битва машин продолжалась более месяца. В результате враг не прошел к столице России, а защитники города успели достроить Форт и свезти в Кремль максимально возможное количество еды, оружия и боеприпасов. И продержались до сего дня, сменяя поколения…

Данила просидел у костра прилично, вороша в памяти прошлое, настоящее и возможное будущее. Как свое, так и жителей его родного города-крепости, отторгнувших разведчика как инородное тело. Но он так не считал. Кремль по-прежнему оставался его единственной родиной, и, как дальше жить без нее, представлялось смутно. Но по-любому жизнь без хорошего оружия и продовольствия вне стен Кремля надолго не затянется, это Данила понимал прекрасно. Потому выход был один – идти вместе со Снайпером, хотя бы до тех пор, пока не представится возможность вернуть ему долг. А дальше видно будет… Но вопросы к своему новому командиру, почти закончившему собирать вычищенный «Вал», все-таки не давали покоя Даниле:

– Ну а ты-то как узнал про склады?

– Много вопросов задаешь, второй номер, – бросил Снайпер, кладя собранное оружие рядом с вычищенной до матового блеска СВД. – Как оружие чистить, запомнил?

– Ну… вроде да.

– Вроде – это уже неплохо, – одобрил Снайпер. – Далее свой автомат чистишь сам.

– Ладно.

– Вот и ладушки, – сказал Снайпер, заворачиваясь в пыльник и укладываясь у костра спиной к собеседнику. – Тогда отбой, скоро ночь на дворе.

Данила недоуменно воззрился на спину пришельца из другого мира. Интересно, а у них там посты на ночь выставлять не научены? Или жизнь настолько спокойная, что бояться некого, ходи по своей Украине как по собственному подворью?

Но, с другой стороны, подчиняться старшим Данилу учили с детства. Единожды ослушался – и вон как оно получилось. И коль сейчас старший сказал «отбой», значит, так тому и быть. Тем более что от кровопотери и пережитого за сегодня глаза слипались нереально. И хотя до наступления ночи было еще прилично, разведчик привалился здоровым плечом к стене и мгновенно провалился в сон без сновидений, черный, как осеннее грозовое небо над Кремлем…

Которое почти сразу взорвалось адским громом, сотрясшим стену, к которой прислонился Данила.

То, что это не во сне, разведчик понял сразу. И, еще не до конца продрав глаза, уже бежал с ножом в руке туда, где ударила то ли молния, то ли фитильная бомба… то ли граната Снайпера.

Со сна не сразу вспоминается то, что ему предшествовало. Но когда, выбежав наружу, разведчик увидел кровавую кляксу на траве и окровавленную лохматую конечность, судорожно сжимавшую расколотую дубину, память тут же услужливо преподнесла все, что произошло недавно.

– Я так и думал.

Клок темноты над кровавой кляксой качнулся – и у него появилось лицо, жутко освещенное светом полной луны, наполовину скрытой облаками.

– Выследили по следу и хотели незаметно во сне нас передавить, – сказало лицо Снайпера, висящее в воздухе наподобие ночного светляка-пересмешника. – Не вышло.

Данила куснул себя за губу, чтобы глаза быстрее привыкали к темноте, и окинул взглядом сектор перед входом. Следопытов-нео, похоже, было двое. Хотя вот так сразу и не определишь по фрагментам тел, разбросанным вокруг.

– А теперь иди сюда, буду учить, как растяжку ставить, – сказал Снайпер, практически неразличимый в ночи благодаря черному пыльнику.

– Ты ж вроде в другой одежке был? – сказал ратник.

– Пыльник двусторонний. Вывернули наизнанку – получаем ночной вариант, – пояснил Снайпер, доставая из кармана ребристое зеленое яйцо с загогулиной. На старых плакатах оно смотрелось как-то несерьезно. А в руке Снайпера внушало уважение, стоило только подумать, что оно может сотворить с живым телом. Любое нарисованное оружие не впечатляет особо, пока не увидишь его воочию, не потрогаешь и не ощутишь кожей и потрохами скрытой в нем смертоносной силы.

– Значит, так. Растяжку можно ставить на двух уровнях – выше бедра и ниже бедра. Фиксируешь гранату скотчем, берешь леску или провод от ПТУРа, привязываешь за кольцо. Разгибаешь усики…

Данила раскрыв рот впитывал науку работы с оружием прошлого, вопросов не задавая. Был научен предыдущим опытом освоения воинской науки в Кремле. Высунешься с тупым вопросом не вовремя – тут же по шлему учебным мечом схлопочешь. Или по лбу, если занятия идут без шеломов. Все пояснят после. А не пояснят – интересуйся после занятия. Заодно и ясно будет инструктору, осталось что в голове или мимо ушей пролетело.

Снайпер работал ловко, любо-дорого посмотреть. Через пару минут новая растяжка была установлена.

– Следующую ты ставишь, – просто сказал Снайпер. – А сейчас досыпать.

– Так, может, я покараулю? – на всякий случай предложил Данила.

– Карауль, – кивнул Снайпер. – Только учти – к дому есть только два подхода, растяжки стоят на обоих, и, что сейчас произошло, твои друзья не поняли. Непонятное страшно, потому до утра они больше точно не сунутся. Как и другие местные хищные твари, напуганные взрывами и огнем на мосту. А рано утром у нас с тобой марш-бросок до складов, и менять тебя я не буду.

– Понял, – кивнул разведчик. Спать так спать, кто ж когда был против такого приказа? Тем более с учетом того, что, пока он после взрыва метался с ножом по комнате, Снайпер успел уже каким-то образом оказаться снаружи, причем в вывернутом наизнанку пыльнике. Надо ли с таким командиром спорить? Наверно, не стоит.

* * *