Ближе всех к истине, как ни удивительно, подобрались не британские или американские хвалёные репортёры, а своя старая добрая и жёлтая в меру газета. Её журналисты, перебрав за неделю все вероятные версии и всех возможных экспертов, к самому важному итоговому выпуску, еженедельной «толстушке», остались без нового поворота темы. Маячил провал продаж номера и последующий крупный скандал в редакции. Поднапряглись. И тут, неожиданная удача, нашёлся не тронутый конкурентами и неизвестный широкому кругу эксперт со свежим взглядом. Даже и не эксперт вовсе, так, философ. Выглядел он неважнецки, то есть самое то для облика солидного учёного. Но редактор не удовлетворился этим и заставил дизайнеров увеличить лысину, добавить морщин и седины в чахлую бородку для солидности. «Теперь точно академик! – радовался главред. – На первую полосу!»

И вот впервые за несколько последних лет первую полосу газеты украсила не какая-нибудь доморощенная звезда, а дядька со взглядом, затуманенным поиском смысла жизни. Заголовок гласил: «Ленина выкрали, чтобы воскресить!» Подозреваемые – коммунисты. Это был действительно новый поворот, на «красных» как раз никто и не думал, наоборот, выглядели они и так и эдак пострадавшей стороной.

Но доцент кафедры истории русской философии МГУ популярно рассказал про учение Николая Фёдорова, русский космизм, большевистскую тайную религию. А нынче и момент настал подходящий: некоторые светила биоинженерии вполне готовы уже, по слухам, воссоздавать жизнь из, казалось бы, мертвее мёртвого материала. Никаких светил доцент поимённо не назвал, но всколыхнувшаяся новая волна массовой истерии по поводу похищенной мумии заставила активно шевелиться уже и ФСБ.

На гребне ажиотажа на допрос вызвали ведущего биоинженера страны, профессора МГУ, академика Илью Ивановича Подирова. Перед зданием спецслужбы его встретила громадная толпа журналистов с камерами, вспышками, микрофонами на штангах, словно заокеанскую звезду. Илья Иванович столько стресса за всю жизнь не испытывал. А пока он терпеливо разъяснял следователям азы науки, в его московской квартире устроили обыск, в первую очередь, чтобы успокоить распоясавшееся общественное мнение. Подиров узнал, обиделся. Ну не то что обиделся, а стало ему неприятно, что в его вещах копаются да ещё и на камеры всё снимают. Оказалось, что, несмотря на малый административный вес (учёный всю жизнь чурался важных должностей), у академика обширные связи. Он позвонил другу президента, некогда спасённому от верной смерти благодаря его разработкам, попросил, чтобы службы из трёх букв его больше не беспокоили. Уже назавтра были уволены следователь, проводивший обыск, и заодно два редактора крупных СМИ, чьи журналисты каким-то образом оказались приглашены в качестве понятых.

Подирова тут же оставили в покое. Ни у одного журналиста не поднималась больше рука позвонить знакомым силовикам и попросить информацию о нём. А упоминания о выдающихся успехах академика в связи с «ленинской историей» остались только в самых заштатных интернет-изданиях, до которых просто дела никому не было.

Народ тем временем беспокоился. Версия с воскрешением быстро заняла умы масс, жаждущих чудесных событий и сакральных тайн. И всё бы ничего, меньше про повышение пенсий и зарплат бубнить будут, но люди стали какими-то буйными. Пикантная смесь теории о возможности воскрешения научным способом и личности воскрешаемого обернулась взрывоопасной ересью. Пресса эту смесь, естественно, радостно подогревала, исключив из описательной и доказательной части упоминания об академике Подирове. Так даже лучше получалось, безлично, страшно и захватывающе, аж ладони потели у авторов от возбуждения, когда набирали очередные тексты. Прогнозы в основном были мрачные, иногда разбавляемые утопическими картинками будущего, когда Ильич вновь путь озарит. Народ читал и смотрел всё, тиражи и рейтинги били рекорды времён перестройки, владельцы СМИ не могли нарадоваться, типографии захлёбывались в заказах, потребление электроэнергии во время выпусков новостей возрастало, в Москву потянулся утроенный поток туристов… Долго это продолжаться не могло. Все ждали развязки, и все – с разными опасениями. Одним только властям, кажется, хотелось поскорее найти эту мумию и упрятать её обратно в Мавзолей.

***

Покров тайны с истории сдёрнули сами похитители. Интрига при этом только сильнее закрутилась. Два парня в чёрных пуховиках по самые глаза и вязаных шапочках, в образе, в котором они уже были знакомы всему миру благодаря кадрам с камер видеонаблюдения, обратились к общественности посредством ролика, выложенного в Интернете.

Фоном служила плохо отглаженная чёрная ткань. Похитители сидели на стульях, между ними – в почти вертикальном положении огромный открытый футляр с телом Ленина. Один из парней, более крупный, держал на коленях склянку с мозгом внутри.

Говорили по-английски, пустив на русском титры. Понятно было, что славы хотят по всему миру. Ленивые англоязычные обыватели привыкли получать информацию легко, а русские и так заинтересованы, прочтут. Голоса были изменены компьютерной программой, но русский акцент улавливался легко, до того иногда, что титры не соответствовали провозглашаемому тексту.

– Мы являемся похитителями тела Владимира Ильича Ленина из Мавзолея на Красной площади, – начал крупный.

– Мы устали от торжества империализма в нашем слове, – голос мелкого дрожал, и произношение от того хромало.

– Мы получили также и мозг великого вождя, – крупный приподнял банку, – это нам необходимо для дальнейшего процесса. При этом никто его пропажи из Института мозга даже не заметил, мы внимательно следим за прессой.

– Мы владеем технологией регенерации продавать, – опять соврал мелкий, – даже если от этой продавать осталась одна молекула ДНК.

– Клетки, – поправил крупный.

– Да, продавать, – согласился мелкий.

– Мы возродим Владимира Ильича! – продолжил крупный. – Это было предсказано ещё в начале двадцатого века великим русским философом Николаем Фёдоровым. Мы начинаем этот процесс победы человечества над смертью безо всяких религиозных и магических штук. Это – торжество человеческого разума!

Ролик стал настоящим событием – сотни тысяч просмотров ежедневно. Власти отреагировали нервно, заявив, что расследованием теперь займётся Федеральная служба безопасности и что вообще ничем хорошим это для похитителей не закончится. После чего парни в пуховиках на время пропали из сети, не давая возбуждённой публике никаких новых поводов посостязаться в мудрости комментариев, а спецслужбам – зацепок для расследования.

Глава IV

До летних каникул было далеко, всё ещё надо было ходить на занятия и самим пары вести; ни аспирантскую нагрузку, ни «общественную» (старших преподавателей замещать) никто не отменял.

Антон и Кирилл шагали к зданию МГУ на бывших Ленинских горах. Приехали на метро, хотя раньше старались – на такси, пусть от ближайшей к универу станции, – это впечатляло юных студенток. Но теперь не до шика. Деньги потрачены, приходится экономить даже на презервативах. К чему студентки? Из кухни – одна быстрорастворимая лапша, зато планов громадьё.

На ступенях перед зданием толклись группки студентов, разговаривали, курили. Хаотично мельтешили люди. Кто-то шёл в университет, кто-то оттуда, кто-то бежал к кучкующимся товарищам. Всё как обычно вроде, но… Одежда! Точно, одежда – вот что было не так. Среди разношёрстной студенческой толпы иногда мелькали молодые люди и девушки, у которых из-под курток выглядывали белые футболки с красным изображением Ленина в стиле всем надоевших давно портретов Че. Но теперь и с бородой, и с лысиной вместо красной беретки со звездою. Стильно.

В центре толпы студентов предприимчивый паренёк демонстрировал молодёжи бордовый бархатный кусок материи с прикреплёнными к нему разномастными значками с изображением Ленина. Все окружающие были рады и возбуждены, торговались, покупали. Октябрятский значок с малышом-Ильичём уходил по цене пяти бургеров. Знали бы папы и мамы этих студентов, какие ценности в своё время выбрасывали…

Впервые за последние дни, выбравшись из своей берлоги, Антон с Кириллом, кажется, попали в немного другой мир.

Навстречу шёл однокурсник, Серёга Журавлёв, известный укурыш. Каким-то чудом окончил универ, а теперь тут же подвизался не по специальности сисадмином. Судя по всему, он был всё так же перманентно счастлив.

Серёга одним пальцем держал закинутый за спину рюкзак со своими проводами, из-под расстёгнутой куртки виднелась футболка с огромным, во весь корпус, красным портретом Ленина по последней моде. Он заметил парней издали, и шансов уклониться от встречи с ним уже не было.

– Здорово, пацаны! – Журавлёв протянул как всегда грязную ладонь пальцами вверх, желая, видимо, обнять их. Деваться было некуда, раз заметил. Пришлось обниматься.

Антон ткнул пальцем в живот бывшего однокашника, попав аккурат в бородку Ильича.

– А это что ещё за модернизм?

Кирилл стоял, всё ещё недовольно потирая, будто стараясь стереть грязь, шею, за которую его только что обнимал Серёга.

– Да я бы сказал соцреализм!

Парни улыбнулись, но довольно натянуто, до сих пор пребывая в некоем культурном шоке.

Серёга сделал круглые глаза. Бывший барнаулец внезапно запел «по-московски», противно растягивая «а»:

– Да вы чё, пацаны? Вся Москва так ходит сейчас, это же фишка сезона, вы чё?

При этом он умудрился презрительно окинуть взором однокурсников с головы до ног. После такого взгляда оставалось только густо покраснеть или сбежать от стыда.

– Вы только из своих деревень, что ль, вернулись? – Серёга хмыкнул, довольный собственной шуткой. – Ща тема такая, Ленина скоммуниздили из Мавзолея, гы, – удовлетворённый своим интеллектуальным превосходством и красноречием, он дебильно гоготнул. – Про это вы хоть слышали?

Антон и Кирилл одновременно кивнули.

Журавлёв не унимался, но это сейчас было весьма кстати. Не расспрашивать же всех вокруг.

– Все тащатся по этой теме. Слух прошёл… – неожиданно он перешёл на разговор вполголоса, слегка наклонившись корпусом к собеседникам. – Говорят, что его коммуняки уже клонировали или чё там, короче, воскресили типа. Власти пытаются это дело замять, замолчать, но народ уже волнуется.

Друзья переглянулись, затем одновременно повернули головы к Серёге, всем своим видом выражая внимание.

– А вы чё, реально, что ли, не в курсе? Все же про это только и говорят! А эти, кто его, ну Ленина срисовал, ролик выложили. Вы зайдите, гляньте, там всё сказано. Какой-то чувак предсказывал, что Ленина воскресят, – Серёга сморщился, пытаясь вспомнить научные подробности, – и всех коммуняк, которых специально для этого замариновали… и мозги их. Вот, короче.

Он облегчённо вздохнул, выдав всю информацию, накопившуюся в его мозгу, словно сдал экзамен. Покровительственно посмотрел на Кирилла с Антоном и решил резюмировать столь длинную речь:

– Вот все и прутся, мода на Ленина пошла.

К Серёге вернулось его обычное, слегка идиотское выражение лица с довольной улыбкой; он взялся обеими руками за футболку и растянул её, демонстрируя портрет.

– Зацените, какая тема.

Похитители тела вождя одобрительно кивнули и, не прощаясь, двинулись дальше, активно крутя головами, чтобы разглядеть всех вокруг.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что чуть ли не каждый третий ходит либо в майке с Лениным, либо со значком.

– Кирюха, я чёта не понял. Может, ты где написал в комментах, что мы его уже воскресили? – Антон заговорил несвойственным ему неуверенным тоном.

Кирилл развёл руками и молча помотал головой, демонстрируя полное неведение.

– Да вообще ничего. Это сила народного домысливания. Ты сказал «а», а народ уже алфавит дописывает. Надо спешить нам, я думаю, пока за нас всё интересное не расписали.

Парни засмеялись, но внезапно голос Антона оборвался, он тут же потерял интерес ко всему происходящему. Взгляд его куда-то упёрся, Кирилл проследил за ним и тоже застыл. Лица друзей переменились с революционно-дерзких на слащаво-приторные. Одновременно они протянули:

– Катя!

***

Через полчаса все трое сидели в кафе: Кирилл, Антон и Катя Солнцева, студентка философского факультета, двадцатилетняя девушка совершенно ангельского, неиспорченного вида. Парни застыли в одинаковых созерцательных позах, подперев кулаками щёки.

Катя в полной тишине увлечённо поедала мороженое, заказанное аспирантами на сэкономленные на презервативах деньги, и периодически вопросительно окидывала друзей из-под русой чёлки своим пронзительно-синим взглядом.

Познакомились они пару лет назад, когда ребята ещё сами были студентами, на каком-то университетском мероприятии. Антон пытался приударить по привычке, но как-то сами собой отношения сразу перешли в дружеские. Катя была сиротой. По крайней мере, это было общее мнение. Сама она не любила «за жизнь» поболтать. Известно было лишь, что воспитывалась она дедом, то ли родным, то ли опекуном. И был тот дед какой-то весьма влиятельной, опять же по слухам, персоной. Но на самом деле ни её родителей, ни деда, ни кого-либо вообще из родных никто никогда в глаза не видел и ничего о них не знал. Катя же была образована прекрасно, воспитана на редкость, и к тому же имела собственную квартиру в центре Москвы, хотя была явно не из «золотой молодёжи» – никогда не шиковала, жила очень скромно. Девушка-загадка, одним словом.

Кирилл, внезапно проявив большую решительность, чем Антон, начал разговор:

– Я… – он споткнулся, замялся, покосился на друга, который также искоса и недовольно глянул на него. – Мы то есть. Вот почему мы пригласили тебя: дело есть.

– У, дело, – удивлённо мурлыкнула Катя, отправляя очередную ложку мороженого в рот. Её глаза игриво блеснули сапфировыми искорками.

– Ты же слышала всю эту историю с телом и мозгом Ленина? – осторожно поинтересовался Кирилл.

– Ну да, конечно, слышала, – Катя утвердительно кивнула по очереди обоим парням, чтобы, видимо, никого не обидеть.

Она отодвинула от себя уже пустую креманку из-под мороженого и очень эротично, но явно не думая об этом, облизнула губы. Поймав на себе плотоядный взгляд Антона, девушка смутилась и опустила глаза.

– И какое дело-то ко мне в связи с этим грандиозным фокусом? – всё ещё смущаясь, буркнула она, глянув исподлобья.

Кирилл откинулся на спинку стула, недоуменно изогнул брови.

– А почему же фокус?

– Потому что это надувательство, мистификация, трюк! – уверенно ответила красавица.

Кирилл многозначительно посмотрел на Антона, тот лишь пожал плечами.

Катя, заметив странное и неуверенное поведение парней, перешла в наступление, мягко, но менторски обращаясь к ним голосом журящей своих несмышлёных детей матери.

– Мальчики, вы что попали под влияние пропагандистской машины, как и все вокруг?

Поочерёдно наградив строгим оценивающим взглядом парней, Катя убедилась в необходимости просветительской лекции.

– Это же явно очередная уловка властей. Чтобы отвлечь народ от дурных мыслей о коррупции и высоких ценах, они подбросили сенсацию: нате, ешьте, кромсайте и терзайте её по своим углам и кухням!

Катя говорила ровно, без обычных для такого рода откровений истеричных ноток.

«Господи, ну что же мужики такие инфантильные пошли? И эти туда же!» – другого она и подумать не могла про своих дружков; они слушали её, едва сдерживая расползающиеся по лицам улыбки.

Катя сердито и очень трогательно насупилась, потянулась к чашке кофе. Кажется, её не воспринимали всерьёз. И, хотя и не ею был разговор затеян, сейчас она уже считала делом чести просветить этих сексистов и мужланов, вечно считающих себя умнее женщин. К кофе она так и не притронулась, взяла с блюдца ложечку и, потрясая ею, как указкой, вновь обратилась к парням:

– Вот увидите, сейчас все натешатся, наобсуждаются; за это время правительство пропихнёт какой-нибудь очередной антинародный закон, или какого-нибудь зарвавшегося олигарха осудят, и всё. Всё забудется. Как будто ничего и не было.

Воинственно брякнув ложечкой, девушка стала пить кофе.

Кирилл улыбнулся, умильно глядя на неё. Катя подняла глаза, улыбнулась в ответ. Антон заёрзал, обернулся к Кириллу и довольно агрессивно спросил.

– Так ты чего сказать-то хотел, гений интернетный?

Кирилл поморщился. Но заговорил умиротворяющим тоном.

– Кать, нам всё равно до подоплёки, до правительства, до последствий. Мы хотим моментом воспользоваться, свою игру, скажем так, начать.

Катя удивлённо подняла глаза.

– Игру? Ну-ну, интересно.

Кирилл засиял, подался всем телом навстречу ей, практически лёг грудью на стол и с жаром заговорил:

– Понимаешь, сейчас эта тема интересна всему миру, внимание приковано к этим похитителям… – он слегка замялся, с опаской взглянув на Катю. – Ну… всё равно кто это и какие у них цели, это не важно. Они испугались реакции властей и пропали, а ажиотаж не угасает вокруг этого всего.

Кирилл замолчал, оценивающе глядя на Катю. Она кивнула в ответ, показав, что ждёт продолжения.

– И мы с Антоном решили эту ситуацию использовать в своих целях, снять, так сказать, сливки с этого молока. Такой шанс редко даётся. Если подать грамотную идею, можно прогреметь, запомниться. Может быть, даже какой-то свой проект замутить. Причём раскрутить его почти мгновенно.

Кирилл откинулся на спинку стула, оценивающе и выжидающе глядя на девушку.

– А дальше ведь уже дело техники. Главное имя создать себе, ресурсу. А потом просто поддерживать интерес, развивать проект.

Катя поставила чашку на блюдце. Помолчала, глядя куда-то в сторону. Затем посмотрела Кириллу в глаза несколько дольше, чем того требуют приличия.

– Это может быть интересно. Но я не пойму, о чём конкретно речь? Создать форум с обсуждениями судьбы невинно забальзамированного вождя и его сифилитического мозга? Флэш-игрушку сделать «Закопай Ильича»?

Катя ухмыльнулась, потом повернула голову на бок, прикусила нижнюю губу и кокетливо, но в то же время иронично спросила:

– Кирилл, а я-то здесь вообще при чём, и почему вы ко мне именно с этими идеями обратились?

Антон был похож на закипающий чайник, ёрзал беспрестанно, вращал глазами и готов был вот-вот издать свист. Ему явно не нравилось быть на вторых ролях, а уж тем более, когда речь шла об общении с такой приятной особой.

– Вообще-то не было у него никакого сифилиса, это поздняя белогвардейская пропаганда, – буквально себе под нос недовольно пробурчал он, решив продемонстрировать знание предмета, – у них и доступа-то не было ни к каким экспертизам.

Экскурс остался никем не замеченным отчасти из-за невнятности подачи, отчасти из-за явной сосредоточенности двух других собеседников друг на друге.

Кирилл снова подался телом в сторону Кати, подпёр голову руками и зовуще пропел:

– Кать.

Он смотрел на неё долго и нежно, явно переборщив с паузой, гладил взглядом её лицо, шею, волосы. И, не меняя интонации, вдруг выдал:

– Мы хотим, чтобы ты стала Лениным.

Катя картинно поперхнулась. И без того большие глаза стали похожи на блюдца и, кажется, начали отливать фиолетовым. Она ткнула себя в грудь мраморным пальчиком с аккуратным маникюром и протянула:

– Я-а-а? Лениным?

Кирилл заулыбался, продолжая, что было ему несвойственно, нескромно рассматривать девушку.

Антон же устал закипать, сменил тактику: опёрся локтем о стол и активно изображал скучающе-пренебрежительный вид, ожидая, чем всё это закончится.

– Нужен человек, разбирающийся в политологии и философии. Во-первых, ты единственная, кого мы знаем с философского факультета,– Кирилл виновато улыбнулся, аргумент получился грубоватым. Поспешил исправиться. – Во-вторых, и в главных, ты умная. Ты начитанная. Ты владеешь нужными знаниями. Ты единственная, кто может справиться!

Катя комплимент оценила, бросив кокетливый взгляд.

Кирилл вальяжно развалился на стуле, закинул ногу на ногу, почувствовав себя хозяином положения. Он раскрыл было рот, чтобы продолжить, как внезапно подал голос Антон:

– Мы хотим Ленина воскресить.

Катины брови поползли куда-то по направлению к макушке. Антон своего добился. Бросив всего одну фразу, он всё кирилловское щебетание затмил в момент.

Но соперник не сдавался. Не дав другу продолжить, он заговорил быстрее, спеша рассказать как можно больше, пока его опять не прервут:

– Мы создадим сайт от имени учёных, воскресивших Ленина. И там представим Ленина публике. Будем выкладывать его обращения, его комментарии к новостям в мире, это будет сенсация, это будет гиперпроект! Даже после того, как…

Тут Кирилл запнулся, глаза забегали, но Катя не обратила на это внимания, она была увлечена выстроенными им воздушными замками.