Ох уж эти дачники… или как пожар тушили

Случилась эта история незадолго до того, как просторы некогда великой, а теперь просто большой страны охватила страшная напасть – пожары. В огне гибнут люди, горят поля, леса и дома, а воздух плотно завешен серой пеленой едкого дыма, проникающего везде и всюду. Что называется, привет курильщикам!

Лето в этом году выдалось необыкновенным и непривычным для средней полосы, как модно стало говорить, аномальным. Пока в других странах жители страдают от холодов и потопов, наши сограждане изнывают от жары. Все не как у людей!

Одно слово: РОССЕЯ!

…Дождя уже давно не было. Недели три, не меньше. Те редкие капли, что случалось, падали с неба, осадками называться попросту не могли, т.к. до земли долетали далеко не все. Почвы здесь песчаные, и влага не задерживалась, потому огород сох и желтел, смотреть на что было тяжело и тоскливо, а сделать ничего толком нельзя. Трудяга-насос неустанно каждый день качал из колодца воду, но безжалостное солнце нещадно жгло землю, так что урожая в этот сезон ждать особо не приходилось. Жаль!

Василий Петрович вышел из дома на веранду и сладко потянулся, печально оглядывая свои дорогие шесть соток. Сна уже не было. Здесь, на даче он вообще быстро восстанавливал свои силы, приходил в себя от трудовых буден, отдыхал душой и телом. Рай! И всего-то в сотне километров от мегаполиса. Вокруг лес – грибы и ягоды, река – купание и рыбалка. Свежий воздух. Это тебе не в пыльном городе с его стрессами и смогом!

Окинув взором скромные владения с проплешиной некогда шикарного, а ныне абсолютно пожелтевшего газона, Василий Петрович походкой заправского кавалериста спустился по лесенке к стоявшему на улице столу, на котором вскоре обязательно должен был появиться завтрак. От вчерашней вечерней прогулки на лошади – второй в его продолжительной жизни – болели все причинные места, что наводило на приятную мысль об их существовании.

Крякнув от неудобства, «хозяин фазенды» плюхнулся мозолями на табурет, выбил пальцами барабанную дробь по крышке стола, уже предвкушая, как выпьет сейчас кружку теплого парного молока. Был Василий Петрович  еще не стар, как говорится, мужчина в самом расцвете лет. Но поживший и повидавший, в разных перипетиях бывший, с превратностями судьбы знакомый и, наверное, потому только в свои силы и верующий. За сорок три годка, что от рождения минули, в сказки верить перестал, будучи сам государевым чиновником средней руки песни про достойную социалку, пенсию и прочие благодарности от родного правительства  особенно не жаловал, знал, что урвет зубами, то ему и достанется. Потому и построился на широкую ногу, основательно: сруб крепкий со вторым этажом, гараж на две машины, банька добрая, с парилкой, моечным отделением и просторной комнатой отдыха. А если в перспективе еще соседский пустующий участок прикупить, хозяйство расширить можно, живность развести – будут все условия для автономного проживания на пенсии.

Как по мановению волшебной палочки на столе появились крынка молока – сосед фермер снабжал им исправно каждые выходные, мягкий свежий хлеб, яйца вкрутую, лук зеленый да картошка в мундире. Разве может быть лучше завтрак в деревне? Леночка, супружница верная, женщина в теле да хозяйственная, вставала с утра пораньше, только петухи прокукарекают, и по хозяйству все. Так что к моменту, когда Василий Петрович на ноги поднимется, уже готово все – и завтрак на столе, и порядок в доме, и много еще чего полезного и приятного.

– А где Викторыч-то, – Василий Петрович, кивнул головой в сторону соседского дома, двери которого были закрыты. – Вчера ж вечером вроде был?

Викторыч – мужик молодец, полвека уж давно минуло, волос седой (тот, что остался), а энергия бьет через край. Энерджайзер отдыхает! Да и нельзя ему по-другому: жена молодая, да сыну девять лет. Тут не щелкай – поздно будет.

– Да с сыном, с Сережкой купаться поехали, пока жара совсем не настала, – Леночка присела рядом и ласково погладила его по руке.

Василий Петрович с удовольствием уплетал картошку, запивая молоком, испытывая чрезвычайное удовольствие от плавного течения времени: ни суеты, ни маеты, тишь да гладь.

Из-за угла дома появился Викторыч. Вот те на. Лицо серое, глаза бегают.

– Беда, Вася, лес горит!

Василий Петрович вскочил с места.

– Ты что? Где?

– Да рядом совсем, колодец в конце деревни, а от него по дороге метров сто, – сосед указал рукой направление. – Там где справа молодой подлесок. А горит слева, в глубь леса, но с дороги видно. Мы с Серегой как узрели, про купание забыли, сразу назад… Пока не сильно… Только загорелось, похоже…

Все уставились в заданном направлении. С холма хорошо видно было округу, и вдали из леса действительно поднимался столб плотного белого дыма.

– Горит. – Коротко констатировал Василий Петрович, вновь садясь на табурет, неспешно продолжая завтрак. – Лена, звони в пожарку!

– Я уже вызвал, – сказал Викторыч, тревожно глядя на дым.

– Ничего, – вмешалась Леночка, – больше звонков – быстрее отреагируют… Да, девушка, здравствуйте, деревня Гостинино, лес горит, хорошо горит…

Лена еще какое-то время внимательно слушала, потом сказала «спасибо» и отложила мобильный телефон на край стола. На вскинутый на нее взгляд Василия Петровича с немым вопросом, ответила коротко:

– Едут.

– Сейчас много где горит, – ни к кому не обращаясь сказал сосед.

Василий Петрович пожевал еще немного, но кусок в горло не лез. Запил все молоком и задумчиво принялся чистить от скорлупы отварное яйцо. Лена с Викторычом во все глаза смотрели в сторону пожара.

– Успеют?

– Да кто ж их знает.

– Хорошо горит.

– Да, разгорается.

– Если до деревни дойдет, то только держись…

– И не говори, Александр Викторович.

– Мы-то еще посреди поля, отобьемся, а наверху на холме лес вплотную к домам стоит.

С трудом запихнув в себя яйцо и сделав последний глоток молока, Василий Петрович, поднялся и подошел к жене. От взгляда не укрылось, что дым стал плотнее, а столб его толще, и к небу поднимается быстрее, а значит, внизу становится жарче.

– Пойдем посмотрим? – предложил он.

Викторыч молча кивнул.

– Не успеют, – это он про пожарных, – спасение утопающих – дело рук самих утопающих.

Лена вновь взяла телефон в руки.

– Надо Ване звонить, – Ваня – фермер, у которого они молоко берут, – у него связи в городе есть. Может по своим каналам шуганет пожарку, а то долго ехать будут.

– Звони, – согласился Василий Петрович, – и Петьку подними, хватит ему дрыхнуть.

Петька – отрок двадцати лет, единственный сын, парень толковый и обязательный мог спать до обеда. Хоть из пушки пали. Но ради такого дела не грешно и разбудить.

Подхватили с соседом ведра да лопаты – и на пожарище. Не сказать, что бегом, но и не прогулочным шагом тоже. На подходе оценили, что на воду надеяться нечего: от деревенского колодца до пожарища метров пятьсот, а то и более (не обещанные Викторычем сто), пока ведра дотащишь, ноги сотрешь да руки до колен вытянешь. Время потеряешь, а толку – чуть. Что такое ведро воды на лесном пожаре? Если б насос бросить, так электрической розетки рядом нет, и шланг в полкилометра где возьмешь?

Между тем лес горел, пылал жаром, трещал от негодования. При полном штиле огонь разбегался в разные стороны, пожирая метр за метром лесной подложки, сухого кустарника, хвороста, лизал стволы деревьев и нижние ветки. Бушевал внизу, но вверх не совался, точно боялся тут же получить по носу.

Два молодых человека, подоспевшие к месту первыми, не имея с собой никаких средств пожаротушения, импровизировали. Наломав зеленых веток, старались забить пламя. Но что они вдвоем против стихии?

Эх, если б сразу, а не рассусоливать за разговорами… Площадь возгорания уже метров сто, а то и больше: разве посчитаешь в такой ситуации.

Отбросив в сторону ненужные ведра, Петрович и Викторыч с лопатами наперевес бросились на помощь молодежи. Перво-наперво надо локализовать подарок Прометея человечеству, а там уж сообща удастся его затоптать, залить, загасить – как уж Бог на душу положит. Главное, не дать разрастись.

Стирая руки в мозоли, с остервенением принялись копать – благо почва песчаная, – отбрасывая горящую хвою и сухую листву в сполохи пламени, строя противопожарный ров. Обжигая руки, опаляя брови стояли «на смерть». Василий Петрович справа, Александр Викторович слева, молодежь – оказалось, что вожатые с ближайшего детского лагеря – с противоположной стороны.

Ох, не сдюжить! Народу бы больше, а то здесь гасим, а там упускаем.

Лица раскраснелись, на ладонях волдыри вздулись.

Прибежал Петька. Шлепанцы, шорты, а в руках – ничего.

– Пап, чего делаем?

Василий Петрович смерил его взглядом с ног до головы, ухмыльнулся.

– Ты на пляж что ли? Дуй к дому, переоденься: футболка, кроссовки… Короче не маленький, разберешься… Топор возьми. Не дай Бог по деревьям огонь пойдет – не остановишь.

Сказал и продолжил копать. Петьку как ветром сдуло.

– Вася, ты как?

– Нормально, воюем.

За пеленой дыма Викторыча не было видно, но, судя по голосу, орудовал лопатой где-то рядом. В голову пришла старая шутка: два солдата из стройбата заменяют экскаватор. Нет, экскаватор им, пожалуй, ни к чему, а вот пожарная бочка с водой не помешала бы. Только где ж ее возьмешь? Вспомнились стихи Успенского, которые читал сыну в далеком голопузом детстве:

                         У пожарных дел полно:

                         Книжки, шашки, домино.

                         Но когда опасность рядом,

                         Их упрашивать не надо.

                         Полчаса на сбор дружине –

                         И она уже в машине.

Викторыч звал подмогу:

– Вася, беги сюда. Огонь к канаве спускается. Здесь не трава – кустарник. Сушняк. Вспыхнет не хуже пороха.

Василий Петрович оглядел свой фронт работ, с удивлением отметил, как рядом машет лопатой Ванька-фермер. Откуда взялся? Когда подошел? Кивнул ему в знак приветствия и кинулся в дымовую завесу.

Сосед самоотверженно противостоял стихии, но силы были неравны. Шаг за шагом, метр за метром языки пламени пожирали траву, подбираясь все ближе и ближе к старому малиннику. Дым, застилал глаза, вызывая слезы, проникал в нос, провоцируя жуткий кашель и удушье. Жар обжигал кожу и носоглотку, больно хватал за руки и пятки. Огонь хитрил и не сдавался: там, где не мог пройти в лоб, точно притухал, но стоило только отвлечься, как он кидался в сторону, обходил справа и слева, уверенно пробиваясь вперед.

– Иди отдышись, – посоветовал Викторовичу Василий Петрович, – не хватало еще тут рухнуть геройски…

Не послушавшись, Викторыч продолжил копать.

– Один не сдюжишь, Васька.

Народ прибывал. Вот к ним присоединился инженер, что строил бытовку на краю деревни, мужики с главной улицы, пожилая женщина с дочерью, которые недавно купили дачу и теперь вдвоем поднимают участок. Все во всеоружии, подготовленные: у кого лопаты, у кого топоры, у кого ведра.

Работа по тушению пошла слаженно и четко. Одни окапывают пожарище, другие обрубают горящие ветви и кусты, третьи ямы копают, добывая песок да так, что любой бульдозерист нервно курит в сторонке, четвертые этот песок в ведрах таскают и огонь засыпают.

Такими темпами распространение огня удалось быстро ограничить, перехватить инициативу у природы.

Отбив свой участок, Василий Петрович с Викторовичем вырвались из клубов дыма, дыша полной грудью, жадно хватая ртом воздух. Силы иссякли, надо было прийти в себя. Первый бой они выиграли. Пока другие продолжают тушить, можно пять минут в стороне постоять.

С гордостью увидев, как Петька невдалеке активно машет топором, Василий Петрович оценил ситуацию:

– Сколько у нас в деревне домов? Пятьдесят? А здесь человек пятнадцать…

– Раздолбайство, Вась, чего ж ты хочешь, – поддержал сосед, – мы-то сами хороши. Чего сразу не кинулись?